В оформлении книги использована фотография автора aнокetia2011 https://stock.adobe.com/ru/images/young-woman-in-dress-posing-in-golden-cage-in-room-decorated-for-christmas-holiday/232841363?asset_id=238165900 с сайта https://stock.adobe.com/

Пролог

Высокий черноволосый мужчина, на породистом лице которого можно было увидеть модную голливудскую бородку – бретту, умело скрывавшую узкий подбородок, уверенными шагами шёл по коридору перинатального центра. Полы больничной накидки, развеваясь за спиной посетителя, словно голубые паруса летевшей по волнам яхты, безуспешно пытались догнать его. Наконец он добрался до цели своего визита: стеклянной стены реанимационного отделения для недоношенных детей. Сюда, в один из кювезов должны поместить новорождённую. Её дочь, её грех… Мужчина скрипнул зубами, быстро и гневно заиграли желваки на его скулах, неприятно изменив лицо. Ненавижу её! Ненавижу и люблю…

Решенье принято. И это правильное решение…

Он ни минуты не сомневался, что сделать с этим ребёнком, выбравшим для появления на свет не лучшее время. Сомнения – это не к нему, это к другим, слабым и жалким. К тем, что прозябают в своей неустроенной жизни, не умея выхватить для себя ни лучшего места под солнцем, ни богатства, ни красивой женщины. Он не таков, зубом и ногтем вырвет всё из этой жизни. И её заполучил, свою красавицу Ладу, только такая, женщина изумительной красоты, должна быть с ним рядом.

Снова взглянул туда, за стекло, в стерильную комнату с белыми стенами. Младенцы, сколько их тут… Он не любил это шумное, глупое племя. Новорождённые лежали неподвижно, только один вовсю бил ногами, нелепыми и тонкими, словно пытался вырваться отсюда. Ну, и где тут та, которая совсем не нужна ему и от которой он собирался отказаться навсегда? Неужели вот этот человеческий детёныш, так рвущийся на свободу? Пришло время исключить новорождённую из членов их семьи. Он легко сделает это, так же, как вычеркивает изящным Паркером ненужные статьи расходов из раздутых смет. Вычеркнет и забудет. Семя чужой любви, его участь предрешена…

Медсестра, сидевшая за столом, подняла голову. Их взгляды встретились, хотя лицо женщины, закрытое маской и очками, трудно было рассмотреть. Захлопнув журнал, в котором она что-то писала, медсестра подошла к младенцу, тому самому, неуёмному, который никак не хотел спать. Улыбнувшись мужчине, показала жестом, ваш!

Вздрогнув, он сделал шаг назад. Крошечные руки новорождённой мелькали в воздухе, словно подавали какие-то знаки. А может, звали кого-то… Маму? Пусть забудет о ней навсегда. Никогда, он об этом позаботится, никогда не увидит эта девчонка её красивое лицо…

Всё, хватит! Мужчина повернулся спиной к стеклу и тем же длинным безлюдным коридором, в котором эхо тихо повторяло его шаги, отправился назад. Решенье принято. И он никогда не меняет своих решений, пусть даже небо упадёт на землю. Теперь его путь шёл к кабинету, на двери которого золотыми буквами было написано имя главного врача центра. Как его там? Дольников? Дольникову придется сделать непростой выбор, но большие, очень большие деньги помогут ему в этом. И нет ни малейшего сомнения, что будет так, как хочет он, Шалимов. Потому что он из тех, кого называют сильными мира сего…

Уже через полчаса мужчина вышел на жаркую, щедро освещённую солнцем улицу. Выложенная плиткой дорожка вела прямо к автомобилю, стоявшему рядом, и Стас, его водитель, уже предусмотрительно распахнул дверцу заднего сиденья мерседеса.

Какой-то взволнованный пацан с прилипшей ко лбу чёлкой и с красными гвоздиками в руках, мчась к входным дверям, едва не сбил Шалимова с ног. Идиот! Родил кого-то себе подобного и рад? Получил своё маленькое, призрачное счастье? Когда же мир успел так поглупеть?

На мгновенье нахмурившись, словно злясь на этих безмозглых человечков, мужчина направился к машине, и на его невозмутимом лице мелькнула гримаса довольства собой. Дело сделано! Как всё-таки быстро удалось найти общий язык с главврачом, задача оказалась легче, чем можно было предположить. «Продажные, жадные люди, вы так быстро покупаетесь, что даже скучно», – подумал он, садясь в машину. Прохладный воздух от работавшего кондиционера мягко освежил лицо.

– В главный офис, – бросил водителю, тот кивнул, и машина мягко тронулась с места.

А к Ладе заедет вечером. И сам всё расскажет. А пока в коротком счастливом неведении она спит, напичканная снотворным. Получается, он подарил жене несколько лишних часов счастья. Счастья, которое так призрачно, так мимолётно, ей ли не знать…

Часть первая

Глава 1

С букетом ромашек в руках Лада возвращалась домой. Букетик совсем небольшой, много поздних ромашек сорвать рука не поднималась, их и так на лугу всё меньше с каждым годом. Тропинка, ведущая от озера, где она только что искупалась, шла по краю луга, знакомого и любимого с детства. Тут покой и простор, тут с бесконечной высоты смотрит вниз синее-синее небо. Трава, совсем недавно высокая и сочная, слегка пожухла, и уже не летали над луговыми цветами шмели и пёстрые бабочки, не выскакивали из-под ног шустрые кузнечики. Отцвел и розовый иван-чай, которого тут великое множество, в котором и заблудиться можно, пропасть с головой.

Август, последние деньки месяца. В дымке облаков грустно светило солнце, и воздух уже не томился чудесным летним зноем. Каникулы промелькнули в мгновенье ока. Впереди учёба, второй курс. Позади фольклор, диалектология, латынь, которую вёл красавчик Ковалёв, скромняга, с трудом переносивший восторженные взгляды девчонок. Самые смелые строили молодому преподавателю глазки, наслаждаясь его смущением. Именно благодаря Ковалёву Лада на всю жизнь выучила десятки латинских пословиц. А ещё был старославянский язык, о существовании которого она даже и не знала, и много чего другого, нового и интересного.

Девушка счастливо вздохнула, замедлив шаг. Цветастый сарафан тут же с готовностью обвил её колени. Подумать только, через пару дней она войдёт в свою аудиторию на четвёртом этаже филфака, увидит своих друзей, кого-то даже обнимет. А вечером встретится с ним, со своим Лёшкой, нацелуется вволю. И скажет, что это совсем неправильно – расставаться так надолго. Вот такие веские у неё причины, чтобы улыбаться, выжимая русую косу, ещё хранившую капли воды из озера Любви. Да, это официальное его название, придуманное хорошим, умным человеком, милей не придумаешь… Вздрогнув, обняла себя за плечи, покрытые гусиной кожей. Быстрей домой!

– Ладушка, ты? Иди пить чай, замёрзла, небось?

– Да, бабуль, наливай, и погорячее…

Бабушка… Нет добрее человека. Лада росла без родителей, мама умерла, когда ей было всего пять лет. Молодую красивую женщину подкосила страшная болезнь. Лейкемия, Лада на всю жизнь возненавидела это ужасное, квакающее слово. Об отце она тоже ничего не знала, на все её вопросы бабуля хмурилась и махала рукой. «Заезжий молодец, был, да сплыл, я уж и имени его не помню» – вот это, единственное, что рассказала она внучке, когда та подросла.

– Твой-то иззвонился весь, – крикнула бабушка с кухни.

– Правда?

Водрузив цветы в вазу и поставив её на стол, Лада кинулась к телефону. Кошка Бусинка, развалившаяся в кресле, удивлённо подняла голову, навострила уши. Так и есть, три пропущенных звонка. Она быстро нажала кнопку вызова. Алексей ответил не сразу.

– Ладка, привет, не могу говорить, я за рулём, – в его голосе горделивая радость.

– Как? Ты купил машину?

– Ага!

– Леш, правда? Ну, Лёшка… – она вздохнула восторженно. – Поздравляю!

– Еду в Ивановск. Лад, водитель я ещё хреновый, так что отключаюсь. Созвонимся позже. Целую!

– Давай! Пока! И осторожнее там… – добавила быстро, но её уже никто не слышал.

Лёша мечтал о машине, и вот доказательство, что у мечты есть замечательное свойство сбываться. Лада рада за него, очень. Быстрей бы встретиться, она так скучает… По его весёлому голосу, ласковым рукам и мягким губам, без которых и жизнь не жизнь…

С Алексеем Вавиловым она познакомилась случайно. История совсем не романтическая, но бог с ней, с романтикой, главное, у неё есть Лёшка, её первая большая любовь. Просто ехали в одном троллейбусе, просто вышли на одной остановке, просто пошли рядом друг с другом. «А вы тоже в университет?» – спросил он тогда. Она кивнула, а сердце забилось в предвкушении чего-то хорошего, важного, настоящего… И небо показалось синей, и солнце ярче…

– Ты где там застряла! Чай стынет!

– Иду!

Лада села за стол на любимое место у окна. Там, за оконным стеклом, палисадник с цветущими флоксами, их сиреневые цветки колыхались, как синее море. Правда Лада ни разу не была на море, но какие её годы! Здесь ещё и туя, высоченная и стройная, как кипарис, которая, словно страж, охраняет их маленький домик.

– А ещё Васька приходил, тебя спрашивал, – бабушка придвинула ближе тарелку с печеньем. – Не сказала я ему, что ты на озеро ушла, – она хитро улыбнулась. – Привяжется, балабол, на целый день…

– Спасибо, ба, – при упоминании о Ваське Лада нахмурилась. – Его настойчивости можно только позавидовать.

Когда это случилось, классе в девятом? Парни наперебой стали вдруг проявлять к ней повышенное внимание. Когда она успела из гадкого утёнка превратиться в лебедя? В самую красивую девочку школы? Так Ладе сказала Тоська, близкая подружка, с которой за одной партой много лет провели. Вот чудеса! Да она просто дылда, махнувшая под потолок. Но если скажут, что у неё красивые глаза, Лада не будет спорить. Скажут, очень красивые, пожалуй, тоже согласится. Глаза у неё, что надо, бабуля говорит, мамины. Большие, синие, прикрытые чёрными ресницами, такими густыми и длинными, что тушь им совсем ни к чему.