Предисловие автора

Не писать для того, кто этим живет, губительно. Слова, спрятанные от мира, начинают драться с твоими клетками, разъедая организм изнутри. Они бьются о стенки кровеносных сосудов, пытаясь выбраться, не понимая и не принимая заточения. То в сердце, то в печени раздаются протестные возгласы с требование свободы. Самые главные из них объединяются в предложения, они становятся сильнее, группируются, вооружаются метафорами и эпитетами и выходят из-под контроля. Если продолжать делать вид, что их не существует, продолжать играть в прятки или предлагать сделки, рано или поздно не узнаешь своего отражения в зеркале. Протяни им руку и вытащи с баррикад на бумагу. Они нужны людям, они нужны тебе…

Есть истории, которые должны быть рассказаны, и эта одна из них. Потерянные личности тоже имеют право на счастье, и чаще всего оно приходит в самые темные времена, когда кажется, что жизнь окончательно рухнула, а впереди лишь бездна. Важно помнить, что после сильнейшего ливня, угрожающего смыть все на своем пути, всегда есть шанс увидеть радугу.

Капельки на стекле после дождя – это различные жизненные ситуации, через которые мы прошли. Они вместе создают загадочную картинку, однако на самом деле мешают отчетливо видеть. Искажают. Вводят в заблуждение. Все смотрят на мир сквозь призму собственного опыта, потирая шишки на голове от многочисленных ударов, поэтому никогда нельзя точно сказать, что есть истина. Проще оставить так и многозначительно молчать, а можно открыть окно и протереть его как следует, но тут нужен грамотный психолог или верный друг. И я стала таким другом для героев этой книги.

Все персонажи в данном произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми или событиями являются случайными.

Глава 1

Вкушение алкоголя есть бессознательная попытка самолечения посредством «спаивания» внутренней стражи.

Шандор Ференци

На кассе супермаркета столпилось уже порядка двенадцати человек, остальные по обыкновению не работали. В самом конце очереди, смотря куда-то мимо стеллажа с журналами стеклянным взглядом, стояла девушка лет тридцати на вид. Густая шоколадная челка спадала на глаза, волосы собраны в небрежный пучок, шарф болтался на ручке сумки, пальто расстегнуто, сквозь дыру на джинсах, бросая окружающим вызов, белела острая коленка, в руках две бутылки вина, прижатые к груди, как величайшая ценность, которую нужно оберегать, чтобы не отобрали.

Спустя двадцать минут Женя вышла наружу. Дерзкий апрельский ветер вывел ее из раздумий, вздрогнула, застегнулась на все пуговицы и побрела в сторону ближайшей высотки. Выкрашенный когда-то в желто-голубую жизнерадостную краску дом превратился под натиском дождей и буйных подростков в грязно-серый образец современного уличного искусства.

В лифте ударил в ноздри уже привычный запах соседского одеколона, смешавшийся с чьим-то потом. Десять этажей, задержав дыхание, и, наконец-то, дома.

– Привет, Федь, скучал?

Черный кот, не торопясь вышедший навстречу, лениво потягиваясь, потерся в ответ о ногу и тут же направился трусцой на кухню, отлично зная все ежедневные ритуалы.

– Тебе лишь бы пожрать, настоящий мужик.

Женя высыпала остатки сухого корма в миску и только после этого пошла раздеваться. Все как всегда. Бросила в прихожей пальто, ботинки, джинсы и отправилась на балкон в свитере и трусах, прихватив по дороге плед, вино и штопор.

Пара глотков прямо из бутылки, прийти в себя после очередного бессмысленного и беспощадного дня. На плетеном столике уже привычный натюрморт – полупустая пачка Парламента, переполненная пепельница, две сломанные зажигалки, одна рабочая, дневник с нелепым серебряным единорогом, подаренный на восьмое марта, обгрызанные ручки и бокал с отпечатками пальцев для любимого красного. Первый – залпом, и можно выдохнуть. Женя уселась в старое кресло, обтянутое коричневым велюром, прожженным в нескольких местах, потому что кто-то забывал вовремя стряхивать пепел, открыла блокнот, изрядно потрепанный за этот месяц, и начала писать дрожащей рукой:

«Боже, спасибо тому, кто придумал вино! С каждой минутой тиски внутри постепенно разжимаются. Ощущение сродни тому, когда на обожженную руку льешь прохладную, живительную воду. Гнев отступает, но вслед за ним опять накатывает брезгливое отвращение в паре с презрением ко всем и ко всему, что за окном. Как же сложно это выносить. Одиночество, порождающее безумие, когда нет сил ни выть, ни жаловаться, ни плакать. Только пить. А завтра опять на работу, эту ненавистную гребаную работу. Одни и те же лица. Тупые, самодовольные, алчные рожи. Во рту весь день был знакомый зуд. Голод, не связанный с едой. В феврале еле откачали, но мне плевать. Какой смысл жить в этом болоте лицемерия?

Реалисты вымирают, как и гетеросексуалы, способность рассуждать клеймится позором. В женском стаде сплошные крайности – либо ты ходишь в полупрозрачных платьях, с забором из наращенных ресниц и с ботексом во всех местах, со сквозняком в голове, либо пропагандируешь феминизм и не бреешь подмышки, только два лагеря, а что делать тем, кто посередине? Нормальным людям? Видимо – пить, курить, пахать до изнеможения и постепенно угасать, ибо шанса что-либо изменить в этом мире нет, а выносить такую реальность без допинга невозможно. Нас просто истребляют, ненавязчиво, мол, решайте сами, хотя уже давно все решено. Игра в русскую рулетку. Умрешь сегодня, или выживешь?

От пропаганды никуда не деться, она преследует по пятам. Получай удовольствие, дари удовольствие, не ной, будь на позитиве и добивайся успеха. Либо наоборот – стань нигилистом, в любом случае, старательно играй свою роль, не отступай, иначе заклюют. Все бегут, и ты беги. Не останавливайся. Покупай, продавай, зарабатывай. Воображаемое всемогущество. Больше, еще больше, сильнее, быстрее. Иллюзия безграничных возможностей. Нельзя думать, что ты не можешь – ты просто неправильно хочешь. Мы тебя научим, заплати деньги за семинар. Культ индивидуальных потребностей, общества не существует, на него наплевать. Всем не поможешь, думай только о себе, остальные мешают и тянут вниз, избавься от них.

Приклей картинки на карту желаний, и жизнь заиграет новыми красками. Сразу получишь все, о чем мечтаешь. Читай блогеров, ставь лайки, делай репосты, так и быть, они кинут тебе подачку в виде килограмма суши или билета в кино. А ты радуйся, халява ведь.

Границы стираются. Границы допустимого, дозволенного, нужного. Пропаганда искусства пофигизма. Все продают инструменты счастливой жизни. Эгоистичной жизни. Обесценивание простых вещей, людей, человеческих отношений, пугает с каждым днем все больше. Марафоны множатся, как тараканы, и люди несутся, сломя голову, не задумываясь, что новоявленные инфоцыгане просто цинично делают деньги на их комплексах. Ничего личного. Это бизнес, детка.

Мысли масштабно, но только в пределах собственной персоны. Какое дело до других? Думай о миллионах, которые ты можешь заработать, о вещах, которые можешь на них купить, а если кто-то не может – его даже за человека считать не стоит, он как блоха, прыгающая с тела на тело группировки успешных людей, пусть сдохнет под забором, а то лишь раздражает.

Как же я иногда завидую тупым индивидам, они счастливы, потому что не понимают, не видят плесени, разложений, гнойников на теле общества. Они едят, спят, трахаются, говорят друг другу одинаковые слова, берут кредиты на одинаковые свадьбы и покупают одинаковые квартиры в ипотеку, чтобы был «свой угол», не задумываясь о том, что их надувают, культурно говоря, кругом и рядом.

Видеть всеми своими внутренностями то, чего не видят они, «другие», невыносимо. Когда даже молчишь слишком громко. Иногда, встречаешь такие же глаза, наполненные до краев, заглядываешь в них с надеждой быть услышанным, а они устало закрываются. Так проще. И снова бег за призраками, или от них. Туда-сюда. Год за годом. И пропасть все больше. Страшно от мысли, что наступит момент, когда ее уже будет не перепрыгнуть».

Через полтора часа, исписав очередную дюжину страниц, допив последние капли вина, Женя почувствовала, что моргает все медленней, эмоции отступают на задний план, бесчувственность занимает свои позиции, тело наполняется свинцовой тяжестью, и можно попробовать уснуть. Появляется еще один шанс вынести новый день. День, который она заранее ненавидела.