Отзывы на книги автора «Александр Ширвиндт»

Название книги сразу настроило на минорный лад и я не ошиблась. Хоть местами и было смешно, но в целом для меня книга грустной оказалась. Почему? Да потому, что последнее время много знакомых умерло, умирает. Только и успеваю соболезнования писать...
А теперь представила, когда тебе 88(на момент написания 85) лет. Скольких людей проводил. И многие из этих людей - знаменитости, его друзья, коллеги, весь бывший СССР их знал, помнил... Вторая часть книги «Они обо мне, а я о них» Ширвиндт собрал автографы, дарственные, поздравления, пожелания от друзей и о каждом написал несколько строк, о дружбе, о совместной работе, о совместном отдыхе. И смешно, и грустно. Эта часть мне понравилась больше первой, в которой Ширвиндт рассказывает о себе, своей семье, свои размышления на некоторые темы. Хотелось бы побольше и потолще вторую часть, но и за это большое мерси.

Скажу честно, если бы автором был не Ширвиндт, то оценка была бы ниже.

И еще из непонятного для меня)) Иногда, читая роман или биографию, некоторые герои у меня в голове представляются совершенно непохожими на то, как их изобразил автор. Вот и сейчас так получилось. Вот как? Как? Как красивый мужчина с ростом 1,83м у меня в мозгу превратился в злобного карлика? И так назад он не развоплотился((...

Мда... (( Так-то я эту книжку давно уже прочитала... все руки не доходили написать отзыв. Не доходили, не доходили, а тут... ((

Про что: все то же самое, что и во всех книгах Ширвиндта. Немножко воспоминаний, немножко баек и анекдотов... немножко размышлений о жизни... В эту еще добавлено много фотографий и даже выдержки из писем.

К моему сожалению, книги эти очень дорого стоят. Так что я в основном на них только посматривала и планировала. К тому же, в них многое перекликается... А тут увидела в библиотеке - и, конечно, сразу взяла.

Ну что же - прочитала с большим удовольствием. Да, многие фрагменты повторяются, и мне уже знакомы по прошлым книгам. Но автор честно в начале предупредил, что сам забыл, что писал раньше, что не писал. Склероз. Ну, это простительно... Зато есть и что-то новенькое. И приятно (хотя и отчаянно грустно) в очередной раз вспомнить прошлую жизнь... когда все было как будто в вечном золотом полдне. И я подумала, что все равно буду читать все книги, сколько бы еще автор их не написал. Ну вот - больше уже не будет.

«Годы идут… Все чаще обращаются разные СМИ с требованиями личных воспоминаний об ушедших ровесниках. Постепенно становишься комментарием к книге чужих жизней и судеб».
***
«Однажды я вывел формулу, что я такое: рожденный в СССР, доживающий при социализме с капиталистическим лицом (или наоборот)».
***
«…И Александр Александрович Калягин, сидящий в президиуме (хотя, конечно, это счастье, что есть люди такого актерского уровня, которые при этом хотят быть главными начальниками)».
***
«Есть анекдот: работник крематория чихнул на рабочем месте и теперь не знает, кто где. Сейчас эпоха так чихнула на наше поколение, что где кто, совершенно неизвестно».
***
«Мужчина должен копать, пахать, колоть, ковырять, в крайнем случае руководить, а не пудрить лицо. Я, конечно, утрирую, но что-то немужское в лицедействе есть. Я стараюсь считать себя педагогом, профессором, может быть, немножечко режиссером. Актером же в чистом виде к моим годам считаться уже нехорошо. Надо иметь какую-то настоящую профессию, актерства для мужчины маловато».
***
«У нас в театрально-педагогических кругах есть такая традиция. Приходит студент-красавец. Два метра ростом, белые кудрявые волосы, голубые глаза, торс. Ну явно Ромео или Джеймс Бонд. Где-то на третьем курсе ему обязательно дают сыграть в отрывке Гобсека или какого-нибудь маразматика. Это называется – на сопротивление материалу. Моя сегодняшняя беготня по сцене – это на сопротивление материалу. Потому что материал совершенно уже не бегает, но сопротивляться надо».
***
«Так как я начальник театра, сегодня моя творческая деятельность сводится к тому, чтобы вернуть артистов в театр из так называемого кино. Сериалы невыносимы, и артисты в них сами становятся как мыло и просто выскальзывают из рук».
***
«Более пятидесяти лет я преподаю в родном Щукинском училище. После Этуша я самый старый педагог. Евгений Князев, нынешний ректор, в каком-то архиве отыскал приказ 1957 года о зачислении меня на кафедру пластической выразительности актера. Глядя на мою сегодняшнюю комплекцию, трудно поверить, что тогда я преподавал фехтование и сценическое движение».
***
«Педагогика – это вампиризм чистой воды. Приходишь после всех профессиональных мук к этим молодым щенкам, видишь их длинные ноги и выпученные глаза и поневоле питаешься от них глупостью и наивностью».
***
«Меня критиковали, что по сцене ходит десяток Ширвиндтов. Но, нисколько не сравнивая себя с великими, вспоминаю, как на заре «Современника» во всех спектаклях по сцене гуляло несколько Ефремовых. Когда плотно общаешься с людьми, от тебя идет какая-то заразительность. Если у меня получилось придать им некоторую легкость, мягкость, ироничность – дай бог. Потому что остального они наглотаются до ушей».
***
«Многие молодые теперь считают, что незачем четыре года мучиться в театральном училище, если можно воткнуться в раскрученный телепроект, и ты уже – «звезда». Но невозможно за четыре дня приобрести профессиональные навыки в этих телепроектах. Хотя и одного образования тоже недостаточно. Из-за тех, кто стал актером не от Бога, а от образования, в театре возникает неразбериха. Ведь никто не может сам себя признать актером второго, третьего или четвертого сорта».
***
«Книги обязательно надо читать. Главное – не выписывать понравившиеся цитаты. Потом такие цитаты создают ощущение, что это твои мысли».
***
«В три часа ночи очень утомительно быть искренним, но приходится, потому что врать некому, а сон не идет».
***
«Шекспир был абсолютно прав: мир – театр! Вот, например, смотрю заседание Думы и вижу депутатов, которые годами сидят в этом зале и рта не открывают. Зачем они нужны? Почему они там сидят? И тут я понимаю, что это массовка. Без массовки театр невозможен. Эта театральность существования касается не только Думы, но абсолютно всех сфер нашей жизни».
***
«Дети не понимают родителей – это данность. Но это не конфликт. Конфликт в нежелании понимать, что тебя не понимают».
***
«Дети, внуки и собаки быстро стареют. Хочется свежести. Появляются правнуки. Это обнадеживает».
***
«В старости нельзя рыпаться никуда – худеть, толстеть, бросать пить, начинать пить. Самое страшное – когда прут против конституции».
***
«Тяга к эстраде! Разговор со зрителем напрямую, без четвертой, театральной стены, глаз в глаз, стал для меня профессиональным недугом, физической необходимостью. Я мечтал о хороших аудиториях и о дерзких репликах из зала, на которые я лихо, остроумно и броско отвечал бы с ходу».
***
«Часто слышишь от артистов: как хочется отдохнуть от своих! А потом они идут в какой-нибудь клуб – и так тошно становится. Артисты – это своеобразные животные, и у них должен быть свой вольер – Дом актера. Там и старые львы, и юный зайцы, и вальяжные лисы. Отсюда ни с чем не сравнимая атмосфера: и шутки, и глупость, и драки впустую, и слезы, и амбиции, и нарочито громкий смех – все соединяется в симфонию-какофонию, и получается дом артиста».
***
«Мои молодые друзья, - фирменным бархатным голосом произнес он, - запомните: если не играть и не репетировать – лучше нашей профессии нет».
***
«Мало я знаю людей – я почти их не знаю – которые уходили бы из театра сами. Из театра или выгоняют, или выносят – третьего не дано».
***
//Андрей Миронов// «Зыбкая мечта человека умереть в своем доме. Андрей умер там, где он жил – на сцене».
***
«Чем крупнее личность, тем опаснее ее случайное осмысление. Поэтому личности вынуждены быть закрытыми от обывательских расшифровок».
***
«Со страшным ускорением уходят в небытие соученики, сослуживцы, друзья. Не хватает ни сил, ни слов, ни слез. Нечем заполнить вакуум единственной питательной среды – дружбы».
***
«Добрые слова надо писать ранним утром – к вечеру начинаешь сомневаться в их искренности».
***
«Самобытная внешняя красота и высокий талант редко совместимы, как хрестоматийные гений и злодейство».
***
«…Формула его существования – «Все свое ношу с собой» - он духовно и материально несет шлейф биографии, помнит и любит все, что с ним случилось».
***
«Поздно менять друзей, ориентацию и навыки существования. Смысл существования – в душевном покое и отсутствии невыполненных обязательств. Но обязательства все время нахлестывают».
***
«Любая вера – марксистская, православная, иудейская – с одной стороны, создает какие-то внутренние ограничения, а с другой – дает какую-то целенаправленность развитию организма. Самое главное: молодой особи она дает этакий поджатый хвост. Нельзя жить безбоязненно. Нельзя не бояться, когда переходишь улицу. А сейчас никто ничего не боится».
***
«Как писал Пушкин: «И пыль веков от хартий отряхнув, правдивые сказанья перепишет…» Недавно мне пришло в голову, что перепишет – это не освежит, а даст другую версию. Очень страшно, когда твою жизнь будут переписывать. Умрешь, и перетряхнут все твои койки, письма. Так потихоньку индивидуальность превращается в версии исследователей».

Можно бесконечно долго наблюдать огонь, воду и остроту ума Ширвиндта.
(Максим Галкин)

80 лет - приметный юбилей для человека, особенно, если этот человек такая известная личность, как Александр Ширвиндт. Тёплые дружеские поздравления, слова признательности и восторги, пожелания и воспоминания составляют одну третью часть книги (не в количественном значении, а в тематическом). Чтобы иметь возможность привечать юбиляра, достаточно находиться в его телефонной книжке - она и послужила опросником. Вторая треть - ответы юбиляра, некоторые уже запоздалые. Как признаётся автор, именно желание поблагодарить каждого, сподвигло на написание этой книги. Книга-ответ-всем-друзьям. Первые части носят название "Между нами". Есть и третья часть под названием "Между тем" (оно само за себя говорит).

Достаточно взглянуть на фамилию автора мемуаров, чтобы догадаться, под обложкой ожидают шутки. Тонкие, ироничные, с лёгкой грустью прожитых лет - цитатник раздувался на глазах. а я уставала бегать от читалки к компу. Хуже было ночью (люблю почитать после полуночи, когда комп выключен и ничего не отвлекает), я просто изнывала от невозможности добавить в любимое очередную "шутку юмора".
Когда слова благодарности и признательности высказываются тем, кого уже нет рядом, когда круг ровесников резко сужается, когда всё чаще шутится на тему старости, обязательно будет присутствовать нотка грусти. Она не миновала этот сборник. И всё же, если поздравительный спич выходит из уст (или из-под пера) таких мэтров, как Геннадий Хазанов, Михаил Жванецкий, Леонид Ярмольник, Эльдар Рязанов, Константин Райкин, Александр Калягин, Максим Галкин, Владимир Винокур и многих других признанных шутников, то улыбаться приходится больше.

Говорить о твоей уникальности – такая же банальность, как утверждать, что редкая собака добежит до середины Кореи.

Есть в записках Ширвиндта милые для сердца упоминания о моих земляках - Иосифе Кобзоне, команде "Шахтёр".
Особого внимания заслуживают иллюстрации Натальи Колпаковой, не уступающей по чувству юмора мастерам словесного жанра.

15 марта ушел из жизни автор книги. Он прожил долгую и невыносимо яркую жизнь. Ручкался со всей эстрадой второй половины 20 века, все принцы и принцессы СССР были для него Юликами, Андрюшами, Зямами и Иосями. А он для великих был Шуриком, который женат на Тате.
Уже одно это делает книгу потенциально интересной.
Делится она на две части. Первая - абсолютно стариковский брюзжание на все и всех. Талантливое, юморное, но из песни слов не выкинешь.
Вторая часть - воспоминания о тех великих Андрюшах и Юликах, автографы которых нашлись в его домашнем архиве.
Не надо искать тут всеобъемлющего среза эпохи, или глубокого анализа театральной среды. Просто пожилой человек рассказывает байки о своей очень яркой жизни. Некоторые смешные, некоторые понятны лишь участникам. Между ними - вставки о самоощущении старости и размышления о том, что ждёт впереди.
По итогу приятно и необременительно. Уточняющие штрихи к портрету эпохи

«Скажи мне, кто твой друг, и я скажу кто ты» - эта народная мудрость уже давно превратилась в штамп и мы повторяем ее не задумываясь. Но если остановиться и вдуматься, то она очень точно определяет человека. Только надо поглубже посмотреть, что же это за друг.

Это я все к чему, не просто ради того, чтобы поговорить о мудростях. Эта книга так и построена – друзья, вот прямо взятые по порядку в телефонной книге, говорят о ее хозяине, получая обратное «алаверды». И эти друзья, и их слова больше говорят о владельце, Александре Анатольевиче Ширвиндте, чем подробный рассказ о нем.

Удивительный человек, надо сказать. Им сыграно более 50 ролей на экране ( театр – это совсем другое дело!), и среди них ни одной главной. Более того, я не припомню ни одной положительной роли, не говоря уж о героических. Вот разве что пианист Юзеф в «Майоре Вихре», подпольщик, погибший при попытке разминирования Кракова. Ну или Павлик, которого провожали-провожали, но так и не проводили в Ленинград. В остальном у нас множество обаятельных мерзавцев и циников, дамских обожателей и сердцеедов. Роскошный красавец даже сейчас, когда уже перевалило за восемьдесят, всю жизнь нежно хранящий верность жене, с которой знаком со школы. И точно так же преданный друзьям. Среди них и звезды нынешние, которых он знал с их детства и для него они «Ванька Ургант» или «Филя», невзирая на чины и звания, и звезды ушедшие, о которых он говорит с неизменной любовью, и политики, но не все, а штучный выбор. Этот человек на «ты» абсолютно со всеми, от президента до ученика, и удивительное дело, это никого не оскорбляет, и человек победно сообщает дома – «А мы с Ширвиндтом на ты».

Это не первая, а наверное четвертая прочитанная мной книга автора, но пожалуй самая горькая. Слишком много имен в телефонной книжке уже никогда не отзовутся, да и «лета к суровой прозе клонят». Умный взгляд человека, трезво глядящего на происходящее, не питающего иллюзий о переменах, живущего здесь и сейчас.

Каждый год 9 Мая на даче Гердтов в Пахре собирался узкий круг фронтовиков. Они никогда не говорили о войне. Они о ней долго молчали.

В нынешнем незамысловатом "человеческом меню" я вынужден любить тех, кого не люблю, только за то, что их не любят те, кого я ненавижу

Уважаемый Александр Анатольевич!
Глубоко пьющий и активно матерящийся русский интеллигент с еврейским паспортом и полунемецкими корнями (с) …
Как мало у нас общего, ничто не совпадает, всё разное – возраст, пол, национальность, профессия, происхождение, место жительства – да всё - всё!
Но как же понятны и как же дороги мне Вы сами и эта Ваша книга!
Спасибо!
Спасибо за то, что провели проходными московскими двориками по своей биографии, показали сокровенное и поделились главным - чудом любви и несметным богатством дружбы.
За то, что сохранили веру в неразменные ценности жизни.
За то, что не поучаете, а учите (как же должны любить Вас Ваши студенты!), не одариваете, а дарите.
За то, что были вытерты слезы со щек, были найдены на антресолях и перечитаны немногие сохранившиеся старые письма от родителей и друзей.
За то, что стало безмерно жаль, что сегодня мы не пишем писем.
Вообще не пишем! И не шлем телеграмм…
А эсэмэски - они не материальны, не пожелтеют и не станут со временем дороже.
Да и вообще вряд ли сохранятся, умрут в недрах смененных на более новые «гаджетов».
Словом, спасибо Вам, Александр Анатольевич, за то, что Вы – настоящий…
Хорошая книжка у Вас получилась.
И жизнь получается хорошая.
Пусть её будет много впереди у всех у нас!

«Опережая некролог» - очень странная книга, это не автобиография, не мемуары, не эссе… Александр Ширвиндт написал книгу благодарностей судьбе за жизнь, и за людей.
Забавная идея составить книгу из посвящений в книгах или старых открыток с короткими заметками о людях, которые эти просвещения написали. И сам вспомнил любимых, и рассказал за что его любили, за что любил он. Очень ностальгическая книга.
В начале, во вступлении мне немного взгрустнулось от стариковского брюзжания по несвежим уже политическим новостям и новым жизненным реалиям, все не так, как раньше.
Но потом, когда переключились на людей и прошлое, все стало гораздо приятнее. И тёплый юмор, и доброе слово о родителях, детях, внуках, жене, и многочисленных друзьях и знакомых, которые умеют писать.
Помимо прочего книгу можно рассматривать как список книг для чтения от разных прославленных авторов. Конечно, не классиков, но современников: друзей, знакомых, приятелей автора.
Можно также проверить свои навыки графолога, разглядывая фотографии с почерком известных людей. Этот иллюстративный материал составляет важную и интересную часть книги.
Ширвиндт вспоминает людей, с которыми работал, гулял, кутил, рассказывает актерские байки, и забавные истории. Самые нежные страницы, понятно и естественно про родных: жену, сына, родителей, внуков.
В итоге получились добрые, милые заметки об эпохе, в которой жили гиганты, и о людях, которые умели жить ярко, и о последнем богатыре, который помнит и успел немного рассказать.
Ширвинд на страницах этой книги веселый, добрый, нежный человек, который любил своё дело, своих родных и друзей. Понятно, что в старости трудно удержаться от критики новых времён, хорошо, что автор вовремя остановился.
Стыдно признаться, но в последней главе посвящённой Игорю Кваше, я поняла что время от времени путала его с автором. Но я разобралась.
Хороший повод пересмотреть старые добрые фильмы.

Цитата:

Зачем черепахи живут 300 лет? О чем они думают? Куда не спешат? Почему подёнка живет сутки-двое? Куда она торопится?
Сегодня я понимаю, как расточительно-безвольно тратил отпущенное мне судьбой время. Как-то Даниил Гранин без всякого пафоса сказал: «Жизнь слишком коротка, чтобы позволить себе быть несчастным». Я тоже по старости думаю, что надо успевать быть счастливым, добрым и любимым, а не полемизировать по любому поводу, потому что, как яростно ни борись, все равно окажешься на каком-нибудь тихом сельском кладбище.

Впечатление:

Книга здесь в ленте у меня завирусилась в прошлом году, прямо много кто из друзей стал читать, собственно это и меня сподвигло на чтение. НО скажу так, да жизнь таких людей должна иметь такие автобиографии и, конечно они должны писаться при жизни! Это важно, это взгляд на настоящие истории от прямого участника и его эмоции. НО, читаться такие книги должны уже по интересам, я вот например творчеством Александр Ширвиндт не увлекалась и воодушевления отсюда биография не вызвала. Наверное тут каждому свое.

О чем книга: автобиография автора.

Читать/не читать: читать в общем потоке

Приятная, смешная книга. Нежно люблю образы, созданные Ширвиндтом на экране. И довольно похохатываю над его наблюдательными шутками.

Первая часть "Проходных дворов" - великолепна и остроумна, вторая меня слегка смутила. Но было интересно узнать, что остроумие - дело наживное, оттачивается с возрастом и мудростью.

Вторая часть - письма к жене и от жены. Читать чужие письма, настоящие, живые, сентиментальные, это совсем не моё. Не готова я к такой степени близости даже с самыми приятными людьми. Приметы времени и особенности театральных гастролей - то, что меня занимало в этих посланиях. Но сердечные излияния, родовые схватки и сентиментальные спазмы слишком интимны - можно мне выйти?.. К тому же любовь не терпит шпилек и слишком заметно, что автор не с младых ногтей падишах юмора. Как минимум, не во всём. Но над письмом, где Ширвиндт упрекает жену в том, что в его сне она крутила роман с Козаковым, не могла не поржать.

Сегодня ночью снилась ты с Мишкой Козаковым – гадость!

Про Козакова хотелось бы больше. И дружили, и в кино его привёл.

Я учился на четвертом курсе, а Козаков был уже знаменитым, потому что снялся в «Убийстве на улице Данте» у Ромма. Его тут же пригласили в картину «Она вас любит» сыграть молодого кретина. И он уже начал сниматься, но его позвал Охлопков на роль Гамлета, и он, конечно, все бросил. А киногруппе сказал: «Я вам привезу такого же»

Именно "такого же". У обоих мужчин слишком породистые физиономии, чтобы они могли сделать феерическую карьеру в советском кино. На роли правильных коммунистов, слава валарам, такие лица не берут. Исключительно "кретины" и хлыщи. По письмам видно, как доставало это однообразие ролей в театре. Скука, тлен, интриги и склоки.

И несмотря на породу, а скорее, благодаря ей, Ширвиндт оставил за собой вереницу самых обаятельных и интеллигентных отрицательных элементов в кино и на сцене. Упрёк в том, что "по сцене бегает десяток Ширвиндтов", вообще не в кассу)) Потому что он такой один. Любую роль украшает собою. И вдохновляет своих студентов на подражание. Это же чудесно. И невозможно контролировать! Как можно не влюбиться в Ширвиндта, если он ведёт твой курс? Если он даже во второстепенных ролях затмевает главных героев.

Уже, к сожалению, после смерти Александра Ширвиндта я прочитала эту его книгу "Склероз, рассеянный по жизни".
Книга доставила мне удовольствие, написана она с юмором, присущим автору. Это в основном книга воспоминаний автора о его коллегах, друзьях, актёрах, которых уже нет с нами. Трогательно и душевно написано об Андрее Миронове, Зиновии Гердте, Валентине Иосифовиче Гафте. Но и о многих других.

Ширвиндт философ тут. Много мыслей у него о том, как было в стране и как стало, о культуре, что изменилось, что ему нравится, а что нет в современной жизни.
Ну и, конечно, байки, анекдоты, шутки, куда без них. Он любил курить трубки, рыбачить, посидеть иногда в тишине, утром покормить свою собаку, любил свой театр, свою жену, своих друзей и коллег, он любил жить.

Читается книга легко, интересно, с лёгкой грустью и ностальгией об ушедшем актёре и художественном руководителе театра Сатиры.