© Яманов Александр

© ИДДК

Пролог

Всё-таки хорошая вещь, этот Бла-Бла-Кар. Раньше пришлось бы трястись три часа на автобусе или договариваться с кем-нибудь из знакомых. А сейчас – зарегистрировался в программе, доехал до нужной станции метро и через два с половиной часа комфортной езды ты дома. Ещё и водитель оказался знакомым, обещал подкинуть до нужного места.

Еду, улыбаюсь как дурачок и переписываюсь по вацапу с Василисой. Наконец-то я решился и сегодня сделаю ей предложение. Сессия сдана, и Серёга Волков – уже молодой специалист с неплохими такими перспективами – готов взять в жёны прекрасную девушку. С Васькой, как её называют все друзья, мы вместе чуть ли не с детства. Класса с пятого – точно. Всякое бывало, особенно в последние пару лет. Ссорились, мирились, расходились, сходились и далее по кругу. Но на каком-то этапе прозрели или повзрослели, поняв, что не можем жить друг без друга. Реально, никогда всерьёз не думал, что рядом со мной может быть другая девушка.

И вот везу в кармане заветное кольцо, а моя красавица усиленно делает вид, что не понимает, почему я настаиваю, чтобы встретиться именно на мосту. Будто забыла, что там мы впервые поцеловались и я признался ей в любви. Сколько же времени прошло, а вроде это было вчера. Последние два года мы жили в Москве в фактическом браке. Родители давно в курсе и ждали, когда же молодёжь наконец-то поймёт то, что давно очевидно для всех окружающих.

Всю дорогу проболтал с водителем обо всём и ни о чём. Обсудили рост цен, политику, поругали по привычке наших футболистов – в общем, обычный дорожный трёп. Рассказал немного про институт, что я теперь дипломированный инженер-машиностроитель. Васька, кстати, тоже инженер, но она пошла по стопам отца и окончила МАДИ. Жить мы собирались в Москве, благо до нашего городка чуть менее двухсот километров и посещать предков не проблема. Я как раз подобрал машину для новой семьи, в общем, здесь тоже порядок. Будучи студентом, личным транспортом не заморачивался – вот не моё это. Меня всегда Василиса катала на своём «Жуке». Но она уехала накануне, и я сегодня еду на перекладных.

Водитель высадил двоих пассажиров на автобусной станции и повёз меня к мосту. Вернее, это небольшой мостик через нашу речушку. В городе есть достаточно солидный мост через Оку, местная достопримечательность. Наши семьи живут в частном секторе, в не самом бедном районе города. Я, можно сказать, мажор местного разлива. Отец – член совета директоров пусть и старенького, но металлургического завода. Мама – самая настоящая бизнес-леди, владеющая городской сетью аптек. У Василисы папа – глава какого-то областного «Автодора», мама тоже не из простой семьи. В общем, практически принц с принцессой, нас так и называли в детстве.

На нашем месте стояла моя невеста и рядом вился какой-то непонятный субъект. Сердце сразу усиленно застучало, а к голове прилила кровь. Я узнал этого хмыря. Крайне неприятный тип из очень неоднозначного семейства. И конфликты у нас случались, ну не понимает этот неадекват нормальных слов.

Когда-то в девяностые наш городок осчастливил человек с самой распространённой на Среднерусской возвышенности фамилией Мелконян. Предприимчивый товарищ открыл одну палатку, потом вторую. Женился на Гале, хабалке с Украины, которая сначала работала у него продавцом, но потом быстро сменила статус. В итоге у парочки появились на свет двое детей. А наш трудолюбивый торгаш, говорят, сменил профиль и начал активно продавать наркоту, на чём неплохо разбогател. Даже особняк построил в нашем районе, к большому неудовольствию старожилов. За руку его не ловили, но слухи ходили всякие. Тяжёлые наркотики он не толкал, но если вам нужна трава и подобный мусор, то вы всегда можете найти их у деятельного гостя нашей необъятной Родины.

Старшая дочь этого забавного союза Аня выросла на удивление приличным человеком. Окончила школу с отличием и побыстрее сбежала в Москву. Там поступила в универ, а далее вышла замуж за перспективного сибиряка и старается держаться подальше от нашего городка, умотав в родной город мужа. Красивая девица, на два года старше меня. Половина пацанов школы, я в том числе, провожали её восторженными взглядами.

Но вот второй отпрыск нарко-хабальной семейки пошёл повадками в маму и папу. Вырос эдакий крысо-скунс. Избалованный, трусливый, но при этом жутко злопамятный и подлый. В младших классах за него вечно приходила ругаться громогласная мамаша. Как дитятко подросло, оно начало запугивать окружающих своим папашей-барыгой. Но дети у нас в классе учились разные. Родителей, которых не испугать мелким гангстером, хватало. Били Жору нещадно, и никакие угрозы не помогали.

Пока этот товарищ не начал обращать внимание на мою Василису, он был мне безразличен. Но однажды, когда мы уже учились на втором курсе и в очередной раз поссорились из-за какой-то глупости, Жора возомнил, что пришёл его звёздный час. Не буду вдаваться в детали. Наш мачо перебрал, повёл себя излишне нагло на встрече одноклассников и стал распускать руки. Слова «нет» для него не существовало, и он даже попытался затащить Ваську насильно в одну из комнат. В общем, бил я его аккуратно, но больно.

Самое забавное началось потом. Оказывается, папа-наркоторговец уже достиг таких высот, что мог угрожать обычным гражданам. Вернее, даже таким необычным, как наша семья. Маман предложила решить вопрос максимально жёстко, через местную братву, которой этот урод был как кость в горле. Батя воспротивился и привлёк своего двоюродного брата. Отец – человек старой закалки и до сих пор верит в верховенство закона. Но при этом родственника озадачил. Я вот с тех пор думаю: может, мы живём в неправильном государстве? Для того чтобы поставить в угол мелкого пушера, пришлось привлечь человека из ЦА МВД. А если бы у нас не было такого дяди?

И вот опять это чудо пытается что-то объяснить моей будущей жене и хватает её за руку. Какой же он мерзкий! Русый, с сальными кудряшками, огромный шнобель, нездоровый цвет лица, обильно украшенного прыщами. Весь какой-то сутулый и неказистый. Урод, короче, особенно в моральном аспекте. Выхожу из машины, благодарю водителя и устремляюсь навстречу своей красавице.

– Тебе же уже объяснили, что надо держаться подальше от моей девушки? – смотрю в испуганные и бегающие глазки.

Поворачиваюсь к Василисе и вижу, что она пытается показать мне на что-то происходящее за спиной.

Забыл, что эта крыса теперь ходит с охраной. Одноклассники писали в нашем общем чате, что Жора обзавёлся каким-то сопровождающим. Выписали торпеду из их родового аула или кишлака, я в этих названиях не разбираюсь. Пытаюсь развернуться и только фиксирую радостный и одновременно злобный оскал Мелконяна. Последнее, что я помню, – это крик Васьки и тупая боль в затылке.

Арман – так зовут охранника: вспомнил в последний момент. Наверное, он и ударил меня по голове. Затылок взорвался нестерпимой болью, ноги подогнулись, и я качусь прямо в речку. Где-то далеко краем угасающего сознания улавливаю крик любимой, полный боли и отчаяния, но я уже ничем не могу помочь. Темнота поглотила меня полностью.

Выныриваю из речки, отхаркиваю воду и пытаюсь понять, что происходит. Странно, но болит у меня не только голова, но и левая лопатка. Берег рядом, я делаю усилие, чтобы зацепиться за какой-то куст, и начинаю карабкаться наверх. Не знаю, чего мне это стоило, с учётом того, что левая рука практически не функционировала. Но я умудрился доползти до края склона и рухнул в густую траву. Сознание опять отключилось.

Очнулся я под чьи-то причитания. Вернее, это больше похоже на ругань и попытки докричаться до меня грешного. Сам язык я не понимаю, но в голове будто по волшебству возникает синхронный перевод. Что за бред?

– Алтан, саумуса, къарындашым? У-у-у, кет аны къатындан, хайуан. Меня хар заманда айта эдим, сени бизни дуниягъа кеси Эрлик ийгенди^[1]. Что-то липкое и шершавое касается моего лица. Ещё слышу какое-то непонятное всхрапывание и чувствую странные запахи.

– Карабаш, кет!^[2] – хрипло выдавливаю, борясь с тошнотой.

В горле собралась какая-то мокрота с примесью ила и водорослей. Немудрено, раз я наглотался речной воды. И это я вообще на каком языке сейчас произнёс? Опять глюки?

– Мен да анны юсюнден айтама. Хайуан, Алтынны къатындан кет!^[3] – продолжал кричать невидимый доброжелатель.

– Болду. Алай да битеу шытыларынгы манга жакъгъанса^[4], – отодвигаю я морду своего коня.

Карабаш? Конь? Я совсем двинулся кукухой? И вообще, на каком языке я говорю? Уж точно не на русском. Хотя понимание идёт автоматически, это даже не синхронный перевод, а что-то на уровне подсознания. Шершавый язык меж тем снова прошёлся по лицу и заставил меня несколько раз чихнуть.

– Ойнама мени бла. Байталсыз къоярча этерикме^[5], – произношу под смех невидимого парня.

В ответ получаю новую порцию храпа, а лицо покрывается обильной влагой.

– Ну всё, ты мне надоел, – отплёвываюсь от непонятной субстанции и наконец открываю глаза.

– У, чёрт! – Я подпрыгнул от неожиданности и попытался уползти, но резкая боль в плече остановила мои неловкие попытки.

Рядом засмеялся давешний парень, но в этом смехе не было никакой обиды, а скорее облегчение. Я тем временем наблюдаю морду здоровенного чёрного жеребца, склонившегося надо мной. Его ноздри практически касались моего лица, а огромные глаза рассматривали внимательно и даже с иронией. Точно крыша едет, если мне привиделась улыбка на конской морде. Мысленно выдохнул и оттолкнул его мягкие ноздри. Тот убрал голову и опять фыркнул, будто усмехнувшись.

– И давай прекращай играть. Карча, иди сюда, – обращаюсь к невидимому. – Мне что-то совсем плохо. Даже голову повернуть не могу.

Какой, к хренам собачьим, Карча? Что за странное имя или кличка? И сразу в голове появился ответ – родственник по отцу. Троюродный брат, внук моего двоюродного деда, сопровождавший мою бабку и оставшийся в кочевьях сари, то есть в наших родовых землях. Бабушка у меня из племенного союза ясов, которые кочуют юго-восточнее в междуречье Кум-су и Терк-су. Вернее, жили они там до недавнего времени, пока с юга не пришла беда. На самом деле это были коварные и сильные враги, которые сначала рассорили нас с союзниками, а потом разбили поодиночке. Откуда я это знаю? Какая бабка из царского ясского рода? Почему я начал говорить на этом странном языке и понимаю его? Я схожу с ума?

Тем временем раздался громкий топот, который прервал мои мысли. Здоровенное тело плюхнулось рядом, и надо мной нависло чумазое, но улыбающееся человеческое лицо. Слипшиеся тёмно-русые волосы выбивались из-под странного колпака с отогнутыми полями, похожего на казахскую или киргизскую шапку. Молодой, не более двадцати лет, судя по отсутствию растительности на лице. Одежда парня тоже была мокрой, как и моя. Голубые глаза смотрели на меня чуть ли не с обожанием.

– Ты жив! Не этим проклятым къазакъла^[6] убить моего брата! Но как ты меня напугал. А ещё этот эсремет^[7] в обличии коня! Представляешь, он не пускал меня, кого знает всю жизнь! Я еле увернулся от его копыт, думал, меня сейчас затопчут! – Последние слова мой здешний брат произнёс с явным восхищением.

Далее этот медведь без спроса перевернул меня набок, разорвал рубаху и начал что-то делать с плечом. Резкая боль чуть не заставила меня закричать, но какая-то внутренняя сила позволила терпеть творящееся издевательство.

– Стрела застряла в стёганке и отскочила от лопатки, но рана сильно кровоточит, – выдал своё резюме мучитель. – Хорошо, что ты сбросил халат, переплывая Озгол, он мог потянуть тебя на дно. Даже не знаю, как тебе это удалось.

Во время своего монолога детина перемотал меня куском ткани – влажной и не особо чистой. Далее Карча дотронулся до шишки на моей голове, что заставило меня резко дёрнуться.

– Да! Железная у тебя голова, Алтан! Ты ведь был без шлема. На голове только шапка, и всё равно даже праща тебя не взяла.

– Давай меньше слов и думай, что делать. Я идти пока не могу, – прерываю словоблудие здоровяка.

– Есть два пути, брат. – Карча сразу стал серьёзным. – Тебе надо отлежаться. Можно спрятать тебя в ближайшей роще и ехать за подмогой. Или останусь с тобой, но тогда, если нас найдут проклятые бродники, то род не узнает, что они нарушили перемирие и напали на наши пастбища.

– Ищи рощу, Айю^[8]. – Второе прозвище брата всплыло само собой. – Карабаш меня защитит от мелких хищников. Ну а если предатели решат нас добить, то глупо умирать обоим. Надо отомстить за нападение – это закон степи!

Какая месть и что за степь? В голове всё перемешалось. Только разговор на другом языке и непонятные обрывки знаний прямо кричали, что Серёга куда-то влип. И похоже, увяз я в этом весьма основательно. Ни в одном сне у меня не было такого полного погружения. В первую очередь на это намекали запахи вечерней степи, которые просто одуряли, и стрекот тысяч насекомых. Одежда, конь, новый брат, раны и стремительно темнеющее небо говорили о том, что я не сплю. А ещё я домой хочу, к невесте и родителям.

– Оставляю тебе бурдюк с водой и всё вяленое мясо. Здесь и на пять дней хватит, но я думаю вернуться через два. Карабаша надо распрячь, ты только прикажи ему не кусаться.

Освобождённая от седла с уздечкой коняшка покрутилась вокруг сооружённого шалаша и куда-то исчезла. И он не вороной, а белый с чёрной головой, потому и такое имя^[9]. Не сомневаюсь в нём ни секунды. Это не просто боевой конь степного воина, а мой друг, которого я начал воспитывать ещё жеребёнком. Вернее, это был Алтан. Но сейчас волею провидения я оказался в его теле. А может, это сон и завтра мне посчастливится открыть глаза в родном А-не? Хочется верить именно в это.