Отзывы на книги автора «Александра Николаенко»

Поэма в прозе, не иначе: до того роман музыкален, а каждая фраза отточенно ритимична. Книга о наводящем ужас безвременье, когда прошлое - прошедшее, то, что уже вернуть никоим образом нельзя, - вторгается в настоящее и требует воздаянья. Настолько плотно они переплелись в ткани жизни, что сложно уже отличить одно от другого, а по тексту и вовсе практически невозможно. Месть за детские обиды на "ненавистного Бобрыкина" превращается в идефикс, отравляя существование. Наш герой (хотя какой он герой...) Шишин Александр (хотя все зовут его или Сашей, или по фамилии) словно растворяется в былом; воспоминания о минувшем подменяют ему реальность: так легко жить в каком-то призрачном, иллюзорном мире...

Там - красивая и свободная (пока еще) девочка Таня, Танюша, пахнущая земляничным мылом. Здесь строгая и суровая мать, безусловно, желающая добра своему сыну, но выражающая это часто странным образом...

Мечты о мести Бобрыкину и вечное противостояние набожной матери - вот, пожалуй, и все, что составляет костяк сюжета и основу шишинской жизни, его безрадостное, тягомотное настоящее.

"Опаздывают те, которых ждут, а ты себе не нужен, опоздать..."

Роман довольно мрачен, но мрачность эта какая-то ненастоящая, детская, что ли. Или же просто чувство юмора рассказчика, того, что незримо за кадром, не дает нам в полной мере прочувствовать всю тяжесть книги и трагизм описанной ситуации (у меня не получилось).

Сложно и даже невозможно в принципе воспринимать всерьез эти вечные жалобы, эти капризы от взрослого человека, который мыслями застрял где-то там, в далеком детстве (и я бы не сказала, что оно было бы настолько плохим) и упорно не хочет оттуда выбираться.

Но, к слову, в оправдание Шишину, скажу, что в туманном мире грез и сожалений о прошедшем живет не он один. Есть еще Таня, которая пишет ему письма, полные признаний в любви и воспоминаний об их счастливой юности, пишет она ему эти любовные послания, будучи замужней дамой, у которой есть не только муж, но и ребенок. И вот у нас уже двое помешанных, и странная донельзя история любви.

Витиеватый, изящный, легкий (несмотря на свое такое кровожадное заглавие) роман, чуть-чуть подкрашенный черным юмором (разумеется, на любителя), детектива здесь нет и в помине, хотя теги пытаются отчего-то убедить нас в обратном. Немного раздражают поначалу эти бесконечные скачки во времени, но учитывая странное мировосприятие нашего главного персонажа, они даже к месту. 5/5, оказывается, о тяжелой российской действительности можно писать вот так - без надрыва и чернухи, а с чуть заметной иронией и необыкновенным лиризмом. Сотканная из черных красок реальности (далеко не радужной), книга тем не менее получилась какой-то светлой, может, за счет матери главного героя: все-таки вера - подлинная, настоящая - умиротворяет человека и делает его сильнее. Красивый роман, который сложно понять и осмыслить вот так, с первого прочтения, но какое же наслаждение его читать. Очаровывающий постмодернизм)

"Какой же ты дурак...Любви ему, любви? Какой тебе любви? Терпеть должна любовь! Терпеть и ждать, и веровать, и верить. Из горя - в радь...Милосердствовать должна любовь, надеяться и только, Саша! И больше ничего, и не завидовать, не мыслить зла, не поднимать руки, не отбирать чужого, слышишь, слышишь? - и дальше говорила. - А в небесах грохочет, пережди. И после радугу Господь на небе в утешение воздвигнет, Саша, вот и есь любовь. Она и есь. Ты жди. И все покроет, милостив Господь, любовь такая, перетерпится, ты слышишь? Слышишь, Саша? Маленький ты мой..."

Там слава богу всё, и всё не слава богу, всё, как он даст, и всё не приведи.

Браво! Автору удалось впечатлить, поразить, очаровать... Все 18 часов прослушивания меня не оставляло ощущение волшебства, сплетённого из странных мелодичных слов, предчувствий и переживаний. Звучал гимн жизни во всех её проявлениях: травах и цветах, запахах и звуках, с демонстрацией снующих жуков, кузнечиков, букашек, муравьёв... А рядом - смерть напоминала о себе живым покойником и причитающей неистово старухой... И чувств смешенье, все в одном котле: любовь и ненависть, боль, ревность и досада, усталость, злость и вера в рай и ад.
А было бы достаточно любви...

Любовь не «за», но «вопреки» – и ежечасному кошмару жизни и доброта, и сила, и терпение, и спасение она.
Он всё сказал, и, вопреки земным законам, любить друг друга – этого довольно, чтоб спастись.
Бог есть любовь.
История земель – всего лишь сумма всего содеянного нами без любви.

Герои произведения - бабушка и внук - два разных полюса из разных поколений, которым не понять других, не примириться. Петрушиной бабке палец в рот не клади, на всё у неё заготовлен беспощадный ответ, ест поедом соседей, близких и родных. Она живёт обвинительницей. Говорит о прощении, но сама прощать не умеет. Старухины причитания пересыпаны присказками да прибаутками и каждое второе предупреждение страшит словами из писания. Она скупа и бережлива, продукты прячет то на праздник, то на чёрный день, чтобы покрылись плесенью, пропали.

Всё не со зла у них – ни грех, ни смех, ни зависть, и вор не вороват – украл, а тот, кто дверь не запирал: господь проспал, а чёрт заставил; и тускло смотрит, выпучив глаза, свиное рыло, короткий бабий век и вечный бес.

С ней жизнь жестоко обошлась, но и сама она жестока. Какими только словами не обзывает единственного внука: худая жoпа на ногах, холера и зараза, чёрт проклятый, злодей и сатана... Самое обычное приветствие в её устах звучит примерно так:

– Ну, смертушка, пришёл, не чаяли в заздравных, де только черти носять, душегуб…
– А что обедать, ба?
– Обедать мухи съели за тебя.

Петруша, ребенок живущий в собственном царстве страхов, исследований, воспоминаний. Он познает мир, рассуждая о звездах, Боге, времени. Травинки, птицы, жуки и муравьи - столько объектов для исследования! Посади муравья на ладошку - разве увидит он человека, оценит размеры? Для такой букашки Петруша - бог. Может зажать в кулаке, может облить кипятком или сжечь в керосине.
Наблюдая за жизнью ребенка-бога, взрослый реальный мир словно уменьшается и трагедия, произошедшая в семье Петруши, отодвигается...
Отношения с бабушкой у Пети сложные, ему приятней с дедом находиться, побегать с Сашкой, прятаться в саду соседей. Бог, которым бабушка страшит и обвиняет, ему чужой и непонятный.

И бог её страшнее был, чем темнота, чем чернота, разбойник, аспид, детский дом, милиция, аука. Чем всё, что страшно, всё, что есть и нет, чем смерть, и после смерти мучил человека, судил, варил в котлах, «кожми́ сымал», и жарил, и пытал.

По-детски наивно Петрушка задаёт вопросы, бабушкины речи для него загадка. Расскажет бабка быль как девочкой была "без задьних нох, могила как спала, набегашься за день, уста-а-анишь… и до утра, быват, лятáшь, лятáшь…" Петруша к ней с вопросом: "На помеле?" И заставляет автор улыбнуться... А всё ж потом растрогает до слёз. Часто звучат ностальгические нотки: "На табуретке папиной, задвинутой под стол не навсегда, а как всегда – до выходных, её «Работницы», «Крестьянки», его «Мурзилки», мамы выкроек листы и папин «За рулем», «Роман-газета» с пятнами от мух – Семёнов Юлиан с приказом выжить".
Чувство такое, словно не книгу читаешь, а проживаешь жизнь - горькую, без любви...

Не знаю, как назвать авторский стиль, но это точно поэзия - ритмичная, напевная, завораживающая.

Старуха, ведьма в армяке овчинном, затянутым покойника ремнём с военной бляшкой наградной, в помятом гре́чнике под марлевой вуалью, она на ощупь подбирает от сарая ключ, роняет связку в темноту, кряхтит и охает, валясь коленями в траву, руками водит по земле, ругает спину, горе, сатану.
Ключей на связке больше, чем замков, как будто где-то есть ещё у ней схорон сараев, подполов, шкатулок, сундуков.

Литрес наглядно демонстрирует разницу в оценках электронного и аудио вариантов. Не случайно аудиокнига оценена выше: Александр Аравушкин сумел прочувствовать и передать мелодию текста. Он словно качает читателя на волнах своего голоса. Пыталась читать глазами и очарование терялось...
Советую всем не читать, а слушать это удивительное исполнение.

Запаслась я, значит, как-то раз кучей бумажных салфеток перед тем, как начать читать ныне популярную историю о Феде Булкине, а они мне взяли и не пригодились. Как же так-то?! Все же плачут!! А я почему нет?!

⠀

А ведь книга мне понравилась! Невероятно добрая, светлая, и в то же время грустная. Переносит нас моментами в наше же детство.

⠀

Эти трогательные диалоги Феденьки с бабушкой, с Богом, а также с самим собой умиляют до бесконечности.

⠀

Читала и хихикала, хихикала и читала. Каким же добром веет от каждой фразы. Какой же ностальгии я предалась, читая эту книгу. Федя с бесконечным потоком вопросов, порой ставящих в тупик, просто покорил мое сердечко.

⠀

Как такового, чётко построенного сюжета вы здесь не увидите. Произведение целиком состоит из мыслей мальчика Феди и его диалогов с очень терпеливой бабушкой. Описание жизни послевоенного времени, отношение к Богу и вере, к добру и злу....всё это создаёт неповторимую теплую атмосферу.

⠀

Много писать не буду. Скажу одно. Читая подобное, хочется быть добрее и терпимее. Книгу, однозначно, советую. Чисто для души.

Все, с чем к богу я приду с повинной,
делится на восемь с половиной.
(Константин Комаров)

Я понимаю. Подпортили репутацию книге Русским Букером. Написали в аннотации про «Москва-Петушки», хотя в книге Николаенко никто не пьет и ангелов за плечами у героя нет. А еще автоматика Лайвлиба тэг «отечественные детективы» присвоила, обманув тем самым многих читателей. Но все равно мне неясно, почему так много отрицательных оценок? Хорошо ведь, хорошо! Да, есть небольшое ощущение вторичности, из-за «Школы для дураков» той же. Есть перегибы и издержки. Но ведь есть и особый стиль, и масса интересных образов, множество общекультурных отсылок. И самое главное, написанному веришь, герои и ситуация настоящие.

Может быть, в этом и дело, слишком реалистично. Книга как комок в горле: не проглотить, не выплюнуть. Слишком хорошо понимаешь каждого героя, их немного, всего четыре человека. Слабоумный Саша Шишин с детства любящий соседку Таню, и ненавидящий соседа Бобрыкина, который много плохого ему сделал в школьные годы. Соседская девочка Таня, позже Бобрыкина Татьяна (Т.Б.), которая тоже любит Сашу, пишет ему полные печали и ностальгии письма, но замужем за Бобрыкиным, не за слабоумного же идти, правильно? Бобрыкин, он самый успешный и рациональный, такие побеждают всегда. Мама Саши, разочарованная во всем женщина, сдвинутая на религии и суевериях, люто ненавидящая Таню. Такой вот квадрат любви и ненависти, все как в жизни бывает.

Самое страшное, читатель жалеет всех четверых. Главного героя за его трогательную детскую любовь к девочке. Любовь, которая не исчезает со временем, а остается такой же трогательной и печальной, когда герои вырастают. Читатель жалеет Таню, потому что она несчастна, она сделала выбор, который принес ей только горе. При этом выбора особо и не было. Подумайте сами, есть ли смысл ходить всю жизнь с Сашей, смотреть на мир через зеленое бутылочное стеклышко, превращая серый город в изумрудный, да мечтать о кладе на старом пустыре и далекой Австралии за океаном? Романтично, красиво, но далеко от реальности. Читатель жалеет мать героя, женщину, у которой не было в жизни счастья, которая воспитывает слабоумного сына без отца и не способна выйти из дурно пахнущего советского быта. Жалко даже Бобрыкина ненавистного, потому что он тоже не производит впечатления счастливого, хотя и добился своего. Таня его жена, родила ему детей, а мыслями все равно с этим слабоумным. И даже переезд положение не спас.

Саня Шишин живет с матерью в квартире, где пахнет кислым прошлым, где под ноги стелют газету (чтобы не натоптать) и экономят на воде, там в шкафах лежат ненужные вещи, а на балконе хранится хлам. Зато там есть скатерть с восьмью с половиной квадратами. Есть окно, к которому можно прижаться носом и смотреть, как по двору проходит красивая девочка Таня. Есть земляничное мыло, которым она пахла, когда впервые поцеловала его. Есть комната, где можно тайком от матери прочитать письмо от Т.Б.:

А я умру когда, возьму с собой на память ржавый гвоздь, четырехлистный клевер, старый ключ и перышко рябое, что ты мне подарил, автобусный билет счастливый, чертов палец… и если ты пойдешь со мной — тебя.

Девочка Таня придумывала миры, могла сочинить игру в любой ситуации, могла быть счастливой и делать счастливым Саню. Т.Б. может только писать письма, которые, порванные рукой матери, рассыпаются по полю как снежные хлопья и не тают. Совсем не тают, хотя снежинки на варежках любимой девочки уже давным-давно растаяли. Письма прекрасны, но в них столько много пустоты. Даже больше, чем в старых фотографиях, из которых мать Шишина вырезала все фигуры Тани, любовно оставив пустоту. Мальчик Саша хочет, чтобы Таня жила, он готов бездумно жертвовать своей жизнью, готов убить Бобрыкина ненавистного. Но Т.Б. умирает, из письма в письмо, изо дня в день, смерть бывает не только физической. Может быть, потому что она осталась в зеркале, в которое из любопытства заглянула, когда нельзя. А может просто повзрослела, и теперь, когда открывает дверь в коридор, за ней стоит не Саша, а пустота.

А за окном стоит день хмурый и вчерашний, который Бог лепил, не долепил и бросил, скомкав. И в этом дне живут люди, не замечают изумрудного города вокруг, в грязи видят грязь, а в людях людей. Считают, что все стабильно, за днем наступает ночь, в Сочи тепло, а Атлантида давно затонула. И идет Саша, как бы не замечая ничего вокруг. Идет Таня, как бы спиной вперед, ничего не видя впереди. Идет Бобрыкин ненавистный, думающий, что он все видит. Идет мать, видящая все неправильно. Их всех так понятно и так жалко. А еще есть в России много читателей, которые тоже ищут свою Таню или Саню, и не находят или ощущают пустоту, там где должна быть жизнь. И это тоже очень понятно и грустно. И очень хочется надеяться, что Изумрудный город все же есть, и что если сорвать с глаз повязку при игре в жмурки с жизнью, то не останешься в той же темноте. В темноте сна с заколоченными перепрятанными гвоздями окнами.

С самых первых слов мне понравилась манера подачи сюжета. Мы видим мир глазами Феди Булкина, маленького мальчика, которого воспитывает бабушка, пока родители "Строят Град Небесный". Дети часто бывают жестоки от незнания, непонимания, от отсутствия жизненного опыта, который бы все разъяснил, но Федина жестокость по странному добрая, автору получается ее сглаживать, одновременно создавая реальную историю и делая ее по странному светлой.

Потрясающий взгляд из прошлого, из собственного детства, взгляд познания мира. Внутренние диалоги Феди с бабушкой и богом хочется цитировать всем и повсюду, такие они смешные, глубокие и важные. В книге (возможно ненароком) поднимается тема о том, что люди не всегда говорят то что думают и не всегда думают то что говорят. Зачастую, задавая вопрос мы имеем ввиду что-то другое, или отвечая на вопрос говорим что-то невпопад, позднее догоняя мыслью, что не то надо было сказать, да поздно. Это история о том, как важно быть понятым и понятным, и не важно сколько тебе лет, шесть или шестьдесят. Мне кажется в современности это недопонимание часто связанно с торопливостью и постоянной занятостью, нет ни времени не желания немного затормозить свой ритм жизни и спокойно сесть и поговорить (ведь нужно бежать на медитацию).

Как часто бывает в литературе про детей - сюжет подчиняется сезонам. Есть зима, весна, лето, осень - каждый сезон чувствуется очень отчетливо, ведь это "оденься теплее", "езжай на дачу", "завтра в школу". Во взрослой жизни сезоны уже не так ощутимы. Во взрослой жизни вопросы не так прямолинейны. Кажется, что тебе уже много раз отвечали и как-то забывает все это важное, все, что поднимает в своих размышлениях Федя Булкин.

Хочется погружаться в книгу снова и снова. Да, жизнь в ней тяжелая, голодная, холодная, одинокая. Но внутренне так эмоционально глубокая, что любой комфорт готов отдать за это внутренне богатство.

Пустыми обещаниями кормит Бог человека! Завтра да вчера...
Завтра еще нет. Вчера уже было. Одно сегодня остается. Безвылазно!

Если я твоё наказание, Бабушка, то тогда терпи и не жалуйся!

Самое опасное, считаю я, на ресницу желанье загадывать. Ненадежное дело. Потому что бывает так, что всё на эту ресницу поставишь, всё! Дунешь, силы сильнее, а она лежит себе как лежала... подлая

- Видела что-нибудь во сне, бабушка?
– Ничего не видела, Федь.
– Так ты, бабушка, во сне очки не снимай…

- Почитаешь сегодня мне на ночь, пожалуйста, «Кошкин дом»?
- Ты уже, Федя, сам прекрасно читаешь.
- Просто, бабушка, самому в себя читать скучно. Ты снаружи читаешь, бабушка, интереснее, у тебя голос гораздо противнее...

Когда валенки хрустят корочкой арбузной по кромкам лужиц и небо лежит снежным облаком на крышах, а ритм сам по себе отстукивает в голове - понимаешь, при всей спорности и необычности, книга становится открытием. Не впадая в крайности и совершенно осознанно.

Саша, герой небольшого романа, человек особенный. День за днем проговаривает он свою жизнь, с подробностями, скороговоркой, вплетая ощущения, запахи, воспоминания. Как бедняга Бенджи из Уильям Фолкнер - Шум и ярость , не знающий времени, так и Саша перемешал свои воспоминания, сохранив главное - глубокое чувство к ненавистному Бобрыкину. Персональный дьявол для мальчишки, сопровождает его по жизни и дальше. Личный враг взрослого существования, отнявший единственную. Таню. Все так же ездит в лифте, все так же издевается... Гладок, доволен...
И даже во сне не найти покоя, все тот же Бобрыкин, со своими шуточками, шеей, на которую так хочется накинуть велосипедную камеру.
Планирование, и так , и этак, убийства. Вот чем занят смятенный ум бедняги Шишина. Шишина, у которого только старая варежка, запах земляничного мыла и беспокойная извечно мать.
Мать, верующая, деспотичная...жалкая и несчастная. Каждый день начинающая с мысли о сыне, о том как жить, что будет с ним, если...

Спорная книга, двойственная.
Пронзительная и цепляющая, с темой любви.
Мрачная, о смерти, болезни, о жестокой матери и о несчастном сердце.
И если Бенджи, со своим поломанным цветком, счастлив катаясь по кругу в определенном направлении, то Саша слишком нормален для спокойного существования и слишком болен для жизни.

"Убить Бобрыкина" надо слушать. В великолепном исполнении Дмитрия Креминского. Глаз бредёт и спотыкается по строчкам. Голос частит, придыхает, ноет и надрывается, ухватив ритм. Это уже не просто история литературнорожденного. Это больной разум, бьющиеся в клетке, изливающий свою любовь, ненависть, страх, боль...

Даже не знаю, как описать эту книгу... Ну, во-первых, начинать стоит с Александра Николаенко - Небесный почтальон Федя Булкин . Если познакомиться с этим маленьким философом, то совершенно убедительно будет всё, что написал выросший Федя, ставший нынче писателем Фёдором Михайловичем Булкиным, по иронии судьбы тёзкой великого...

Книга представляет собой собрание маленьких произведений, миниатюр, рассказов, заметок, каждая из которых могла бы перерасти в большую книгу. Но:

Жизнь в роман размазывать надоело. Говорят, графоман. Пусть уж будет коротенько. Зато искренне. О себе.

О себе. О соседке. О старом сослуживце. Обо всех простых людях и их простых жизнях. Об ожидании любви и том моменте, когда она прошла мимо, просто потому что ты глядел не в ту сторону... О тех, которые умерли, но не ушли, потому что о них помнят...

А на кладбище… что ж, на кладбище правда есть. Очевидная. И об воскресении со спасением, и об преступлении с наказанием. Там она доступней становится… многочисленней.

О том, как изменились и усложнились отношения людей с Богом:

Бог-то есть и власть его надо мной, потому что все делаю против воли: и родился без своего желания, и помру.

Очень трудно передать настрой этой книги, потому что коротенькие сюжеты то повергают читателя в безнадёгу, то качелями возносят к вечной надежде. А как иначе - ведь это просто про жизнь...

Сон приснился очень мне неприятный. Говорила раньше бабушка, сон плохой – всегда расскажи. Слава богу, не знает она, что мне некому.

Где-то видел эту я фотографию. Лето, чей-то дачный забор, антоновка падает стволом на подпор, мальчик зареванный, брюшко-мячик обтягивает тельняшка, дедушка прячет за пиджачной спиной щенка, фотография называлась «За секунду до счастья».

Все рассказы предваряются коротенькими заметками-эпиграфами, из которых составляется целая история взаимоотношений Фёдора с консьержкой в его доме - она его упорно не узнаёт и всё время спрашивает, в какую квартиру... В конце концов желание, чтобы она его узнала становится для него чуть ли не главной целью. И своё отношение к этой женщине становится возможным сформулировать , только когда выясняется, что она умерла...

Иллюстрации в книге - автора.

Предыдущий мой опыт чтения произведения Александры Николаенко «Убить Бобрыкина. История одного убийства» закончился катарсисом, который плавно перешёл в навязчивое желание поделиться открытой книгой с друзьями и товарищами, но… Меня не поддержали… Впрочем, не послали, но как-то почти никто не оценил мой восторг. И я затаился на долгих четыре года, чтобы…

Дальше было почти по Геннадию Шпаликову-
«Бывает всё на свете хорошо, - в чём дело сразу не поймёшь, - А просто…»
Да! Я просто слушал новую книгу Александры Николаенко и поймал себя на устойчивом ощущении счастья. И начал вспоминать, когда ещё со мной такое бывало?!.. Почти никогда. От слова совсем.

Казалось бы, всё тривиально. Живут в современной подмосковной деревне бабушка с внуком и дедушкой. Лето. А всё описано через призму восприятия этого мальчика Пети, как его зовёт бабка – Петрушки. Язык автора, конечно же, необыкновенный –
«Тук-тук, стучат в окно седые мотыльки, и мошки нимбами кружат над нимбами ромашек, со всех сторон кузнечики трещат, как будто не снаружи, а внутри, как сам трещишь, гудишь, жужжишь, когда глаза закроешь. Откроешь – небо над тобой, закроешь – нет».

Меня эта поразительная поэтическая проза захватывает и не отпускает. Словно, сам оказываешься летом в деревне. Настолько совпадает с собственными ощущениями и ассоциациями.

Конечно, сюжет жестковат. Бабка – типичная «бабонька» из
«Похороните меня за плинтусом» Павла Санаева. Только здесь мама ребёнка не оставила на родительницу, а и отец, и мать погибли в автокатастрофе. Самое ужасное, что бабка всё время попрекает этим маленького Петрушу. Да, жестокая вещь, ещё и тем, что дед – лежачий больной, и супруга уже при жизни иначе, как «Покойником» его и не зовёт. То есть жизнь у ребёнка тяжёлая, сплошные психотравмы…

Лично для меня всё спасает потрясающий слог автора, удивительный язык. Причём, слушал аудиокнигу в исполнении Александра Аравушкина. Потом по второму разу стал сам перечитывать и понял, что так озвучивать непростой текст, как это сделал исполнитель, очень сложно. То есть, чтобы ощутить необыкновенный язык книги, нужно правильно и талантливо его декламировать. Замечательная работа Александра Аравушкина. Просто великолепно выполнено. Талантище! Вот так, совместный проект писателя и исполнителя даёт восхитительный результат.

На этот раз не буду всем кричать, что испытал восторг от второй прочитанной книги Александры Николаенко. Может быть, не все испытывают те же чувства, что выпадает пережить тебе самому?..

– Занята ты сейчас, да, бабушка?
– Занята.
– Богу молишься?
– Молюсь, Федь.
– И о чем ты молишься, бабушка?
– Чтобы дал на тебя терпения, тебе бы прибавил, Федь, ума-разума…

Не зря молилась бабушка, так как справиться с Федей Булкиным собственными силами сложно. Не хватит никаких сил, никакого терпения. Семилетний мальчик настолько любознательный, что вопросы сыплются из него, как горох из мешка, а жажда к экспериментам заставляет то плюшевую игрушку в горячую духовку засунуть, то часы разобрать...
Книга представляет собой сборник отдельных диалогов Феди и бабушки "Из тетради Фединой". Помню, тоже вела такие тетради, записывая смешные рассуждения своих маленьких сыновей.
Темы самые разные, чаще они касаются смерти, Бога, жизни в Граде Небесном. "Вот не нравится мне, что Бог все время за мной подсматривает" - говорит Федя и придумывает "Богомет", чтобы камнями в Бога бросать. Объяснила бабушка внуку, что родители его строят Град Небесный, и мечтает мальчик договориться обменным способом, чтобы вернуть их домой. Только кем заменить?

Ни к чему нельзя привыкать, ни к кому, плохая очень привычка! Опасная.

Истории из тех, что вызывают и смех, и слезы. Перепуталось в голове мальчика научное с божественным. И Бога прогневить боится, и верит в теорию Дарвина, верит, что произошел от обезьяны.
В книге поразительно чувствуется советская эпоха: дефицит продуктов и вещей, патриотическое воспитание в духе дедушки Ленина, Гагарина, пионеров-героев. Если смешать это с бабушкиными религиозными примечаниями, да с любимыми родителями песнями Высоцкого, да с советскими фильмами и передачами, да с Пушкиным-Некрасовым-Тургеневым, то получалась гремучая смесь. Сложно Феде разобраться в таких противоречиях. Вот и дергает бабушку, ищет ответы, рассуждает о жизни...
"Тетради Федины" дополнены любопытными поучительными бабушкиными сказками про Федота.
Удивительная книга получилась у Александры Николаенко, наполненная до краев светлой грустью по ушедшему детству и потерянным близким...

Думаю, уже по фразе из заголовка чувствуется, что стиль и ритмика в произведении своеобразные. Если вы ещё не знакомы с книгами Александры Николаенко, не начинайте с этой. Фразы, ложащиеся плавно и медлительно, будто пришедшие из гекзаметров Гомера, характерны для Николаенко, неизменны, встречаются постоянно. Мне этот стиль очень нравится, он даёт почувствовать именно течение мысли, слегка несвязное, когда слова могут и местами поменяться, и чуть неправильно звучать. Но в данной книге это очень усложняется нарочитым, я бы сказала, утрированным безграмотно-деревенским выговором бабушки, а это как-никак один из главных персонажей, перемежаясь с жуткой шепелявостью, когда бабуля отдыхает от зубных протезов...

Итак, бабушка. Жуткий образ. Жутчайший. Она - только так про себя именует её восьмилетний Петя, уже три года круглый сирота. Бабушка - мать его отца, периодически у неё слегка сносит крышу, и тогда Петруша оказывается маленьким Ванечкой... Бабушка ежедневно, а то и ежечасно не устаёт напоминать мальчику о том, что он убил своих родителей. Очень долго непонятно, каким же это образом, потом выясняется ( не знаю, не будет ли это спойлером, но по-другому объяснить про бабушку не могу), что шестилетний Петя выпросил у бабушки лотерейный билет. Выиграли машину - для папы и мамы, а потом... Разговоры о смерти - основная тематика общения внука с бабулей. На любой вопрос примерно так:

Можно. Дождись, как бабушка помрёть, недолго ждать.

И много разговоров о Боге. Бабушка как бы и хочет мальчика приобщить. просветить, но в её исполнении библейские истории выходят такими, что Петя в итоге о Боге думает: это он всех убивает, и нас тоже убьёт. (Разительное отличие от книги, которую читаю параллельно: Иван Шмелёв - Лето Господне .) Поэтому фантазёр Петя ожесточается в душе. Представив себя богом для муравьев, может кинуть спичку в муравейник... Кота, который сожрал спасённого мальчиком воронёнка, хотел бы сам убить, но вышло только порадоваться, когда кто-то его удавил. При этом мальчишка удивительно чуток к красоте, он иногда видит в природе такое, о чём взрослые даже не задумываются... И чаще всего тоже с погребальным оттенком.

Дожди, стирающие краски солнца с лет, прокушенный собачьими зубами мячик за беседкой, замок на две́ри, заколоченные ставни, стук молотка, вбивающего гвоздь; так далеко разносит осень этот похоронный стук. Тут лето умерло, такого же ещё уже не будет.

И вряд ли возможно иное. В их маленьком и бедном дачном домишке, за стенкой, в комнате, которую бабушка называет пустой или гробовиной, лежит дед, парализованный, почти не говорящий. Бабушка, ничтоже сумняшеся, зовёт его покойник...

Пожалуй, только соседская девочка Сашка - отдушина для Пети. Конечно же, он в неё тайно влюблён, но дороже то, что она - друг. И поговорить с ней можно о всяком. О чём угодно:

– Людей никто не ест.
– Едят.
– Чего – совсем? – И Сашка покрутила пальцем у виска.
– Сама. Их червяки в земле едят, а куры червяков, и рыбы червяков, а кур и рыб обратно люди. Поела курицу и стала людоед.

Приблудный щенок, которого Петя поймал и подарил Сашке, когда пропала её собака, оказывается последним штрихом в картине Петиного мира, где он

«я» на оборотном «я», подумал. Я – ещиводуч.

Щенок оказался бешеным, а Саша...умерла. Сдохнешь за мою Сашку, тварь - слова её мамы...

И руки обнимают пустоту...

Внимание! Книга может привести к депрессии. А может омыть душу слезами жалости к растерянной детской душе...