Для обложки использована фотография с сайта https://pixabay.com/ru/букет-невесты-букет-свадьба-невеста-3323903/ , бесплатная для коммерческого использования без лицензии.

Пролог

Доктор Микас тирр Сандро решил, что пришло время остепениться и, наконец-то, найти девушку, которая не только ляжет с ним в супружескую постель, но и основательно войдет в его жизнь насовсем. Только где найти чистую и непорочную, готовую разделить взгляды доктора, его честолюбивые планы и стать опорой и поддержкой мужу? Ильбрукские красавицы давно разочаровали тирра своими завышенными требованиями и капризами. Последняя женщина, которая вызвала в нем неподдельный интерес, оказалась иномирянкой из странного немагического мира под названием Земля. Только Юлия отдала сердце не ему, а наследнику престола террано Громиеру. Что ж, Микас готов признать, что террано более выгодная партия, и он вполне понимает девушку.

С этими мыслями тирр походкой хищника на охоте подошел к шкафу, запертому на замок. В нем хранились наиболее ценные и редкие лекарственные препараты и магические снадобья. На секунду задумался, потер двумя пальцами замок, решая, открыть его или нет, резко выдохнул и вставил ключ в скважину. А затем медленно, словно преодолевая сопротивление, достал небольшую колбу с зеленой флуоресцирующей жидкостью. Это был знаменитый эликсир Кобейна, который мог показать, чиста ли девушка, и поставить ей порядковый номер шалавы, если чистота испытуемой оказывалась под сомнением.

Когда-то давно наследник престола с другом стащили эликсир у самого чокнутого профессора и отправились по миру искать своих суженых. Парней разоблачили, но в виду высокого статуса родителей пожурили и отпустили с миром. А пока велись разборки, остатки эликсира остались без присмотра. И рачительный доктор не преминул прибрать бесхозную колбу.

И вот теперь он держал ее в руках, размышляя как лучше использовать жидкость с пользой дела…

Глава 1

Анатолий Михайлович, главный врач психоневрологического интерната делил всех женщин по хлебному принципу. Худых он звал сухариками, с приятной полнотой считал булочками. Кода полнота была на грани приятности, то девушка перекочевывала в булки и даже буханки. А когда телеса расползались до невероятных размеров, то женщине присваивался статус квашни.

Милослава Олеговна, его зам была на грани булочки и булки. Округлые, несколько тяжеловатые формы при тонкой талии не портили женщину, а придавали ей особой пикантности. Рыжие буйные локоны, обрамлявшие лицо выдавали страстную натуру, а зеленые глаза намекали на родство с ведьмами, если те когда-то существовали в нашем подлунном мире. И лишь тяжелая черная оправа очков делал лицо женщины деловым. Только в интернате эту красоту оценить было совершенно некому.

Большинство постояльцев перекочевывали сюда из детских домов, так как степень умственного развития не позволяла им найти свое место в обыденной жизни. Чаще всего это были взрослые тети и дяди, которые на всю жизнь остановились в состоянии где-то в районе 10 лет. Нет, сексом они как раз очень даже интересовались, но на большее в области отношений между мужчиной и женщиной способные не были. Конкретно в этом заведении не было ни одного Наполеона, Гитлера или другой известной исторической личности. Изредка встречались лишь голоса в головах, но и те призывали раздобыть бутылку водки, а не покорить мир. Они все были обречены прожить за глухим забором до конца своей странной жизни.

На волю выходили лишь единицы. Причин обычно было две: кого-то забирали родственники, считая, что близким людям будет лучше дома, и по решению консилиума врачей. Только консилиум выписывал не тех, кто выздоровел, а тех, кто был неудобен интернату, так называемых бегунков, которые норовили перейти в статус бомжей и пополнить ряды вокзальных алкоголиков. По статистики, ни один из бегунков не смог приспособиться к вольной жизни, сгорая очень быстро.

Мила давно хотела выйти замуж и совершенно не скрывала этого стремления. Проблем была лишь в том, что под рукой не оказалось ни одного хоть как-то подходящего кавалера. Не с пациентом же связывать свою жизнь?

Анатолий Михайлович своего зама ценил не только как отличного работника, но и как страстную женщину. Да только главврач был давно и вполне счастливо женат, и, несмотря на наличие любовницы, с женой расставаться не спешил. Мила же считала, что в возрасте тридцати лет с хвостиком секс обязательно нужен для поддержания физического здоровья.

– Милочка, как у нас сегодня обстоят дела? Все ли на месте? – поинтересовался как обычно главный, входя в приемную утром. Он часто грешил тем, что опаздывал на работу, оправдываясь тем, что начальство не опаздывает, а задерживается.

Милослава, зная об этой слабости начальника, вынуждена была приходить первой, иначе слаженный механизм интерната мог дать сбой. Мужчина тем временем подошел к девушке и по-отечески чмокнул ее в лоб, а затем с удовольствием шлепнул по упругой заднице. Ему нравилось смотреть, как его боевой зам вспыхивала как уголек, но при этом не смела возразить распустившему руки начальнику. Хозяин учреждения прошел и сел на место, которое до прошлой недели занимала его секретарша. Но не далее как в пятницу она вышла в декрет.

– Вы подали вакансию в службу занятости? – уточнил мужчина, вальяжно развалившись на кресле и ослабляя узел галстука. Белый халат надеть он еще не успел. Взгляд при этом похотливо скользил по аппетитной фигуре зама, затянутой в синий костюм, который выглядывал через не застегнутый халат. Иногда ему казалось, что он влюблен в Милославу. Но развестись с дочерью главы профильного департамента? Несмотря на ограниченное мышление и среднюю внешность Аллочки, он не готов.

– Да, Анатолий Михайлович! С проходной уже позвонили и сообщили, что кандидатка прибыла, – несколько по-военному отрапортовала девушка.

В этот самый момент раздался робкий стук в дверь, и на пороге появилось видение в виде очаровательной блондинки с наивными глазками и пухлым капризным ртом.

– Здравствуйте! Я по объявлению на должность секретарши. Меня зовут Лина Луевская.

***

При виде вошедшей девушки сердце Милославы Олеговны болезненно сжалось. Прежняя секретарша Зиночка была очень худенькой, даже сухонькой женщиной. Черные жиденькие кудряшки на голове делали ее похожей на ребенка. Анатолий же Михайлович педофилией не страдал, следовательно, любил статных и сочных женщин, к коим его зам себя и относила. Но новенькая вполне могла подвинуть ее на пьедестале. Девушка была с отличной фигурой, которую в народе прозвали бы «песочные часы». При этом перед Милой у нее было явное преимущество: она как минимум на десять лет была моложе.

И дело было даже не в том, что главный мог, не глядя, поменять любовниц. Она опасалось того, что бывших любовниц на работе не держат. А эта работа ей нравилась. Она уже привыкла к своему специфическому контингенту, и заимела даже любимчиков. Плюс зарплата с надбавкой за вредность играла не последнюю роль.

Была еще одна причина, которую женщина никогда и никому не рискнула бы озвучить вслух. У нее был комплекс второй. Психология такого нарушения не знает, это было личное открытие Милославы.

Мила была второй дочерью у своих родителей. Вся любовь и ласка достались ее старшему брату Михаилу. Отец считал его своим преемником и наследником. А рыжая Милка росла как придорожный сорняк, без ухода и баловства. В школе лучшей ученицей всегда была Маринка, соседка по подъезду, а она всегда плелась где-то следом. Причем соседка не блистала особым умом или феноменальной памятью. Просто ее мама знала, как найти подход к школьному начальству. И даже сдача ЕГЭ этому не могла помешать. Ведь чьи-то грехи можно и не заметить. А рыжая всегда была за ней, не в силах перегнать и уйти вперед.

И когда Маринка поступила на юрфак, а Милка в мед, то она понадеялась, что эта несправедливость уйдет в прошлое. Но не тут-то было! Опять находились те, кто в отличие от нее умудрялся подойти к декану с правильной стороны. Первый красавец группы Олег Зарубин, по которому сохла вся женская половина отделения клинической психологии, влюбился снова не в нее. Хотя Милославе было великодушно предложено стать любовницей. Побочных связей Олегушка не гнушался. По молодости она резко отвергла такое предложение. И лишь когда женщине перевалило за тридцать, поняла, что так недолго и в старых девах засидеться. И чтобы быть старой, но не девой, согласилась на ухаживания главного, примерив на себя вновь роль второй женщины. Но одно дело делить мужика с женой, и совсем другое со второй подобной ей.

И тогда Милослава решила, что лучшим выходом из сложившейся ситуации будет покровительственная дружба с новой сотрудницей, которая позволит ей манипулировать с выгодой для себя. Не зря же она была не только психиатром, но и психологом в том числе.

***

Главный маслянистым взглядом раздел новенькую, сально улыбнулся и пропел приятным баритоном:

Нам требуется секретарша,

До двадцати пяти не старше.

Нам требуется секретарша,

Со знаньем дела, с огоньком… ¹

– Анатолий Михайлович! Совсем девушку засмущали, – с улыбкой проговорила зам, пряча руки в карманах белого халата. Так было не видно, что ее кисти непроизвольно сжались в кулаки. – Лина, это наш главный врач Куприянов Анатолий Михайлович.

Луевская в ответ по кукольному хлопнула глазами, соображая кому улыбнуться шире: главному или этой женщине, которая тоже была похожа на начальника.

– А этой мой зам, Милослава Олеговна! – помог ей подсказкой мужчина. А затем все также раздевая взглядом одну, обратился ко второй:

– Милочка! Проводите девушку в кадры и все ей       покажите, расскажите. В общем, в курс дела введите!

– Конечно, Анатолий Михайлович! – покорно склонила голову женщина. – Лина, пойдемте.

И с этими словами уверенно пошла по коридору.

«А генерал-то свадебный!» – тут же решила для себя Луевская.– «Похоже, именно эта Олеговна обладает реальной властью и именно с ней лучше подружиться. Такая работа на дороге не валяется».

И посеменила вслед за той, которую представили замом.

– Лина, вот это мой кабинет! – указала женщина на дверь в коридоре. – После того как оформишься, зайди ко мне. Выпьем чаю и поближе познакомимся. Думаю, что наш Михалыч полчаса без секретаря проживет.

Когда новенькая зашла в кабинет, куда ее пригласили, Милослава уже разливала чай по чашкам. А на столе стояла вазочка с любимым «Птичьим молоком» и распакованная пачка «Юбилейного» печенья.

– Присаживайся! – махнув неопределенно рукой, пригласила хозяйка гостью. – Нам предстоит работать вместе, решать многие задачи сообща. Поэтому, думаю, стоит поближе познакомиться. Я первый зам и правая рука Анатолия Михайловича. В его отсутствие решаю все вопросы по функционированию нашего интерната, хотя моя основная функция – лечебный процесс. А каким ветром тебя к нам занесло?

Женщина с интересом посмотрела на немного напряженную гостью. Та пока еще не освоилась и чувствовала себя скованно. Это было на руку Милославе. Она должна дать понять ей, что именно с замом можно решить любые вопросы, и именно к ней стоит идти в первую очередь.

– Я студентка третьего курса института культуры. Мечтала поступить на актерское отделение, но прошла только на библиотечное, – улыбнулась неловко девушка. – А сейчас в виду тяжелого материального положения вынуждена перевестись на заочку и пойти работать.

– А что случилось?– участливо поинтересовалась начальница.

– Да ничего особенного, – пожала плечами новоявленная секретарша. – Просто я сирота, а на социальную стипендию особо не разгуляешься. А так много всего хочется! И я решила, что обязательно вырвусь из нищеты любым способом. А тут такая работа отличная подвернулась!

Лина тоже была еще той манипуляторшей. И с первых слов разговора решила вызвать жалость к своей персоне. Она давно поняла, что это лучшее чувство, которое могут испытывать к ней женщины.

Они еще немного побеседовали, а затем пошли на рабочее место Луевской знакомиться с ее должностными обязанностями. Обе девушки остались довольны, считая, что каждая решила поставленную перед ней задачу.

***

Наконец освободившись от потенциальной соперницы-коллеги-подруги, Мила могла заняться своими первоочередными делами. Каждое утро зам главного врача начинала с обхода постояльцев, которые отвечали ей любовью. Не каждый человек умеет разговаривать с душевнобольными на равных, внимательно выслушать, подсказать, посопереживать. А, как известно, доброе слово и кошке приятно.

Говорят, что после лечения в психбольнице пациенты становятся практически овощами. Но это скорее относится лишь к принудительному лечению, которое назначает суд. Не все преступники осознают, что лучше отсидеть даже десяток лет, чем прикинуться дураком. А в интернате медицинская помощь оказывалась скорее остронуждающимся и не всегда была медикаментозной.

У Милославы была одна такая бабуля, которой периодически мерещились тараканы на простыне. Достаточно было в этом случае лишь встряхнуть простынку и сообщить, что тараканы изгнаны, а вместо них уложены лепестки роз. В итоге бабуля целый месяц, а иногда и больше почивала в своих мыслях на любовном ложе. К сожалению, такого эффекта могла достичь лишь зам главного, поэтому собственноручно перестилала кровать пациентке.

Другой клиент как-то решил, что покойники остро нуждаются в связи с живым миром. В его больную голову пришла идея собрать все телефоны, которые имелись в здании и закопать их в могилы на близлежащем кладбище. Благо вора поймали в тот момент, когда он с поклажей перелазил через забор. Чтобы успокоить больного Милослава Олеговна принесла из дома обувную коробку с различными запчастями от старых телефонов, зарядок и прочей гаджетной дребедени, которую рачительные хозяева собирают с мыслью: «А вдруг еще пригодится?». Затем она целый вечер потратила на то, чтобы внушить мужчине, что собранная им телефонная станция для связи будет намного эффективнее, чем телефоны, которые быстро сядут без подзарядки. И теперь она каждый день выслушивала подробный отчет об успехах местного Кулибина. Мужик оказался не совсем безнадежным, параллельно починив сгоревший чайник и настроив барахлившую тарелку телевизионной антенны.

На сладкое она оставляла посещение одноместной палаты, переделанной из старого чулана под крышей. Там жила женщина, которая звала себя странным неземным именем Иллия. Говорят, она попала в интернат двадцать лет назад. На русском языке тогда еще девушка не говорила, издавая звуки не соответствующие не одному земному наречию. Со временем она вполне успешно выучила русский и могла успешно общаться с другими постояльцами и медперсоналом. Когда восемь лет назад Мила пришла работать в интернат, женщина выглядела молодо, лет на двадцать, не больше, хотя по срокам ей должно было быть не меньше тридцати пяти. За те годы, что она ее наблюдала, на красивом бледном лице не добавилось ни одной морщинки, ни одного седого волоска, словно жила она в законсервированном мире.

Что греха таить, зам начала общаться более близко с ней, в надежде выведать секрет вечной молодости. Всем известно, что сумасшествие и гениальность часто идут рука об руку. А вдруг у той была какая-то тайна? Секрета никакого не оказалось. Свою молодость Иллия объясняла наличием магии, которая на Земле просто не работала. И если бы не этот странный пункт, она могла бы сойти за вполне здоровую женщину. Мила даже однажды ей предложила помощь для выписки из интерната.

– Зачем мне это? – подняла на нее большие грустные глаза женщина. – За стенами этого дома абсолютно чужой и незнакомый для меня мир. Я в нем просто-напросто не выживу.

Эта фраза еще раз убедила Милу в ее полном душевном здоровье. Просто рассказы о другом мире полном магии и чудес были настолько правдоподобными и удивительными, что слушая пациентку, начинаешь в них верить. Иногда она пела песни, по звучанию напоминающие колыбельные. Оказывается давно, в том странном мире у Иллии был ребенок и любящий муж. Но трагическая случайность оборвала ее жизнь там падением в холодные воды безмолвного озера. А затем выплюнула здесь на Земле. Она очень надеялась, что ее ближайшая подруга, которая стояла в этот момент рядом, позаботиться о дочке, которую она успела ей передать, и вырастит из нее прекрасную террану. Этим странным словом в том мире обозначали титулы.

В рассказах женщины не было ни одной нестыковки или несовпадения. Она не путала имен героев своих повествований. И Милослава Олеговна за эти годы прониклась к ней полным доверием. Но как помочь вернуться в тот загадочный мир под названием Ильбрук даже не представляла. И лишь для того, чтобы как-то скрасить ее одиночество начала потихоньку учить тот странный язык.

Именно язык стал еще одним подтверждением того, что это не бред сумасшедшей. Он имел четкую структуру, правила словообразования и не походил ни на один из земных языков. Для обычного человека придумать такое было просто невозможным, ведь над всеми нами довлеет опыт земного бытия.

***

Сегодня Иллия была грустная. Она и так радость не излучала и никогда широко не улыбалась. Но сегодня прозрачные глаза женщины были наполнены слезами.

– Илли, что случилось? Вас кто-то обидел? – поинтересовалась у постоялицы Милослава.

– Нет, что вы! Благодаря вам у меня все хорошо, – улыбнулась женщина. – Просто сегодня день рождения моей Ули. Девочке уже должно стукнуть двадцать два года. На моей родине это отмечается как юбилей: двойная цифра. А я как представлю, что никогда ее не увижу, не узнаю, как она повзрослела, нашла ли свою любовь и есть ли у меня уже внуки, на душе становится очень пусто.

Милослава лишь хмыкнула в ответ. Женщина, на вид которой можно дать максимум лет тридцать, ведет разговор о внуках? Теоретически это, конечно, возможно, когда вышла замуж в 15, а дочь пошла по стопам матери. Но в голосе женщины было столько трагизма, что сердце зама уже в который раз дрогнуло, и она попросила:

– Расскажите мне о ней. Что вы помните? Какой была бы ваша Ули сегодня?

– Ули? – Иллия слегка нахмурилась, а затем закрыла глаза, и ее лицо приняло мечтательное выражение. – Когда я попала сюда, моей девочке была всего полгода от роду. Поэтому очень сложно судить, какой она выросла. Но я точно знаю, что она стала красавицей. А еще с самого рождения она сильно была похожа на отца. Скорее всего, у нее смуглая кожа, черные глаза и темные кудрявые волосы. Совсем мой портрет, да?

На последней фразе она открыла глаза и усмехнулась. Волосы Иллии напоминали цветом седые, но все же таковыми не являлись. Это был природный белый цвет, который иногда зовут лунным. Глаза же напоминали два прозрачных кусочка льда. И лишь брови и ресницы были более темными. Рядом с Милославой она смотрелась как снежная королева в паре с валькирией.

– А отец девочки? Вы его любили? – поддержала разговор психолог. Она чувствовала, что эти воспоминания дают облегчение измученной душе пациентки.

– Ланса? Конечно же, любила, иначе не разделила с ним постель еще до свадьбы. Мы так и не успели пожениться. Он уехал просить благословения родителей, решив сделать мне сюрприз. А я решила, что меня бросили, так и не узнав, что скоро станет отцом. Моя ближайшая подруга и поверенная всех моих тайн Мария предложила отправиться на его поиски. А мне не хватило ума подождать еще немного. Почти полгода добирались мы до Барриды. А когда, наконец, я нашла его, пришло время рожать. А потом мы решили соблюсти условности, которые были там приняты: помолвка на шесть месяцев, свадьба в храме… Нам было уже все равно. А с родителями мужа спорить не хотелось. Это были лучшие полгода в моей жизни. А потом я так глупо оступилась в это озеро…