Глава 1. Медовый месяц в огне: Утро первой войны

Рассвет, пахнущий тревогой

Первый рассвет их супружеской жизни был тих и прекрасен.

Осман стоял у окна и смотрел, как первые лучи солнца окрашивают крыши Биледжика в нежно-розовый цвет. Он чувствовал за спиной теплое дыхание Бала. Он повернулся и обнял ее. В эти мгновения не было ни врагов, ни заговоров, ни армий. Был только он, она и их общий, только начинающийся мир.

– Ты счастлива? – прошептал он, убирая прядь темных волос с ее лица.

– Счастье – это когда твой дом там, где твое сердце, – ответила она, глядя на него своими бездонными глазами. – Мое сердце здесь. С тобой.

В этот миг ему казалось, что он готов отдать все свои завоевания, все свои будущие победы лишь за то, чтобы этот рассвет длился вечно.

Но вечность не продлилась и минуты.

С главной башни цитадели раздался резкий, тревожный звук боевого рога. Один долгий, протяжный вой. Сигнал означал одно: «Враг замечен».

Их медовый месяц закончился, так и не успев начаться.

Прощание у ворот

Через час Биледжик было не узнать. Праздничные гирлянды померкли на фоне блеска стали. Город превратился в военный лагерь.

Осман стоял посреди двора, уже облаченный в свои боевые доспехи. Перед ним стояли его воины. Его армия.

– Филарет думает, что мы празднуем! Он думает, что мы слабы и пьяны от веселья! – гремел голос Османа. – Он идет сюда, чтобы забрать наши дома, наших жен, наших детей! Но мы встретим его! И мы покажем ему, что бывает с теми, кто пытается потушить огонь в очаге тюркского воина! За мной! За Аллаха!

Воины ответили ему яростным, единодушным ревом.

Когда войско уже готово было выступить из ворот, к нему подошла Бала. На ней не было слез. Лишь гордость и спокойная сила. В руках она держала его меч. Меч его отца, Эртугрула.

Она протянула его Осману. Это был не просто жест покорности. Это был жест партнерства. Она доверяла ему их общую судьбу.

– Возвращайся с победой, мой Бей, – сказала она тихо, но так, чтобы слышал только он. – Твой дом будет ждать тебя.

Он взял меч, а затем поднес ее руку к своим губам. Это было их безмолвное прощание. Их клятва.

Волки степей и акулы моря

Армия, что вышла из ворот Биледжика, была удивительным зрелищем.

В ее сердце были воины Кайы – конная лава, рожденная в седле. Рядом с ними, под своим собственным знаменем, ехал отряд Кёсе Михала – дисциплинированные греческие воины, верные своему новому союзнику.

Но самым поразительным был третий отряд. Пеший. Суровые, бородатые люди в кожаных жилетах, вооруженные топорами и кривыми морскими саблями. Это были пираты Самсы Чавуша. Старый морской волк сдержал свое слово. Он не был силен на суше, но его «акулы» были безжалостными бойцами в любой стихии.

Осман смотрел на свое войско. Тюрки, греки, морские разбойники. Разные народы, разная вера, разное оружие. Но сегодня их всех объединяло одно – они шли защищать свой общий дом.

Поле битвы и первый ход

Осман не стал ждать врага под стенами города. Он сам выбрал место для битвы.

Это была широкая долина, окруженная лесистыми холмами. Идеальное место для засад и стремительных кавалерийских атак.

Он собрал своих командиров: Тургута, Бамсы, Аксунгара, Кёсе Михала и даже Самсу Чавуша.

– Филарет поведет свою тяжелую пехоту и рыцарей прямо по центру, – сказал Осман, чертя палкой на земле. – Он будет давить массой. Мы не будем встречать его в лоб. Мы будем жалить, как осы, и отступать. Тургут, Бамсы – ваши отряды на флангах, в лесах. Вы – наши клыки. Михал, твои люди примут на себя первый удар, но лишь для того, чтобы потом ложно отступить и заманить их вглубь долины. Самса, твои головорезы – мой резерв. Вы ударите тогда, когда они меньше всего будут этого ждать.

План был дерзким и рискованным.

Через несколько часов на противоположном конце долины показался авангард армии Филарета. Тысячи копий сверкали на солнце, как чешуя гигантского змея.

Осман стоял на холме и смотрел на приближающуюся смерть. Он не чувствовал страха. Лишь холодную ярость и уверенность полководца, который стоит на своей земле.

Он поднял руку. Великая битва за Биледжик, битва за его будущее, начиналась

Глава 2. Танец с дьяволом: битва в долине волков

Первая кровь и ложное бегство

Филарет был уверен в своей победе.

Глядя с холма на армию Османа, он презрительно усмехнулся. Горстка степняков, греческие предатели и какой-то сброд с побережья. Он сокрушит их одним ударом своей тяжелой кавалерии, гордости Византии.

– Вперед! – скомандовал он. – Сметите это отребье!

Железная лавина византийских катафрактов, сверкая на солнце доспехами, ринулась в атаку на центр построения Османа, где стояли воины Кёсе Михала.

Михал, видя несущуюся на него смерть, стиснул зубы. Его воины выставили вперед копья. Удар был страшен. Первые ряды смешались в кровавую кашу из людей и коней. Греки держались отчаянно, но напор был слишком силен.

И в этот момент, как и было приказано, они дрогнули. Сначала один отряд, потом другой, начали в «панике» отступать вглубь долины.

– Они бегут! Трусы! – восторженно закричал Филарет. – Вперед! Добить их всех!

Он совершил роковую ошибку. Он клюнул на наживку и повел свои основные силы вглубь долины, растягивая боевые порядки и подставляя свои фланги под удар.

Укус волков с флангов

Византийская армия, увлекшись преследованием, втянулась в долину. И тут же с лесистых холмов по обеим сторонам раздался оглушительный рев тысяч голосов.

Осман отдал приказ.

С правого фланга, как удар молнии, вылетел отряд Тургута. Сотни всадников, осыпая врага дождем стрел, врезались в беззащитный бок византийской колонны.

С левого фланга, с ревом, подобным медвежьему, свою атаку повел Бамсы. Его воины не стреляли. Они, как таран, врубились в ряды врага, круша все на своем пути.

Для византийцев это был ад. Они оказались зажаты в тиски. Их строй распался. Началась паника. Те, кто гнался за Михалом, теперь сами пытались развернуться, чтобы встретить новую угрозу, но было уже поздно. Долина Волков превратилась в кровавую мясорубку.

Ярость морских топоров

Филарет, видя, как рушится его план, пытался перестроить свою пехоту, чтобы отразить фланговые удары. Но Осман приготовил для него еще один сюрприз.

– САМСА! – прокричал он, давая сигнал своему последнему резерву.

И с холмов, где до этого прятался Осман, вниз ринулись они. Пираты. На своих двоих, без коней. Но их вид был страшнее любой конницы.

Бородатые, обветренные, с горящими глазами, они неслись в бой с диким ревом. Их оружием были не мечи и копья, а тяжелые корабельные топоры и абордажные сабли.

Они врезались в ряды византийской пехоты, как акулы в стаю рыб. Они не соблюдали строй. Каждый из них был машиной для убийства. Они рубили щиты, дробили шлемы, подрезали ноги коням.

Их дикая, необузданная ярость окончательно сломила дух врага. Византийские солдаты, атакованные с трех сторон, бросали оружие и пытались бежать.

Сломленный Орел

Битва превратилась в избиение. Армия Филарета была разгромлена.

Сам «Орел», окруженный остатками своей личной гвардии, в отчаянии пытался организовать оборону на небольшом холме.

Осман увидел его. Это был его шанс. Шанс покончить с этим раз и навсегда.

– За мной! – крикнул он своим сорока нукерам, личной гвардии.

Небольшой отряд, как острие копья, пронзил остатки вражеского строя и устремился прямо к холму, где находился Филарет.

Осман прорубился сквозь последних телохранителей и оказался лицом к лицу со своим заклятым врагом. Их кони встали на дыбы.

Филарет, его лицо было искажено от ненависти и осознания своего поражения, выхватил меч.

– Ты!.. – прорычал он.

– Филарет! – ответил Осман, и его голос прогремел над полем битвы. – Твой судный день настал!