© А. Головенков, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Объяснительная записка Анны Калинкиной

Во «Вселенной Метро 2033» Питеру повезло едва ли меньше, чем Москве. Его первым описал Владимир Березин в романе «Путевые знаки», открывающем серию, и другие авторы двинулись по его стопам. Городу на Неве посвящали романы Шимун Врочек и Андрей Дьяков, неизменно получавшие призовые места во время выборов лучшей книги года. Они населили питерскую подземку харизматичными героями – тут и мужественный Таран, и неподражаемый Иван Меркулов, и неистовый Убер. Константин Бенев и Ирина Баранова внесли свой вклад, обогатив серию образом Алекса Грина, человека с необычными способностями. Дмитрий Ермаков также не обошел Питер вниманием, добавив своих колоритных персонажей – неунывающего сталкера Игната Псарева, прекрасную медсестру Алису Чайку, полковника Бодрова. Трудно вписываться в такой густонаселенный мир, однако Алексей Головенков рискнул. И не зря – пожалуй, в питерской подземке не хватало именно такого героя, какого вывел он в своем романе. Леонид по прозвищу Чита – так называемый книжный мальчик. Однообразие подземной жизни он скрашивает чтением, а о реальности знает не так уж много. Но не стоит недооценивать книжных мальчиков. История показывает, что именно они порой выдавали идеи и теории, способные глобально изменить картину мира. Кроме того, Чита вполне способен переходить от слов к действиям, когда это необходимо, и с оружием обращаться умеет.

Подобно тому, как Артем в московском метро проходит долгий путь, наблюдая, делая выводы и взрослея, так и Леонид со своим другом и с наставником вынужден однажды покинуть родную станцию, чтобы увидеть, что творится вокруг. И его ожидает немало открытий.

Заслуживает внимания и друг главного героя, Николай Штыков, мечтающий стать сталкером или, как говорят на Выборгской, диггером. И еще об одном персонаже хотелось бы упомянуть. Как известно, изображение братьев наших меньших очень оживляет действие. Это в полной мере относится к выведенному в романе псу Прометею, который получился необыкновенно трогательным.

Действие романа происходит ранней весной 2033 года. То есть раньше, чем во всех остальных романах о Питере, не считая «Путевых знаков». Война между Империей Веган, государством экологов с националистическим уклоном, и Приморским Альянсом, еще одной крупной группировкой питерского метро, еще только назревает. И автора это противостояние интересует скорее с точки зрения психолога. На примере одного из офицеров Империи Веган он показывает те черты «зеленых», за которые их ненавидят в остальном метро, органично дополняя общую картину, внося в нее свои краски.

Поклонникам серии вновь предоставляется возможность окунуться в знакомую атмосферу. Вернуться в Питер и оказаться на независимой станции Выборгская, где собираются отдать в жены офицеру «зеленых» дочь коменданта. Где травят свои байки челноки, мечтают о подвигах молодые дозорные, в то время как Империя Веган начинает готовиться к войне.

– Отгадай загадку. Что это? Сначала ползешь, потом бежишь, прыгаешь, стреляешь, весь в грязи, обливаешься кровью и потом, добываешь хабар, а потом дохнешь.

– Ну, ясно, что – это залаз!

– Нет, брат, залаз – это когда ползешь, прыгаешь, стреляешь, весь в грязи, крови и поту, берешь хабар и возвращаешься. А вот когда в конце дохнешь – это уже другое.

– И что же?

– Это, брат, жизнь!

Из диггерского фольклора.

Глава 1. Дозор

– Чита, хорош глаза ломать, обход.

– Сейчас. – Леонид отодвинул масляную лампу, но так и не сумел оторваться от чтения.

– Ладно, я сам.

– Иду.

– Забей, я быстро. – Николай не дождался реакции и, заподозрив, что друг его не слушает, добавил. – Я до Площади и обратно.

– Ага, – невпопад согласился Чита.

– Хотя как получится – может, там жить останусь.

– Иду.

– Нет уж, – хохотнул Николай, – оставайся. Нашим скажешь, что я в диггеры ушел.

Он сплюнул, растер плевок ботинком и отошел от блокпоста. Замерев, некоторое время вглядывался в темный зев туннеля, вслушивался в его звенящую тишину. Затем едва заметно потянулся, разминая мышцы, перекатился с пятки на носок и обратно. Проверил ремень автомата – не болтается ли свободной петлей и не слишком ли крепко затянут, не будет ли мешать или сковывать движения. Коснулся налобного фонаря. Поправил крепление и пошел вглубь туннеля.

– Штык! Ты куда, блин?

Леонид с сожалением отложил книгу и, схватив вертикалку, догнал приятеля.

– Ты чего? – Настроившийся на туннель Штык смотрел на возникшего рядом друга рассеяно, словно бы и вовсе забыв, что на дежурство они заступали вдвоем. – Я сортир проверю – и обратно.

– Я с тобой.

– Забей.

– Ага, забью, ты уйдешь, а тут Дед нагрянет и вставит мне по самое не балуйся, что тебя одного отпустил.

Санитарный блок, расположенный метрах в ста от блокпоста, днем был настоящим подспорьем для жителей Выборгской. Недалеко от таможни, под платформой, располагалась маленькая ферма, в связи с чем санузлом активно пользовались для поливки урожая. На ночь санитарный блок запирали на замок.

Ходили слухи, что раньше санузел не запирали даже ночью. Придут, например, челноки, и что с ними делать? На станцию пускать и коменданта разыскивать? А если комендант почивать изволит? В туннеле до утра держать тоже не дело. Челнок – птица гордая. Обматерит дежурных и вернется на развязку. На товары спрос везде есть, а Выборгская – станция бедная, челнок сюда целенаправленно не идет.

Вот и пускали дежурные торговый люд в санузел заночевать. С одной стороны, самим хлопот меньше – пост покидать не надо (народу на станции немного, каждая пара глаз, караулящая туннель ночью, на счету), начальство разыскивать да из кровати вытаскивать тоже необходимость отпадает. С другой стороны, такой порядок и челнокам по душе. За санитарным блоком ухаживали как следует, а возможности помыться с дороги в душевой челноки были только рады. Здесь же и спали. Помещение чистое, от станции недалеко, блокпост с охраной рядом.

Так и повелось до поры до времени. Пока однажды привычный порядок вещей не перевернулся с ног на голову по чьему-то недосмотру. С очередным торговым караваном на Выборгскую пробралось нечто, сумевшее не только не привлечь внимание таможенников, но и не вызвать подозрение у самих челноков.

Нечто перебило во сне десяток людей и покинуло санитарный блок так же незаметно, как и проникло в него. Лишь наутро женщины и молодежь, занятые на ферме, обнаружили то, что осталось от несчастных. На ферме в тот день не работали. Все жители Выборгской были заняты. Мужчины – поиском безжалостного и умелого потрошителя, женщины – отмыванием санузла. Санузел отмыли, а вот потрошителя так и не нашли.

После этого инцидента ночевки в санитарном помещении прекратились. Челноков туда не пускали, бродяг прогоняли. Дверь стали закрывать на замок, а дежурным вменили в обязанность прогулку от блокпоста до запертой двери санузла.

– Как думаешь, чего это крысы обезумели? – спросил Николай, пытаясь пнуть подвернувшегося под ноги грызуна. Крыса отбежала на некоторое расстояние, затем, передумав, развернулась и пошла в атаку на человека. Тот развеселился и топнул ногой. Зверек ретировался. – У нас еще ничего. На других станциях, говорят, совсем беда. Расплодились, агрессивные стали, людей не боятся.

– Сам что думаешь? – Чита пожал плечами.

– Не нравится мне то, что я надумал, вот тебя и спрашиваю, – Штык отошел от стены, вдоль которой они шли, и, остановившись посреди туннеля, направил ствол автомата в сторону узкого ответвления, затем кивнул напарнику – действуй.

– Что же ты надумал? – Леонид заглянул за угол. Не спеша, аккуратно. Как учил Дед. Чуть качнулся вперед и сразу назад, переждал три секунды и снова высунулся. Но уже приседая.

– Помнишь, Дед рассказывал, когда они на флоте в учениях участвовали, по их кораблю подлодка должна была отстреляться?

– Когда подводники накосячили, и торпеда не под килем прошла, а брюхо кораблю вспорола?

– Да. Дед говорил, они сообразили, что корабль тонет, только когда крысы в воду стали прыгать. Все, что были на корабле, повылезали изо всех щелей и сиганули в воду.

– Я читал про такое. Если крысы бегут с корабля, значит, замечают мелкие трещины и прочие признаки скорой гибели судна.

– Вот и я об этом, – Николай навис над присевшим товарищем, просканировал туннель стволом «Ублюдка», изготовленного умельцами с Техноложки, – если крысы бегут из метро, значит, чувствуют скорую погибель.

– Чью? – не понял Чита.

Штык помедлил с ответом, прошелся до двери санузла. Друг шел следом.

– Погибель метро. – Николай проверил замок, брякнув им о дверь, развернулся, встретившись взглядом с Леонидом. – Это все не вечно. Мы очень неплохо обустроились. Иногда слушаю рассказы Деда про то, как все случилось, и не верю. Кажется, всегда так было – метро наш дом, наша крепость, а поверхность никогда нам не принадлежала. Думаешь так, и все вроде бы нормально. А как вспомнишь, что было по-другому, что мы там жили, наверху, а не твари – тошно становится. Если мы так легко целый мир просрали, то и метро просрем.

По растерянному выражению лица Читы было понятно, что Штык застал его врасплох. И Леонид, способный заговорить зубы, ловко переключить внимание собеседника и незаметно сменить тему разговора, не нашелся что сказать.

– Движение в основном туннеле. Прошли к посту, – отчеканил Николай, поднимая автомат так, чтобы прицельная планка находилась на уровне глаз.

Чита развернулся на пятках и тут же присел, привалившись к стене. «Ублюдок» Штыка навис над его головой, готовый в любой момент осветить узкое ответвление туннеля вспышками выстрелов. Леонид словно бы прирос к стене. Упор на одно колено, второе служит опорой руке, на которой лежит цевье. Левое плечо – продолжение стены. Правое – продолжение приклада старенького «Фермера».

В книгах, которые читал Леонид, говорилось, что оружие должно быть продолжением руки. Дед Яков учил, что это человек должен быть продолжением оружия. В момент выстрела хороший стрелок перестает существовать. Его глаза становятся прорезью на прицельной планке, палец – частью спускового крючка, руки и плечи – неподвижными сошками.

Хороший стрелок, такой как Дед, поднимая оружие, не думает о том, что его могут убить. Он сосредоточен на дыхании и думает только о том, какую стоит взять поправку, если выстрел предстоит сделать на большом расстоянии, или о том, как избежать рикошета, если предстоит стрелять в упор, да еще и в туннеле.

Леонид был плохим стрелком. Он не умел отключаться от происходящего и концентрироваться на выстреле, как Дед. Пожалуй, если бы Якова укусила крыса, которая вцепилась в щиколотку Чите, он просто смахнул бы ее, а то и вовсе не заметил бы до тех пор, пока не оторвал бы взгляд от прицела.

Ощутив резкую боль в ноге от укуса, Леонид дернулся всем телом, рефлекторно вдавливая спусковой крючок. «Фермер» взбрыкнул коротким стволом, плюнув огнем и дробью. Черный силуэт в туннеле качнулся в такт выстрелу и исчез за углом.

– Твою мать, Чита! – Штык с размаху пнул виновницу происшествия, на этот раз удачно. – Охрана станции! Не стрелять!

Живой снаряд, издав пронзительный писк, пролетел по высокой дуге, ударился о стену и шмякнулся на пол.

Некоторое время ничего не происходило. Противник никак себя не проявлял, а охранники вглядывались в темноту. Затем из-за угла прилетела граната, которую вошедший в азарт Штык пнул еще сноровистее, чем крысу. Впрочем, противник кидал гранату с задержкой, так что та сработала, не успев отлететь далеко.

– Шоковая! – успел выкрикнуть Николай, зажмурившись. Белая вспышка обожгла глаза даже сквозь сомкнутые веки. Леонид, среагировавший на предупреждение, сумел сохранить ориентацию в пространстве. Вслепую нащупав спусковой крючок, он выстрелил в сторону противника, истратив второй заряд дроби. Штык не рискнул стрелять наугад, опасаясь рикошета.

В следующий момент их сбили с ног, отобрали оружие и принялись бить.

Чита, сгруппировавшись и прикрыв голову руками, подумал, что их бьют не зло – не торопясь, выбирая место для удара, и вроде как несерьезно. Значит, они никого не убили. Это хорошо, возможно, их оставят в живых.

Николай, скрючившись, защищая, в первую очередь, пах, тоже решил, что их бьют вполсилы. Скорее чтобы наказать, нежели чтобы расправиться. Похоже, друг промазал.

– Хватит. Поднять на ноги, оружие забрать, руки связать. – Человек, раздававший распоряжения, навис над дозорными высокой тенью.

Зрение у Штыка стало восстанавливаться, когда их с Читой доволокли до блокпоста. Бесплотные тени приобрели объем и резкость. Сейчас Николай уже мог разглядеть семерых бойцов, облюбовавших их таможню.

Рослые, широкоплечие, у всех одинаковая экипировка: черные форменные штаны, куртки из плотной ткани, высокие берцы. Поверх курток – бронежилеты и незаношенные, будто бы даже новенькие, разгрузки. На головах – шлемы. На лицах – черные маски с прорезями для рта и глаз.

По вооружению бойцов можно было понять, что они – не просто любители прошвырнуться по туннелям от станции до станции. И даже не наемники, сбившиеся в отряд по какой-либо надобности. Тех, даже если и нарядить их в одинаковую форму, выдаст привычка держаться независимо и обособленно.

На Выборгскую наведались профессионалы. Чужаки выглядели так, будто лишний раз и не почешутся, если на то не будет соответствующей команды. Прикрывали друг друга столь слаженно, будто были марионетками, управляемыми одним кукловодом.

Тот выделялся на фоне остальных облегченной экипировкой – отсутствием рюкзака за спиной, а также полупустой разгрузкой. И был на две головы выше подчиненных, будто бы и впрямь возвышался над ними, чтобы держать невидимые нити, потянув за которые, можно было привести в действие отлаженный боевой механизм из шести отлично подогнанных друг к другу шестеренок.

– Что делать будем? – подал голос оклемавшийся Леонид.