Пролог

В непроницаемой темени нескончаемо долгого туннеля, невесть когда вырубленного в толще серого сырого известняка, цепочкой брели трое мужчин, освещая путь электрическими фонарями. Тяжело дыша едковатыми испарениями каменных недр, они изредка вполголоса обменивались короткими фразами. В неподвижной атмосфере подземелья витал стойкий, назойливый запах плесени и тлена. Втягивая в легкие влажный спертый воздух, путники поеживались от холода, царящего в каменной утробе.

Туннель, образованный, скорее всего, в те времена, когда возводилась Белокаменная, для чего вырубались вручную многие тысячи кубометров камня, был не чета метростроевским. Он извивался то вправо, то влево. Его пол то прогибался затяжными ложбинами, над которыми потолок провисал почти до самого низа, то выступал бугром. Скопившаяся в ложбинах вода хлюпала под ногами: кое-где путникам приходилось передвигаться почти на четвереньках, упираясь руками в липкую грязь. В некоторых местах к подземному коридору примыкали боковые ответвления с прямоугольным или совершенно бесформенным входом, порой куда более широким, нежели основной туннель. Правильно сориентироваться в таких местах мог только человек, имеющий огромный опыт подземных странствий. А иногда приходилось спешно брать в рот загубники портативных кислородных аппаратов – в наиболее низких участках подземелья скапливался стекающий из известняка углекислый газ.

Шедший впереди крепкий, плечистый мужчина лет сорока временами заглядывал в какой-то лист бумаги, подсвечивая себе фонарем. Следом за ним, флегматично озирая неровные стены, сохранившие следы ударов кирки и кайла, шествовал невысокий, почти квадратный брюнет (каких в народе именуют «метром с кепкой») с короткими черными с проседью, волосами. На нем был серо-зеленый костюм из плотного материала со множеством карманов и швами, усиленными дополнительной строчкой. Кепку того же серо-зеленого цвета он то и дело поправлял, словно она собиралась слететь с его головы. Морщинки, густо изрезавшие веки у больших черных, как антрацит, глаз типичного южноевропейца, беззастенчиво прибавляли возраст своему обладателю, которому было немногим за тридцать.

Замыкающим, громко сопя, шел крупный парень, с мощной шеей и толстыми мускулистыми руками, типично «расейского» обличья. Его плечи оттягивал висящий за спиной брезентовый вещмешок, в котором лежало что-то очень тяжелое. Когда путники останавливались на привал, замыкающий осторожно снимал с плеч ремни и садился рядом со своей ношей, позволяя себе об нее лишь облокотиться. В подземелье они вошли в ту пору, когда утреннее солнце еще только начало свой путь по небосклону. За время долгого путешествия под землей они успели забыть, что сейчас где-то там, наверху, ясный день. Им порой начинало казаться, что везде и всюду царит вечный мрак.

Идущий во главе группы, судя по всему, проводник, в одном из мест, где туннель разделялся надвое, остановился и коротко объявил:

– Привал!

Сбросив с плеч небольшой рюкзак, он уселся на свою ношу и, достав из кармана джинсовой куртки плоскую фляжку, с удовольствием отхлебнул из нее терпкой пряной жидкости. «Метр с кепкой», на правах не последнего члена группы, уловив аромат коньяка, недовольно проворчал с заметным чужеземным акцентом:

– Я не одобрять ваш пристрастие к коньяк. Пить можно после конец наш путешествий в этот катакомб.

– Не переживайте, синьор Паоло, – проводник снисходительно усмехнулся, что хорошо было заметно в отсветах фонарей, – здесь коньяк не только средство сохранения морального равновесия, но еще и хороший способ согреться изнутри. Вас еще не пробрало?

Синьор Паоло сердито передернул плечами – то ли от переполнявшего его раздражения, то ли от того, что и впрямь ощущалась прохлада, исходящая от стен. Он достал сигару, но, подумав, спрятал обратно – было ясно, что курить в такой атмосфере крайне нежелательно, поскольку и так дышалось очень тяжело. Третий в группе, носильщик, не проронив ни звука, сидел на корточках у своего груза и, ничего не выражающим взглядом смотрел в темноту подземелья.

– Мы идти уже больше три час, – посмотрев на часы, снова заговорил синьор Паоло. – Сколько время идти нам еще?

– Примерно столько же, если не возникнет непредвиденных обстоятельств, – сделав еще один глоток и спрятав фляжку, все так же невозмутимо ответил проводник.

Внезапно где-то вдали, в одном из туннелей, мелькнул какой-то сизоватый отсвет и раздался странный звук, напоминающий одновременно еле различимый скрежет металла и чей-то приглушенный стон. Длилось это всего секунду, но синьор Паоло, словно подброшенный пружиной, одним прыжком поднялся на ноги.

– Коза сио? Что это такой? Что это? – испуганно спросил он, начав креститься двоеперстием слева направо.

Внезапно как бы спохватившись, он торопливо опустил руку, не завершив крестного знамения.

– Вот видите, синьор Паоло, – назидательно заметил проводник, – что значит не иметь хорошего средства, укрепляющего нервную систему. Не обращайте внимания. Когда-то, путешествуя по этим лабиринтам, я не раз видывал нечто подобное. Ничего страшного. Мне кажется, это следствие каких-то природных процессов и к мистике никакого отношения не имеет. Ну что, раз уж вы на ногах, пойдемте дальше?

Еще раз заглянув в свой план, он решительно направился направо. Именно туда, где и были замечены загадочные блики. И вновь потянулись нескончаемо долгие минуты подземного путешествия. Примерно через километр пути проводник свернул в неприметный боковой коридор и, дойдя до тупика, которым тот заканчивался, указал на груду камней, сложенных в углу бесформенной кучей.

– Здесь должен быть лаз в другой, более благоустроенный туннель. Но до него еще нужно добраться. Не понимаю, кому было нужно его заваливать? Приступаем к работе, – объявил он, начав отбрасывать в сторону обломки известняка.

Когда камни были убраны, в углу открылась широкая нора, ведущая под уклоном куда-то вниз. Проводник снял рюкзак и совершенно спокойно, словно из одной комнаты своей квартиры переходил в другую, придерживаясь за края норы, спустился вниз, освещая себе путь фонарем. Синьор Паоло последовал за ним, изобразив рукой какой-то непонятный, судя по всему, ритуальный жест, и пробормотал по-итальянски странную фразу, что в переводе на русский могло означать: «О, могучий, крылатый владыка!..» Третий снял с плеч свой вещмешок, в котором лежало нечто, напоминающее короткий толстый цилиндр, весом не менее трех пудов, и, бережно прижимая его к себе, тоже спустился в узковатую для такого крупного мужчины нору, изобилующую острыми углами. Двигаться по этому лазу, где более-менее пологие участки то и дело сменялись довольно крутыми и почти отвесными, пришлось более четверти часа.

Наконец лаз закончился, и, спрыгнув куда-то вниз, все трое оказались в куда более просторном туннеле со сводчатым потолком. Стены и пол здесь были ровные, да и воздух несколько суше.

– Что это есть такой? – направляя во все стороны луч фонаря, удивленно спросил синьор Паоло.

– Недостроенное метро, – пояснил проводник. – Говорят, вскоре после войны начали строить секретную ветку для военных нужд. А как Сталин помер, так ее и забросили. Вообще-то, наподобие этой, но действующих, под Москвой немало. Говорят, есть и такие, о существовании которых знают только высшие чины ФСБ.

Они зашагали по туннелю, кое-где встречая ржавеющие у стен части каких-то металлических конструкций и штабеля толстой арматуры. По сравнению с тесным лазом, путешествие по этому коридору казалось почти комфортным. Но длилось оно не очень долго. Всего через полчаса пути впереди показалась бесформенная куча каменных глыб и глины, которая закупоривала просвет туннеля. Проводник, осветив стену справа от себя, нашел лучом фонаря черный прямоугольник входа в боковой коридор. Но за входом обнаружилось нечто вроде небольшой пещеры, в полу которой зиял воронкообразный провал, ведущий в неведомую бездну.

– Дьяволо! – синьор Паоло посветил в провал и, не увидев дна, недоуменно обернулся к проводнику. – Мы идти вниз и вниз. Мы идти в инферно... В ад?

– Другой дороги здесь нет, – достав из рюкзака и разматывая толстый крепкий шнур, почти безмятежно откликнулся проводник. – Да вы не переживайте – я тут дорогу найду даже с закрытыми глазами. Осталось не так уж и много.

Он закрепил конец шнура за толстенную арматурину, положенную поперек провала, а его свободный конец привязал к лямкам вещмешка носильщика. Тот, встав на краю бездонной ямы, неспеша стал спускать вниз свою увесистую ношу. Когда где-то там, в неведомой глубине, вещмешок наконец-то достиг дна провала, проводник сбросил вниз свободные концы шнура и, опираясь ногами о неровный камень стен, начал спускаться в жутковатую черную бездну. Фонарь он придерживал зубами, и поэтому было видно, как пятно света, прыгающее на стене, все дальше и дальше уходит вниз. Достигнув дна, проводник без каких-либо эмоций крикнул:

– Давай, следующий.

Внутренне содрогаясь, синьор Паоло взялся за шнур и, мысленно поминая все того же крылатого владыку, начал свой спуск, изо всех сил стараясь не сорваться и не упасть. Ему казалось, что этот путь не закончится никогда. Когда его онемевшие от напряжения руки уже готовы были разжаться сами собой, он с невероятным облегчением ощутил под ногами мелкую россыпь камней. Носильщик спустился довольно быстро, скользя по шнуру кожаными перчатками и время от времени отталкиваясь от стен ногами.

В отличие от недавней, не слишком утомительной прогулки по туннелю, путь по этой галерее стал преодолением сплошной полосы препятствий. Здесь ходы, скорее всего, созданные потоками подземных вод, имели самую замысловатую форму. Люди, бредущие сквозь хаотическое нагромождение пластов известняка, были вынуждены пробираться через узкие, тесные норы с острыми выступами. Кое-где продвигаться можно было только лишь ползком, а в других местах ход разрастался до размеров большой пещеры, с потолком из каменных складок и огромных глыб, которые, казалось, могли рухнуть в любую минуту и похоронить собою всех. Здесь почти постоянно приходилось идти, дыша через кислородные аппараты.

Когда проводник вновь произнес долгожданное: «Привал!», его спутники, донельзя измученные изматывающей дорогой в никуда, буквально рухнули на неровный мокрый пол, не обращая внимания на капли воды падающие с потолка. Отдых прошел в полном молчании. В непроглядной тьме слышалось лишь тяжелое дыхание и покряхтывание носильщика. Подняться вновь и идти дальше в неизвестность казалось выше всяческих сил. Но когда проводник встал и буднично объявил, что пора идти дальше, синьор Паоло и носильщик, после некоторой заминки, тоже встали и побрели вслед за ним.

Вскоре их путь пошел на подъем. Синьора Паоло это несколько воодушевило и он даже немного повеселел. Когда они еще через пару часов, преодолев участок крутого подъема, оказались в просторной галерее, в одном месте обнаружилась частая капель, от которой распространялся тяжелый запах канализации.

– Ага, – удовлетворенно отметил проводник, – мы уже почти у цели. Еще полчаса ходу, и мы на месте.

Это известие его спутникам как будто придало сил. И хотя их дальнейший путь по-прежнему представлял собой все ту же «полосу препятствий», идти стало как будто легче. Теперь кое-где сверху временами доносился непонятный приглушенный грохот.

– Это метро, – заметив недоумение спутников, пояснил проводник.

Оказавшись в гроте с низким потолком, куда они забрались по узкому крутому лазу, проводник остановился и осветил свой план фонарем.

– Мы на месте, – объявил он. – Да, это именно то, что нам и нужно. Все, синьор Паоло, мы пришли именно в то место, куда заказчик приказал доставить груз. Прямо над нами – Кремль. Вон в той стороне – Спасская башня, а там – Троицкая. Да, не слабо мы отмахали – километров пятнадцать, не меньше. В толк только не возьму – зачем эту хрень надо прятать так далеко? Можно было и у самого входа в катакомбы так замаскировать, что ни одна собака не унюхала бы.

– Желание заказчик – закон. Он нам платить огромный деньги, – хмуро уведомил «метр с кепкой». – Нам надо прятать груз. Нужен найти ниша в камень, туда положить, маскировать. Давайте, давайте, искать ниша, искать!

Проводник обошел все углы грота и в одном из них обнаружил длинный лаз, ведущий в смежный бесформенный грот, изобилующий всякого рода разломами и трещинами в стенах. Найдя подходящую выемку, проводник и носильщик затолкали в нее груз, не распаковывая вещмешка, и заложили его кусками камня. Теперь едва ли можно было бы догадаться, что здесь что-то спрятано.

– Так, синьор, нам сообщили, что всю сумму денег за работу по доставке груза заказчик передал через вас. Когда мы сможем получить свою долю целиком? – спросил он у иностранца.

– Задаток я вам уже отдать, – недовольно парировал итальянец. – Остальной часть находиться в гостиница. Там, в мой номер, я их забирать и отдать вам весь оставшийся часть деньги, например, у зоопарк.

– У меня другое предложение. Выходим на поверхность и все вместе едем в гостиницу. Так, на всякий случай...

– Вы мне что, не доверять?! – зло огрызнулся итальянец. – Я вас не обманывать. Расчет гарантировать синьор Геннадио. Он вам обещать – я делать. Вы мне верить? Хорошо. Назад мы пойдем другой дорога. Если за нами кто-то следить, он не должен знать наш конечный цель. И, будете добры, дать мне ваш план.

Он взял у проводника план их подземного маршрута и, осмотрев его при свете фонаря, спрятал в задний карман брюк. Потом достал аэрозольный баллончик краски и ярко-красной струей нарисовал на стене грота что-то наподобие летящего орла с изогнутой саблей в когтях. Кончив рисовать, он швырнул баллончик куда-то в угол. Точно такого же орла перед началом пути он нарисовал и у входа в катакомбы.

Путники покинули грот и тем же порядком продолжили свое путешествие – первым двинулся проводник, за ним синьор Паоло, последним зашагал носильщик. По узкому извилистому ходу они описали большой полукруг, потратив на путь около часа. Затем по наклонной галерее с полом, покрытом липкой грязью, они вновь пошли на подъем. Еще через полчаса, протиснувшись в неприметный боковой лаз, оказались в довольно просторном гроте. Обшарив стены лучом фонаря, проводник нашел в одной из стен кладку, выполненную из плоских кусков известняка, из-за которой явственно доносилось непонятное журчание и плеск.

– А вот и то, что нам нужно, – проводник начал разбирать кладку. – Здесь проходит большая канализационная труба. Сейчас спустимся в нее, отсюда идем вправо около километра и там выходим на поверхность.

Когда камни были убраны, открылась пустота, из которой донесся шум бегущего потока. В нос ударила тяжелая волна канализационных испарений.

– Тьфу! Какой здесь вонь! – скривившись, плюнул синьор Паоло.

– Ха! В вашей римской канализации, думаю, тоже пахнет не духами, – хохотнул проводник. – Вот, интересно, как вы собираетесь форсировать нашу московскую канализацию? Я же вас предупреждал, чтобы вы тоже надели резиновые сапоги.

Он продемонстрировал свою ногу. Высокие ботинки синьора Паоло, разумеется, ни в какое сравнение с ними не шли.

– Ничего, это не проблем, – иностранец издал короткий сдавленный смешок и что-то быстро достал из-за пазухи.

Его спутники, заподозрив недоброе, в последнее мгновение отпрянули в темноту, но было поздно. Приглушенно хлопнули два выстрела.

– За что?! С-сука!.. – падая на пол, прохрипел проводник.

Носильщик умер мгновенно, без единого звука рухнув на неровный камень пола. Подсвечивая фонарем, синьор Паоло в упор выстрелил обоим в голову. Сняв с них сапоги, он сначала примерил обувь носильщика. Но та оказалась ему слишком велика. Зато сапоги проводника оказались почти в самый раз.

Заглянув в открывшийся ход, синьор Паоло посветил туда фонарем и увидел круглый туннель бетонной канализационной трубы, по дну которой бежал поток темной зловонной жижи. Неподалеку от пролома из стены выступал конец другой железной трубы, меньшего диаметра, откуда в туннель непрерывно извергалась широкая струя грязно-черной мути. Синьор Паоло подтащил к лазу проводника и, перевесив его через край прогала, сбросил вниз безжизненное тело. Следом, с громким плеском, упал носильщик. Посветив им вслед, синьор Паоло убедился, что мертвецы, подхваченные стоками, исчезли в темени трубы. Затем он выбросил в канализацию все, что валялось на полу, и, сунув свои ботинки под мышку, спустился в канализацию.

Пригнувшись, чтобы не задевать головой за свод туннеля, он пошел вправо, навстречу бегущим струям. Атмосфера, насыщенная аммиаком и сероводородом, стесняла дыхание. Кислородный аппарат, переставший работать еще во время последнего подъема, болтался на плече бесполезным грузом, и синьор Паоло с досадой бросил его под ноги. То и дело накатывала тошнота, ломило в темени и висках.

Но синьор Паоло с настойчивостью заведенного механизма шел и шел внутри этой огромной бетонной кишки, покрытой слоем черной липкой плесени. Его ноги, юзившие по скользкому бетону, одеревенели и подгибались. Но здесь нельзя было не то что присесть – омерзительно было просто прикоснуться к стенке трубы. Вдобавок ко всему, ослепительно-белый луч фонаря постепенно начал тускнеть, делаясь красноватым, что означало переразряд аккумуляторов. Синьор Паоло с досадой вспомнил, что фонари проводника и носильщика он опрометчиво не захватил с собой.