Жила-была гусеница, которая отказывалась стать бабочкой, и божья коровка, которая не умела летать.
Ползали они по дереву и трепались о том, как глубока и интересна их жизнь, о соседском пруде с бурной внутрипрудовой активностью, о погоде и последних закатах и о том, как непрактично уметь летать.
Они даже знали, как это, – парить в прозрачном медовом воздухе, расправив тончайшие крылья. То набирать высоту, то снижаться, видя каждую зелёную прожилку в траве. Или просто висеть, отчаянно звеня, над лоном большого цветка.
И весь день до захода солнца только и разговоров было: как легко и полезно жить без полётов. Как неприлично скользить, закладывать виражи и мельтешить над гладью пруда в стайке себе подобных.
А ночью козявки видели сны, в которых летали.
И в тех снах они были вместе: лёгкие, воздушные, крылатые.
Каждое утро они любили кататься по пруду на листочке.
Где во всей красе видели жизнь над и под водой.
