Проксима Центавра. Полковник Рязанцев

Александр Семёнович Рязанцев с тоской смотрел в окно своей каюты. Открывающийся вид вгонял его в тоску, граничащую с депрессией. До самого горизонта простиралась безжизненная каменная равнина, тут и там изрезанная длинными глубокими оврагами. Кое-где взгляд цеплялся за невысокие холмы да огромные валуны, невесть каким образом очутившиеся здесь. На этом разнообразие пейзажа заканчивалось. Царство серого камня не нарушала ни зелень травы или деревьев, ни голубизна воды. А с неба вместо белоснежных облаков и пронзительной синевы смотрели холодные звёзды. Чужие звёзды.

Планета Проксима-Бета в системе Проксима-Центавра, ближайшей к Солнцу звезды, не могла похвастаться гостеприимством. Разряженная атмосфера, не пригодная для дыхания, отсутствие воды, а следовательно, и жизни. Один камень да песок. И это несмотря на то, что по всем параметрам она считалась землеподобной и находилась в зоне обитаемости¹.

И за каким чёртом, спрашивается, нужно было основывать тут базу?!

Рязанцев невесело хмыкнул. Ответ на свой риторический вопрос он знал.

Во-первых, несмотря на свою внешнюю неприветливость, планета оказалась богата полезными ископаемыми. Первые результаты сканирования и взятые пробы привели в полный восторг геологов, а чуть позже и в чрезмерное возбуждение министра Внеземных Природных Ресурсов. Потом, правда, всем пришлось немного успокоиться. Расчёты показали, что при существующих технологиях транспортировки и наличествующего грузового флота, способного совершать гиперпереходы, разработка месторождений на Проксима-b будет нерентабельна.

Тем не менее, застолбить планету и обозначить к ней свои экономические интересы было совершенно необходимо. Ведь наука и технологии на месте не стоят. То, что сегодня невыгодно и трудноисполнимо, уже завтра может оказаться вполне доступно.

Во-вторых, – политика! Куда ж без неё. Научно-исследовательская база Святогор, основанная на Проксима-b, стала первым человеческим поселением за пределами Солнечной Системы. Один факт её существования приносил России огромные имиджевые дивиденды. А авторитет страны в области космических исследований, межзвёздных путешествий и экспансии поднялся на недосягаемую высоту.

За это, правда, приходилось платить, и не мало. Зачастую безжалостно урезая различные статьи бюджета. Ну да ничего не поделать! Новая космическая гонка была объявлена, и извечные имперские амбиции России не позволяли ей в ней не участвовать.

Ну и в-третьих! Система Проксима-Центавра прославилась тем, что именно здесь человечество впервые столкнулось с другой разумной расой.

Та встреча оказалась неожиданной для обеих сторон. Небольшой исследовательский кораблик Европейского союза, выйдя из гипера, обнаружил почти в самом центре системы чужой звездолёт. Инопланетяне оказались гуманоидами. Назвались хайнарами. Агрессии не проявили, чего опасались люди, но и радости от встречи тоже не выказали. Всё общение свелось к нескольким сеансам связи. Обе стороны не совсем хорошо понимали друг друга, но похоже, человечество хайнар не заинтересовало. Во всяком случае, в один прекрасный момент они просто развернулись и улетели.

Позже, спустя пару месяцев, этот же корабль прилетел в Солнечную систему, чем вызвал у человечества большой переполох. Но это уже не про Проксиму-Центавру.

Вспоминать перипетии и результаты первых и на данный момент последних официальных переговоров с хайнарами, Рязанцеву не хотелось.

Важно другое, поскольку корабль пришельцев встретили именно в системе Проксима Центавра, у многих людей появилось мнение, что эта система им чем-то интересна или даже важна.

Потому развернуть здесь пост наблюдения и расставить маяки – идея вполне рациональная.

Вот собственно все основные аргументы в пользу появления базы-колонии Святогор.

Полковник отвернулся от окна-иллюминатора. Медленно прошёлся по комнате. Четыре на три метра, индивидуальный санузел и панорамное остекление во всю стену. Не так плохо. По сравнению с условиями, в которых приходилось жить рядовым сотрудникам базы – вообще, царские хоромы. И всё равно Рязанцев хандрил.

Чертовски хотелось выпить, а если уж откровенно, то попросту напиться. Увы, с алкоголем на базе было плохо.

Он клял себя последними словами за то, что формируя грузовую ведомость экспедиции по части министерства обороны, умудрился набрать вооружения и боеприпасов на небольшую войну и не удосужился включить в неё хоть один, маленький самогонный аппарат.

Идиот!

Работать он полетел. Новая звезда, новая планета, новая жизнь! Служба, приключения, интересные задачи, а в свободное время – книги и спорт. Ага, как же. Чёртов лицемерный придурок! От себя не убежишь.

Нет, первое время он справлялся неплохо. Гонял подчинённых, проводил мини учения (с учётом небольшой численности гарнизона), лично принимал участие в картографировании планеты, разрабатывал планы обороны с привязкой к местности и даже несколько раз вылетал на разведывательно-исследовательском корабле Рассвет для обследования системы и установки навигационно-отслеживающих маяков.

Но время шло, азарт угасал, а цели из важных и интересных становились просто рутинными. Командировка на Проксима-b вместе с межсистемным переходом должна была занять три земных года. Полковника хватила на полтора. Дальше пришли уныние, апатия и чёрная меланхолия, так хорошо известная по последним месяцам жизни на Земле.

Бесцельно побродив по комнате, Рязанцев рухнул на низкую, узкую койку, заложил руки за голову и уставился в серый металлический потолок.

Он, боевой офицер, десантник, прошедший две локальные войны, имеющий множество наград, в том числе и звезду Героя России, так и не смог справиться с той трагедией, унёсшей жизни его жены и пятнадцатилетней дочери. Это сломало его. Сломало так, как не смогли сломать три ранения, одна контузия и два месяца в военном госпитале. Он так и не смог оправиться. Да и как тут смочь?! Когда твои самые любимые и близкие люди в один момент погибают в нелепой, чудовищной авиакатастрофе. А ты всё ещё жив. Жив, здоров и даже не стар. Всего-то каких-то сорок шесть.

Всё потеряло смысл. Всё! Служба, карьера, награды, вверенный десантный полк. Даже Родина.

Он запил, стал пренебрегать обязанностями, перестал следить за собой. Командование некоторое время смотрело сквозь пальцы, благо многие были ему обязаны, некоторые даже жизнью. Но после того, как его полк с треском провалил очередную проверку, кредит доверия закончился. Его сняли с должности и отправили в бессрочный отпуск.

Он не расстроился. Ни капли. Собрал самое необходимое, что уместилось в небольшую спортивную сумку, и укатил на дачу. В родительский дом в глухой деревне, затерянной в лесах Кировской области. Там-то, спустя месяц, его и навестил старый армейский друг генерал-лейтенант Сергей Конев. Причём навестил не просто так, а с предложением. Именно оно и закинуло полковника Рязанцева за четыре световых года с хвостиком от дома в Кировской области, и вообще от Земли, на эту опостылевшую базу на Проксима-b.

Рязанцев поморщился, припоминая тот разговор с Коневым.

В то утро он уже как обычно проснулся, или можно даже сказать – очнулся, со страшным похмельем. Голова раскалывалась, кружилась, хотелось пить и блевать. Тело ломило, а во рту, как водится, кто-то нагадил. Полежав немного и осознав, что заснуть больше не получится, Рязанцев застонал и открыл один глаз.

– Бля! – резюмировал он увиденное и зажмурился. Только белочки не хватало.

Прямо напротив него на колченогом табурете сидел мужик в форме десантных войск и с генеральскими погонами.

– Вообще-то, Сергей. Твой друг! Так-то обидно, – раздался знакомый голос.

– Ты не глюк?

– Нет. Радуйся, белочка ещё не пришла.

Рязанцев облегчённо выдохнул, собрался с силами и сел. Голова закружилась, перед глазами всё поплыло, он поспешно скинул ноги на пол и откинулся на спинку дивана.

– Хреново, Саша? – участливо поинтересовался Конев, наблюдая за его мучениями.

– Хреново Серёжа! – признался тот. – Будь другом, принеси пива из холодильника.

Генерал кивнул, поднялся и сходил на кухню. Вернулся с двумя запотевшими бутылками Жигулёвского. Одну отдал Рязанцеву, вторую оставил себе.

Открыли, отхлебнули.

– Дожили, генерал полковнику пиво носит, – дежурно пошутил Конев после нескольких минут молчания

– Хоть растрясёшься. А то адъютанты за тебя небось даже в сортир ходят.

– Ну это не всегда. Бывает и сам, – Сергей довольно хохотнул. Рязанцев тоже улыбнулся.

– Рад тебя видеть.

– И я тебя. Как ты?

– Сам видишь, – полковник повёл подбородком в сторону батареи пустых бутылок, выстроившихся у стены.

– Вижу. Да и наслышан. Потому и приехал.

– Ну-ну. Проведёшь профилактическую беседу о вреде алкоголя, душевном равновесии и мотивации?

– Не совсем, – Конев двумя большими глотками допил пиво, поднялся, забрал уже опустевшую бутылку у Рязанцева. Присовокупил их к стоявшим у стены. Потом сходил на кухню и принёс ещё по одной. Наконец, усевшись обратно на свой табурет и глянув в глаза другу сказал: – Задание для тебя есть!

– Меня выгнали, – спокойно выдержав его взгляд ответил Рязанцев.

– Тебя не выгоняли. Тебя отправили в отпуск. Чтоб ты отдохнул, всё обдумал, пришёл в себя…

– Я не в обиде, – коротко бросил полковник.

– Знаю. А ещё знаю, что отпуск тебе не поможет. Но на тот момент у меня не было выбора. Я не мог тебя прикрыть. Дело было на контроле в Генштабе, а по слухам, и у самого министра обороны.

– Серёж, всё нормально. Я сам виноват. И на тебя и других не в обиде. Правда, – Рязанцев умолк и протянул другу руку. Конев секунду колебался, пытливо всматриваясь ему в лицо, но не найдя и тени обиды, облегчённо выдохнул и крепко сжал протянутую ему ладонь.

– Я боялся, что ты не поймёшь. Потому приехал только сейчас. Извини.

– Всё нормально. Проехали, – Рязанцев хлопнул товарища по плечу и, чтоб сменить тему, спросил. – Что за задание?

Для себя он уже твёрдо решил, что чтобы не предложил ему Конев, он откажется. Хватит с него службы. Надоело. Не сейчас…

Но друг его удивил. По-настоящему удивил!

– Что тебе известно о Проксиме Центавре, – хитро прищурившись, задал неожиданный вопрос Сергей.

Рязанцев на мгновенье растерялся. Потом собрал разбегающиеся мысли в кучу и неуверенно проговорил.

– Ближайшая к Солнцу звезда. Четыре с чём-то световых года. В прошлом году туда Роскосмос отправлял экспедицию. По новостям говорили. Одна из планет условно Земного типа. Но нет ни воды, ни атмосферы, а стало быть и жизни. Вроде всё. Больше ничего в голову не приходит.

– Всё верно. Только забыл упомянуть, что именно в этой системе мы впервые столкнулись с Хайнарами.

– Ну да. Точно. Но насколько я знаю, у них там нет ничего. Просто кораблик исследовал систему, как и наш. Да и было это лет пятнадцать назад. Или я чего-то не знаю?

– Нет. Всё верно.

– Ну и?

– Это мы с тобой проговорили общеизвестные факты. А теперь пойдёт информация под грифом секретно.

– Может лучше не надо? – поморщился полковник. – Я ни на что не подписывался и согласия не давал.

– Не переживай, никакой страшной тайны я тебе не открою. И особисты тебя пасти не начнут. Дело в следующем. Экспедиция Роскосмоса основала на упомянутой тобой планете, которая, кстати, называется Проксима-Бета, научную базу. Изначально планировалось, что она будет функционировать на ротационной основе. Небольшие команды по десять-пятнадцать человек, сменяющиеся раз в три года.

Но недавно, как говорится в одном анекдоте, концепция поменялась. Наш главнокомандующий, а по совместительству президент Российской Федерации, решил, что базы мало, и надо там основать полноценную колонию.

– Это как на Марсе что ли? – уточнил Рязанцев, при этом абсолютно не понимая зачем его друг завёл весь этот разговор.

– Да! Именно! Как на Марсе! Только круче. Первая человеческая колония за пределами солнечной системы. Только вдумайся. Это имидж, престиж и огромный шаг для всей нашей цивилизации. А кроме того, геологоразведка на планете показала, что в плане полезных ископаемых там всё очень и очень неплохо. Мягко говоря.

Короче, всё говорит за то, что решение президента о создании полноценной колонии – верное. Планету нужно столбить, и систему тоже.

– Допустим, – пожал плечами Рязанцев. – Я-то тут причём?

– Не спеши, – отрезал Конев. – Быстро только кошки родятся. Дойдём и до этого.

Полковник вздохнул, но спорить не стал.

– Фёдор Конюхов с оборудованием, быстровозводимыми модулями и инженерами-строителями ушёл к Проксима Центавре четыре месяца назад. На полёт в одну сторону при нынешних технологиях уходит около трёх месяцев. То есть, уже минимум месяц там идёт строительство.

– Нифига себе! – удивился Рязанцев. – А в новостях ничего не было?! Или это я просто не уследил.

– Секретность, – коротко бросил Конев. – Та самая, о которой я говорил вначале. В прессе всё это прошло под соусом локального расширения базы и увеличения возможностей научного оборудования.

– Зачем? – Полковник недоумённо приподнял бровь. Приятель в ответ пожал плечами, показывая, что и сам не до конца понимает истинные мотивы этого решения.

– Думаю, президент опасается реакции других стран. Согласно принятому в 1967 году Договору о Космосе, космос и космические объекты считаются общими, и ни одна из стран не имеет право присваивать себе планету.

– Погоди, – Рязанцев наморщил лоб, выуживая из памяти знания о географии Солнечной системы. – Но ведь на Марсе и том же Титане уже есть чисто наши колонии. У китайцев – на Ганимеде, у Южноамериканцев – на Европе. У Европейского Союза – на Каллисто. А на Луне и Марсе – так вообще целые города от разных стран…

– Всё так, да не так, – перебил его Конев. – Основная колония–город на Марсе с населением около пятидесяти тысяч человек создана и развивается под эгидой ООН. Управляется также функционерами ООН. Да, там есть наш Марсоград, где проживает около пяти тысяч человек, и ещё пару поселений поменьше, но всё равно – Марс открыт для всех. Тоже самое с Луной. С упомянутыми тобой Ганимедом, Европой, Калиссто и Титаном, чуть сложнее. Тут уже идёт разделение по странам.

Но никто особо не возбухает. По той простой причине, что все эти объекты находятся, так сказать, в шаговой доступности. И любая страна, если сильно ей понадобится, сможет отправить туда свои корабли и построить рядом с существующим поселениями своё собственное.

Хотя, по негласной договорённости, так никто не поступает. Но наличие возможности успокаивает. А с Проксимой всё по-другому. Ни у кого кроме нас нет средств основать базу за пределами Солнечной системы. Всё на что способны наши партнёры – это засылать к другим звёздам небольшие разведывательные корабли. Возить на них оборудование и материалы для создания поселений, – невозможно. Не та вместимость. Да и у нас-то это под силу только одному единственному кораблю.

А теперь представь какой вой поднимется, если вдруг узнают, что Россия собирается создать там не просто базу, а полноценную колонию. С сотнями поселенцев. Живущими на Проксима-Бета постоянно. Это ведь фактически колонизация планеты. Единоличная.

Европа, да и китайцы, сразу потребуют предать международный статус этому проекту, со всеми вытекающими. А оно нам надо?

– Ну так-то да, – чуть поразмыслив согласился Рязанцев. – Это объясняет секретность. Но не объясняет причём тут я.

– Саша, – вкрадчиво начал Конев, – первая партия поселенцев – это около трёх сотен человек. Учёные, инженеры, рабочие, Большинство по стандартному контракту на три года. Но есть и те, кто с семьями. Добровольцы-энтузиасты едут сразу на ПМЖ. А так как все космические программы у нас проходят под эгидой министерства обороны, а именно ВКФ, как минимум одна десятая улетающих должна быть укомплектована военными. Связь, ПКО, внутренняя безопасность, внешняя безопасность – всё на нас…

– Ну и? – по-прежнему не понимая куда клонит друг, спросил полковник. Голова у него гудела, всё ещё было паршиво. Первая выпитая бутылка пива не принесла желаемого облегчения, и он в надежде исправить ситуацию, сделал большой глоток из второй.

– Я хочу, чтоб ты стал командиром гарнизона колонии. На три года.

От неожиданности Рязанцев подавился. Пиво пошло назад, ладно хоть он успел отвернуться, не то всё бы полетело на Конева.

– Гх…ххы…ты… гх… Ты это, – наконец прокашлявшись, заговорил он. – Прикалываешься что ли?

– А что, похоже?

– Я… я не космонавт.

– Брось. Это отговорка устарела лет эдак на шестьдесят. Сейчас в космос летают даже старики и дети.

– Тридцать человек личного состава. Тут с лихвой хватит старлея, на крайний случай –капитана.

– Это колония за пределами Солнечной системы, – напомнил Конев. – Большая ответственность. Статусность опять же. Чем выше звание, тем лучше. Ну и опыт конечно же.

– Меня сняли с командования полком. Я перестал справляться…

– Ну так тут не полк, а тридцать человек, – генерал хитро прищурился. – По идее, хватило бы старлея, на крайний случай – капитана.

– Зараза! – беззлобно выпалил Рязанцев. Встал с дивана, заходил по комнате, забыв о похмелье. Сергей спокойно наблюдал за ним, потягивая своё пиво.

– Почему я? – остановившись у стены, и резко развернувшись выпалил полковник.

– Саша, твоя кандидатура – это моя инициатива. Но её поддержали очень многие. Дело только за тобой. Если ты согласишься, проблем с твоим назначением не возникнет.

– Зачем?

Конев пожал плечами.

– Ты мой друг, я хочу тебе помочь.

– По-твоему, ссылка хрен знает куда на три года мне поможет? – возмутился Рязанцев.

– Сейчас – да! – Конев посмотрел другу прямо в глаза. – Сейчас – это именно то, что тебе нужно. Иначе… – он выразительно повёл подбородком в сторону шеренги пустых бутылок у стены.

Помолчали. Полковник вернулся на своё место, отхлебнул пиво, задумчиво поболтал остатки в бутылке.

– Мне надо подумать, – наконец проговорил он.

– Саня, – Сергей одним глотком допил содержимое своей бутылки, поднялся, – ты уже подумал и даже решение уже принял. Не насилуй ни мне ни себе мозг. Жду тебя завтра. Бумаги будут готовы. Получишь директивы, предписания и начнёшь работать. Всё! Пока, – он протянул Рязанцеву руку. Тот машинально её пожал. И лишь когда приятель был уже в дверях, до него дошло…

– Сукин ты сын, Серёга! – со смешанными чувствами выдохнул он.

Конев остановился в дверном проёме, обернулся.

– Я тебя тоже люблю! – ухмыльнулся он и, подмигнув, вышел.

Спустя полтора месяца Полковник ВДВ ВКФ Александр Семёнович Рязанцев отбыл из Солнечной системы в составе расширенной Научно-Технической экспедиции к планете Проксима-Бета, что в системе Проксима Центавра.

Проксима Центавра. Гости

Рязанцев задремал. Сон мягко, но настойчиво обволакивал его. Картинки плавно менялись, становясь всё более красочными, интересными, но при этом трудноразличимыми и незапоминающимися.

Громкий, тревожный стук в дверь вырвал его из объятий Морфея. Некоторое время он тупо пялился в потолок, не понимая, где находится и что его разбудило. Но когда в дверь вновь забарабанили, он включился.

Странно. Почему не вызвали по коммуникатору? – промелькнула у него мысль.

Вскочив с кровати и даже не удосужившись взглянуть на себя в зеркало, он пересёк своё небольшое жилище, надавил на сенсор замка. Дверь отъехала в сторону, а перед ним предстал лейтенант Алексей Егоров – радист, оператор поста мониторинга пространства.

– Товарищ полковник, разрешите доложить, – затараторил он, лишь увидев командира.