Серия «Живая классика»

Редактор-составитель серии

доктор психологических наук Д.А. Леонтьев

Издание осуществлено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект № 08-06-16118д

Под редакцией

Д.А. Леонтьева, А.А. Леонтьева

© Д.А. Леонтьев, 2009

© Издательство «Смысл», 2009, оформление

Суть духовного, психического развития ребенка состоит в том, что он как бы богатеет богатством, накопленным предшествующими поколениями людей. Он наследует подлинно человеческое, но не биологически, не в порядке простого созревания его организма, а социально, то есть в ходе развитая его жизни в условиях общества. Можно сказать, что ребенок в момент рождения лишь кандидат в человека, но он не может им стать в изоляции: ему нужно учиться быть человеком, а он может это сделать только в процессе активной деятельности, связывающей его с окружающим миром человеческих явлений, в общении с людьми.

Вся история свидетельствует о том, что границы и, в частности, возрастные границы развития мышления, являются в высшей степени подвижными. Ведь то, что какие-нибудь триста-четыреста лет тому назад составляло достижение мысли лишь наиболее крупных представителей человеческой культуры, в наши дни стало достоянием всякого достаточно образованного человека. В самой природе человека не заложено никаких ограничений в отношении возможностей его психического развития, а значит также и в отношении темпов и возрастных уровней этого развития.

Метод обучения от 7 до 17 лет не может оставаться однотипным. Он должен жить, развиваться, меняться. От передачи разжеванного знания нужно веста учащихся, этап за этапом, к активному познанию н к активному применению добытых знаний. Иначе говоря, уже начиная со средней шкалы, мы должны готовить человека так, чтобы он мог идти в ногу с ускоряющимся научно-техническим прогрессом, а этого нельзя сделать, не активизируя самого процесса учения, не воспитывая по-настоящему познавательных, теоретических интересов.

Алексей Николаевич Леонтьев

Именно A.H. Леонтьев, Д.Б. Эльконин, А. В. Запорожец создали концепцию психического развития в культурно-историческом подходе. Эта концепция развиваться, является одной из самых перспективных и эврнстичных теоретических моделей развития. В золотой фонд детской психологии вошла идея деятельности как движущей силы развития.

О.А. Карабанова

Вопросы развития и обучения в трудах А.Н. Леонтьева

Тексты и идеи Алексея Николаевича Леонтьева, столетие со дня рождения которого несколько лет назад отмечала вся российская (и не только российская) психология, продолжают оставаться крайне актуальными – гораздо более современными, чем «свежие» по времени написания, но не такие свежие по духу публикации многих работающих сегодня ученых. Однако не только это обосновывает актуальность издания данной книги. Неоднократно писалось о том, что в архиве А.Н. Леонтьева осталось немалое количество неопубликованных текстов – рукописей, конспектов и стенограмм, – заслуживающих внимательнейшего прочтения и добавляющих немало к его уже хорошо известным текстам. Количество посмертных книг А.Н. Леонтьева, во многом состоящих из архивных, ранее не публиковавшихся работ, уже сравнялось с количеством прижизненных. Да и если посмотреть на публиковавшиеся тексты – многие ли психологи читали что-то из работ А.Н. Леонтьева, помимо двух классических книг «Проблемы развития психики» и «Деятельность. Сознание. Личность»? Многочисленные разбросанные публикации доступны активно ищущему, но выпадают из массового интеллектуального оборота.

Поэтому несколько лет назад была сформулирована задача тщательного издания научного наследия А.Н. Леонтьева в нескольких ненумерованных томах, построенных по смешанному хронологически-тематическому принципу. Первый том, который включал ранние работы 1920—30-х гг. и несколько поздних статей с ретроспективным взглядом на психологическую науку этого периода, вышел несколько лет назад^[1]. Теперь при поддержке Российского гуманитарного научного фонда подготовлен второй том, построенный уже по тематическому принципу; в него вошли работы разных лет, посвященные одной из центральных сквозных линий работы Алексея Николаевича – детской и педагогической психологии. Данное издание не соответствует критериям академического собрания сочинений, требующего такого объема работы и таких ресурсов, которыми мы не располагаем, однако в некоторых отношениях мы стремились к нему приблизиться, рассматривая в качестве приоритета тщательность текстологической подготовки и точность библиографических ссылок. Эти задачи не были решены полностью, однако, думается, удалось поднять подготовку текстов А.Н. Леонтьева на новый уровень.

Еще в 1980-е гг. планировалось издание многотомного собрания сочинений А.Н. Леонтьева в ФРГ на немецком языке. Над этим проектом в течение ряда лет работали редакторы настоящего издания вместе с Б.М. Величковским и коллегами из Западного Берлина Г. Рюкримом и А. Мессманом. Этот проект тогда не был реализован, но в ходе его подготовки было сделано немало. В частности, замысел тома, который бы собрал все основные работы по детской и педагогической психологии, возник уже тогда. И хотя сам состав этого издания претерпел определенные изменения, прототипом этой книги, как и предыдущей, служит неосуществленный немецкий проект.

Первоначально мы хотели, решая проблемы внутренней структуры издания, выделить разделы, посвященные вопросам психологии развития, с одной стороны, и педагогической психологии, с другой. Однако мы столкнулись с тем, что в большинстве текстов эти две области рассматриваются нераздельно, как две части одного целого. Поэтому в конечном варианте разделение книги на три части носит достаточно условный характер и привязано больше к хронологическим периодам. В первую часть включены работы предвоенных лет, в которых А.Н. Леонтьев впервые ставит вопросы и дает первые ответы, касающиеся взаимоотношения и взаимодействия развития и обучения. Во вторую часть включены в основном работы по детской психологии 1940-х гг., а также два текста, опубликованные позднее, но примыкающие к ним по существу. В третью часть включены работы начиная с середины 1950-х гг. и до середины 1970-х, посвященные преимущественно вопросам образования и воспитания, опять же, не отделимых от вопросов психологии развития. В целом содержание этого тома, как нам кажется, дает объемное представления о взглядах А.Н. Леонтьева на вопросы развития, обучения и воспитания в их движении.

* * *

Напомним вначале некоторые биографические вехи, важные для понимания включенных в эту книгу текстов^[2]. Алексей Николаевич Леонтьев родился в Москве 5 (18) февраля 1903 года. Он учился в реальном училище, а затем на факультете общественных наук Московского университета. В 1924 году, окончив университет, он стал научным сотрудником Психологического института и некоторое время работал под руководством А.Р. Лурии над предложенной им тематикой, касающейся аффективных процессов. Как раз в эти месяцы в институт был принят на работу молодой ученый из Гомеля Лев Семенович Выготский. Выготский, Лурия и Леонтьев быстро сблизились, и Выготский стал лидером этой группы. Именно он предложил ту программу совместных исследований, которая стала позже известна под названием «культурно-исторической теории». Если Выготский пришел в институт с готовой и совершенно оригинальной программой, если за спиной у Лурии, несмотря на его молодость, уже было множество опубликованных работ, то Леонтьеву, по сути, тогда еще нечего было предъявить. Он формировался как психолог в первые годы совместной работы с Выготским и Лурией.

Мысли и позиции Выготского и его школы были чужды тематике и интересам Института психологии и его директора К.Н. Корнилова. Поэтому основное место работы всех членов школы переместилось в другие учреждения. Леонтьев вместе с Лурией почти целиком перешли в Академию коммунистического воспитания, работая также в других местах.

К 1930 г., а особенно после него, тучи над советской гуманитарной наукой заметно сгустились. Началась массированная критика инакомыслящих в науке – они попадали или в «механицисты» (правый уклон), или в «меньшевиствующие идеалисты» (левый уклон). Особенно старательно истребляли педагогов. Закрывались институты, закрылась и АКВ, в газетах были популярно разъяснены троцкистские ошибки ряда сотрудников ВГИКа. И вот как раз в это время Наркомздрав Украины решил создать в Украинском психоневрологическом институте, который находился в тогдашней столице республики – Харькове, сектор психологии. Для его создания в Харьков пригласили Выготского и его учеников.

Сам Выготский не принял этот подарок судьбы, и пост заведующего сектором был предложен Лурии. Но и он в Харькове не прижился, и руководителем сектора стал Леонтьев. Вместе с ним переехали А.В. Запорожец, Л.И. Божович (вскоре она переселилась в Полтаву), часто приезжал ленинградский ученик Выготского – Д.Б. Эльконин. А в самом Харькове в состав этой группы ученых, вскоре ставших называть себя «Харьковской школой» или «Харьковской группой», влились П.Я. Гальперин и группа молодых питомцев местного пединститута во главе с П.И. Зинченко. Расцвет харьковской психологии приходится на 1931–1934 гг., как раз то время, когда там был Леонтьев, впрочем, и после возвращения в Москву оставшийся бесспорным лидером «харьковчан».

Харьковская группа, хотя кое в чем расходилась с Выготским, оставалась частью его школы. Если Выготский в те годы подчеркивал роль слова, общения, речи в формировании сознания, то харьковчане делали акцент прежде всего на роли практической деятельности. Если Выготский придавал исключительно важное значение единству интеллекта и аффекта, мышления и переживания, то харьковчане его недооценивали. Тем не менее, во-первых, мысли харьковских психологов о роли деятельности восходили к позициям самого Выготского, высказывавшимся в 1929–1930 гг. Во-вторых, они довольно быстро осознали перспективность подхода Выготского к проблеме аффекта и интеллекта и не только вернулись в этом пункте к нему, но и развивали этот подход дальше (А.В. Запорожец, А.Н. Леонтьев). Как говорил Леонтьев в одном из своих докладов 1970-х гг., «альтернатива 30–31 гг. оказалась не альтернативой, а необходимой линией движения психологического исследования. Не или-или, а обязательно и-и!». Научные контакты Выготского с харьковскими психологами не прерывались. Харьковчане часто бывали в Москве, он то и дело наезжал в Харьков. И наконец, продолжали существовать, несмотря на отдельные научные расхождения, довольно тесные личные отношения между Выготским и Леонтьевым^[3]. Именно в работах харьковского периода, большая часть которых была опубликована в книге «Становление психологии деятельности», Леонтьев экспериментально нащупывает и формулирует основы своей теории психического развития.

Первый вариант наброска этой теории представлен в сжатых тезисах «Психическое развитие ребенка и обучение», опубликованных в Харькове в 1938 году. Буквально в нескольких строчках Леонтьев формулирует принципиальнейшие положения, в частности, о том, что систематическое обучение решительным образом влияет на процессы развития ребенка, причем влияет не столько тем, что оно поставляет ему новые знания и умения, сколько тем, что ставит ребенка в новые отношения к окружающему. Леонтьев вводит здесь очень важное понятие жизненных отношений и формулирует идею о воспитательном значении обучения, сказывающемся прежде всего на личности.

Вторая половина 1930-х гг. была одним из самых трудных периодов в жизни А.Н. Леонтьева. В апреле 1936 г. после обвинений в идеализме, закончившихся разбирательством в Московском комитете партии и увольнением из Всесоюзного института экспериментальной медицины, где он с конца 1934 г. после смерти Выготского заведовал лабораторией генетической психологии, Леонтьев остался вообще без работы. К тому же летом 1936 г. вышло печально знаменитое постановление ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе наркомпросов», в результате чего произошел разгром не только самой педологии (комплексной науки о развитии ребенка), но и детской психологии. Главными оруженосцами педологических идей были объявлены Л.С. Выготский, М.Я. Басов (оба к тому времени умершие) и П.П. Блонский. Учеников Выготского принуждали заклеймить ошибки их учителя, что все они, за исключением Л.В. Занкова, отказались сделать. С 1936 по 1940 г. А.Н. Леонтьев опубликовал всего 7 работ. Кроме указанных кратких тезисов, это были две статьи в «Большой советской энциклопедии», две статьи в «Учительской газете», глава «Речь» в вузовском учебнике психологии и статья «Психология и педагогика» в журнале «Советская педагогика».

Последняя статья являет собой результат столкновения трагической эпохи и личности А.Н. Леонтьева. Она представляет собой обязательный для Леонтьева, как и для многих ученых в ту пору, отклик на постановление «О педологических извращениях в системе наркомпросов». Вот он и откликнулся этой статьей, глубокой, серьезной, совсем не конъюнктурной. В ней проявился выработанный А.Н. Леонтьевым и неоднократно применявшийся им впоследствии стиль лавирования между дамокловым мечом идеологических требований, не всегда одинаково грозным, но всегда одинаково настойчивым и прямолинейным, и собственными научными убеждениями, предать которые его не могли заставить даже в 1937 году, которым датирована эта статья. Результат типичен для леонтьевского стиля подобных статей: достаточное количество ритуальных ссылок на постановления партии и правительства и на бесспорные банальности, изреченные текущими вождями, неодобрительные возгласы в сторону «буржуазной науки», а под всеми этими «побрякушками» – серьезный концептуальный анализ, в котором Леонтьев упорно гнет свою линию. Да, в этой статье многократно неодобрительно поминаются «буржуазная» педагогика и психология, но без подобных выражений не могла выйти тогда ни одна статья, причем критика А.Н. Леонтьева была абсолютно серьезна, конкретна и предметна. Да, в статье не одна сноска на не имевшие по большому счету отношения к науке сочинения наркома просвещения А.С. Бубнова, который непосредственно осуществлял искоренение педологии, но в статье при этом не критикуется ни один советский педолог! Единственный критический абзац адресован В.Н. Колбановскому, действительно написавшему явную глупость; в критическом контексте упоминается и Блонский, но тоже совсем не как педолог. Редакция журнала, правда, в духе того времени вписала в текст статьи Леонтьева (о чем он сделал пометки на своем экземпляре журнала) не слишком острый критический пассаж в адрес К.Н. Корнилова и фразу об «извращениях» у Лурии, Корнилова, Колбановского и самого автора. Но главное, в статье действительно дается серьезнейший анализ соотношения между педагогикой и психологией через призму выдвинутого Леонтьевым нового понимания отношения между развитием и обучением.

Развитием этой темы стала развернутая статья «Педагогика и психология», опубликованная в апреле 1941 г. и посвященная преимущественно критике демагогической ретроградной педагогики. Главный пафос этой дискуссионной по духу статьи направлен против интеллектуализации проблем образования в традиционной педагогике, за понимание учебы в более широком контексте жизненных отношений (как и в предыдущей статье, Леонтьев прямо употребляет здесь это понятие). Леонтьев также открыто критикует руководство Психологического института (где он по совместительству работал) и учебник психологии под редакцией К.Н. Корнилова, Б.М. Теплова и Л.М. Шварца, одновременно поддерживая учебник «Основы психологии» С.Л. Рубинштейна.

* * *

Хотя публикации того периода были крайне немногочисленны, работа не прерывалась, и в архиве А.Н. Леонтьева сохранилось немало работ, написанных в этот период, большая часть которых была опубликована уже после его смерти. Теперь мы можем добавить к их числу ранее не публиковавшуюся объемистую рукопись «Психологическое исследование детских интересов во Дворце Пионеров и Октябрят». На ее анализе стоит остановиться подробнее.

Эта статья была написана во второй половине 1930-х гг., ориентировочно в 1936–1937 гг., уже после статьи об исследовании деятельности и интересов посетителей ЦПКиО в Москве^[4]