День сегодня у Ирины Барыкиной не задался с самого утра. Сначала разбудил главврач, Олег Казимирович, чтобы попросить выйти вместо Ларисы. А у Ирины имелись уже планы, не такие, чтобы нельзя отменить, но всё же. Да и устала она после вчерашних пятнадцати выездов за сутки. Это был её личный рекорд, хотя поговаривали, что ещё до неё, в ковидные времена, приходилось выезжать кое-кому и по двадцать пять. Имена этих «кое-кого» каждый раз почему-то менялись, но рассказчикам продолжали верить на слово, видимо, просто из солидарности. Ирина пыталась представить себе эти двадцать пять выездов – и ей становилось жутко. Не дай бог. Ей в это не верилось, но, как и все, вслух она ни разу не усомнилась.

Отказать Олегу Казимировичу она не смогла. Сегодняшний поход в торговый центр пришлось отменить. Хотела купить себе кое-чего на летний сезон да присмотреть достойный подарок отцу, которому в июле исполнялось шестьдесят два. Да… Вот так летело время. Давно ли девчонкой бегала она по деревне, дразня чумазых пацанов и часами не уходя с речки… А ей и самой в ноябре уже двадцать пять стукнет. Неужели двадцать пять? Ира на всякий случай пересчитала свой возраст – да, так оно и есть, и ни годом меньше.

Не успела она войти в больницу, как водитель Кирилл, подкатив ко входу, крикнул ей из кабины, что поступил вызов. Наспех переодевшись и захватив свой «волшебный чемоданчик», Ирина села в «газельку».

– Как-то сегодня по-сумасшедшему всё начинается, – сказала она, поправляя на голове белую шапочку.

Кирилл посмотрел на неё, но ничего не сказал.

Обычно ездила она с Петькой, молодым водителем, который всего третий месяц практиковался у них после автошколы. Кирилл же был напарником другого фельдшера, Ларисы.

Первый вызов оказался к знакомой бабке. Звали её Елизавета Петровна, и шёл ей восемьдесят восьмой годик. Бабушка была своенравная и взбалмошная, со сталинских времён жила в трёхкомнатной квартире с высоченными потолками и со стенами толщиной в четыре кирпича. Такие здания, построенные после тысяча девятьсот сорок пятого года, рассчитаны были на сто пятьдесят лет, и бабушка, судя по всему, не собиралась им уступать в долговечности. При малейшем недомогании она вызывала скорую, и если та приезжала не в положенные двадцать минут, то начинала жаловаться во все инстанции, начиная от местной администрации и заканчивая Минздравом. Письма её, содержание которых каким-то образом доходило до медиков, зачитывались в те моменты, когда становилось совсем грустно. «Штиль», что называется, был у бабки высоким, а её витиеватые измышления пробирали до слёз. От смеха, разумеется. Бывало, что и по три раза за день приходилось к ней выезжать. Все фельдшеры в больнице её боялись и испытывали чувство, близкое к самой настоящей ненависти. Ирина, хоть и не находила оправданий такому поведению пожилой женщины, старалась всё же не придавать особенного значения этим выездам. Между собой бабушку медики прозвали «Виссарионовна». Так и говорили диспетчеры – «к Виссарионовне в бункер», когда поступал звонок от Елизаветы Петровны.

Но в этот раз бабушке всерьёз стало плохо. Прихватило сердце, да так, что Ирина посчитала необходимым отвезти Елизавету Петровну в стационар. Но та, выпив лекарство, замахала руками.

– Даже не предлагай, – громким голосом возразила она. – Знаю я ваши эти стационары. До́ма и стены мне помогают. А там посикушки всякие будут изображать из себя знатоков да командиров. А толку-то от них? В стационар я только уж когда помирать стану, вот тогда и пожалуйста. Я полежу немного – да и отпустит.

– Ну смотрите, Елизавета Петровна, – покачала головой Ира. – Под вашу ответственность. Силой я вас заставить не могу. Я кардиологу нашему сообщу, Альберту Георгиевичу, он к вам завтра же и приедет, посмотрит. Вы уж прислушайтесь к нему, он человек с опытом.

– Ладно-ладно, – успокоилась бабушка. – Знаю я этого Альберта. Алик – шкалик. Ступай уже. Разберёмся.

Когда Ира снова села в машину, на сердце у неё сделалось неспокойно. И не Елизавета Петровна стала причиной этого беспокойства, а предчувствие чего-то нехорошего, безотносительно к чему-либо конкретному. Всё вокруг будто сопротивлялось Ирине. Даже «газель» едва продвигалась среди образовавшейся ни с того ни с сего пробки.

Кирилл нервничал, матерился и бубнил себе под нос какие-то одному ему понятные мантры.

– Ир, – обратился он наконец к напарнице, – давай быстренько сгоняем ко мне в деревню. Надо кое-что захватить. К тому времени и пробка, может быть, рассосётся. Всё равно без толку тут стои́м, бензин только понапрасну расходуем.

– Далеко это?

– Да вон поворот. Как раз почти по пути. Десять минут займёт.

– Ну давай, – согласилась Ирина. – Если недолго.

Добравшись до нужного поворота, они свернули направо и по лесной грунтовой дороге проехали ещё метров пятьсот. Вдали на холме уже появились крыши первых домов, когда до слуха Ирины донеслись выстрелы. Их было три или четыре.

– Охотники что ли? – спросила Ирина.

– Да не должно бы, – задумчиво произнёс Кирилл. – Не сезон.

– А кто тогда?

– А… – вспомнив о чём-то, улыбнулся Кирилл. – Это собак, наверно, отстреливают. Прибилась тут какая-то свора, проходу последние пару месяцев не даёт. А один дятел прикармливать их ещё взялся. Так они теперь совсем хозяевами в деревне себя почувствовали. Недавно девочку сильно покусали. Давно в службу по отлову звонили, чтобы сделали что-то. Но они никак приехать не могут, говорят, что вызовов очень много.

– Да разве так можно? – возмутилась Ирина. – Зачем сразу стрелять-то? Может, в полицию позвонить?

– Это ещё зачем?

– Так вроде как закон приняли, и отстрел теперь запрещён.

Кирилл промолчал.

– А в приют никак что ли? – снова спросила Ира. – Стерилизация там или что-то в таком духе?

– Да какие приюты, Ир? Было когда-то много, а сейчас только один еле теплится, и то, насколько я знаю, собак там кормить нечем. Побираются ходят по сайтам. Да и хозяева – тоже в голове ветер. Заведут скотину, а чуть что не так – вывезут в лесок и пинком под зад.

– Это да, – нахмурилась Ира. – Сама одного такого знаю. Сволочь. Неуж и правда стреляют?

– Сейчас и увидим.

Но не успели они проехать и ста метров, как Ира заметила лежавшую на обочине собаку. Вся шея её была окровавлена.

– Стой! – крикнула она.

– Что?! – Кирилл испугался и резко затормозил.

– Смотри, – Ирина показала пальцем на пса. – Похоже, ты прав. Вот нелюди.

Кирилл посмотрел, поморщился и хотел было снова тронуться с места, но Ира остановила его, схватив за плечо.

– Ну что ещё? – недовольно произнёс тот.

– Мне кажется, – тихо сказала Ира, – она ещё дышит.

– И что? Мы же не ветеринарная скорая помощь.

– А такая бывает?

– Понятия не имею. Да поехали. Не наша это забота.

– Нет, – как бы самой себе уверенно сказала Ирина. – Подожди минуту, – добавила она и вышла из машины.

Осторожно приблизившись к псу, Ира склонилась над ним. Тот действительно был жив. Пуля попала в толстый кожаный ошейник, разорвала его наполовину и проникла в шею.

Ира дотронулась до собаки. Та открыла глаза, приподняла голову и тусклым взглядом на неё посмотрела. В глазах пса Ира не увидела ни страха, ни мольбы о помощи. Пёс просто оценил ситуацию, насколько был в состоянии ещё оценивать, и снова уронил голову на траву.

– Ну что там? – нетерпеливо крикнул из кабины Кирилл.

– Я думаю, его можно спасти, – ответила Ира. – Давай довезём его до ветеринарки.

– Что? Ты в своём уме? Какая ещё ветеринарка? Брось. Поехали.

– Нет. Я не брошу его.

Ирина сама не до конца понимала, откуда вдруг взялось у неё такое страстное желание во что бы то ни стало помочь незнакомой собаке. Может быть, оттого что день получался сегодня таким бессмысленным и бестолковым… Захотелось наполнить его смыслом, придать значение, сделать что-нибудь по-настоящему нужное хоть кому-то. Как бы там ни было, но она точно знала, что не уедет без пса.

Кирилл подумал ещё минуту и, чертыхаясь, вышел, чтобы помочь. Взяв на руки оказавшегося довольно тяжёлым пса, он перенёс его в салон и положил там на пол. Ирина запрыгнула следом, стараясь зажимать кровоточащую рану.

– Знаешь ближайшую ветеринарку?

– Знаю, – недовольно пробормотал Кирилл. – Только бы пробка рассосалась, а то не успеем всё равно довезти. Ну, блин… Влетит нам с тобой за эту самодеятельность.

– А ты не распространяйся. Всё равно вызовов не было. Извини, что до деревни не доехали.

Кирилл махнул рукой, захлопнул дверь, сел в кабину и развернулся.

Пробка успела за эти десять минут чудесным образом рассосаться. До ближайшей ветеринарной клиники долетели за пять минут. Вызвали человека. Тот осмотрел прямо в скорой собаку, почесал затылок и сказал:

– Случай не из простых. Гарантий никаких дать не могу.

– Вы, главное, попытайтесь, – взволнованно сказала Ирина. – И скажите сразу, сколько это будет стоить. Собака не моя. Просто хочу, чтобы вы ей помогли. А я на днях загляну.

– Не могу сказать, сколько. По ходу дела всё станет ясно. Рентген, сама операция, санация, лечение повреждённых органов, если таковые окажутся… Могу сказать только, что сумма будет в итоге немаленькой.

– Ладно, – кивнула головой Ира. – Тогда огласите после. Вот мой телефон, – она протянула ветеринару свою визитку, – позвоните, как станет понятно.

– Хорошо, – сказал мужчина, переложил пса на небольшую каталку и удалился.

***

Когда Ира и Кирилл вернулись к больнице, их ждал новый сюрприз – Лариса, которую Ирина должна была заменить сегодня на всю смену, всё-таки вышла. Кирилл был этому рад, а у Иры опять всё скомкалось – получалось сегодня ни то ни сё. Вместо того, чтобы расслабиться и провести остаток дня, радуясь жизни, Ира вернулась домой разбитой, словно отработала не полсмены, а целых три кряду.

Из головы никак не уходила подобранная на обочине собака. Ира достала с полки томик с предсказаниями Нострадамуса, в котором хранила скопленные за последний год деньги, и посчитала. Ровно шестьдесят тысяч. На лечение пса по-любому должно хватить. Копила-то она, конечно, совсем на другое – хотела поменять межкомнатные двери. Старые, оставшиеся ещё с советских времён, были крашены-перекрашены и выглядели анахронизмом на фоне сделанного два года назад евроремонта. Но двери могут и подождать. Разве можно сравнивать их с чьей-то жизнью? Сменит в следующем году. Да даже хоть через пять лет. Время не имеет значения. Ира улыбнулась, потому что сразу вспомнилась фраза из «Пятого элемента» – «время не имеет значения, важна только жизнь». Надо же… Как точно было подмечено. Но только теперь она это поняла ясно – и удивилась.

Возбуждённое сознание никак не могло успокоиться. О том, чтобы лечь и попытаться поспать, не могло быть и речи.

Ирина пообедала без аппетита, запихивая в себя еду, словно прописанное доктором лекарство. От этого стало только ещё хуже – точно проглотила свинцовую биту.

Она сняла халат и надела платье. Причесалась, навела лёгкий макияж и вышла на улицу, думая прогуляться по набережной Оки.

Погода стояла хорошая. За работой это как-то и не замечалось. Лето и лето. Начало июня. Ничего особенного. А сегодня Ире всё вокруг увиделось совершенно другим. Повсюду гуляли молодые мамы с колясками; студенты, завершавшие сессию, штудировали на лавочках толстые тетради с конспектами. И вся аллея была заполнена воркующими голубями, которых шугали научившиеся бегать и хлопать в ладоши дети. Пришвартованные к берегу лодки мерно покачивались на волнах, стукаясь круглыми боками о причалы. Голосили суетливые чайки, а где-то вдалеке раздавался густой бас сигналившей баржи. Хорошо-то как! Она привыкла видеть вокруг себя только больных или сварливых бабушек типа Елизаветы Петровны. А оказывается, существует и другая жизнь, почти параллельная той, в русле которой неслась куда-то, забывая о самой себе, Ира.

– Иришка! – вдруг раздался сзади знакомый женский голос.

Ира обернулась. Навстречу ей шла школьная подруга, с которой они не виделись… Сколько уже? Да и не вспомнить. Уж год-то наверняка. Чуть потолстела, округлилась лицом, отчего сделалась ещё симпатичней. Её сопровождал неуклюжий высокий парень. Он слегка сутулился и непонимающе улыбался, глядя на Иру.

– Привет, Марин, – сказала Ира, когда подруга подошла ближе.

– Привет, – ответила та. – Сто лет не виделись. Как ты?

– Да у меня ничего нового, – махнула рукой Ира. – Работа, работа… В общем, скукота. А сама как? У тебя-то, небось, новостей побольше будет.

– Вот мои новости, – показала глазами на своего спутника Марина. – Две недели как муж. Прошу любить и жаловать – Павел. Извини, что на свадьбу не пригласила. У нас, собственно, и не свадьба, а так, скромненький сабантуйчик был для родных. Решили сэкономить деньги на медовый месяц. Через неделю летим в Эмираты. Та-таам, – пропела с энтузиазмом подруга.

– Ирина, – представилась девушка мужчине и добавила, посмотрев на Марину: – Поздравляю. Да и правильно, что сэкономили. Кого теперь удивлять богатыми свадьбами? Завидую вам белой завистью. Эмираты…

Павел молча кивнул головой.

– Спасибо, – сказала Марина. – А сама-то замуж ещё не вышла?

– Нет. Времени не было. Успею ещё.