Эта книга – увлекательное путешествие в мир старинных русских слов, которые когда-то звучали в устах наших предков, а теперь стали редкими гостями в речи. Но здесь они оживают заново: каждое слово сопровождается историей, забавным рассказом или лингвистическим анекдотом, чтобы даже самые трудные архаизмы запомнились легко и весело. Читателя ждут не сухие определения, а живое общение с языком: вы узнаете, почему «выя» – это вовсе не выя, что общего у «персей» с античными мифами и каким образом слово «почивать» превратилось из «отдыхать» в «умирать».

Книга сочетает в себе познавательность и юмор, превращая чтение в игру и тренинг памяти. Упражнения помогут закрепить новые (старые!) слова, а занимательные истории и примеры из литературы и быта сделают материал ярким и близким. Она адресована широкой аудитории – от подростков до взрослых, всем, кто любит язык и хочет расширить свой словарный запас необычным и редким.

Это не только учебник по забытым словам, но и веселая энциклопедия русского духа. Читайте, улыбайтесь и удивляйтесь тому, как богат и остроумен наш язык!

Глава 1. Таинственный гость из словаря

Миша сидел в пыльной библиотеке своего деда и лениво перелистывал старую книгу. Ему было тринадцать лет, и сейчас летние каникулы казались бесконечно скучными. Друзья разъехались по лагерям и бабушкам, а телевизор и игры уже порядком надоели. В поисках приключений Миша полез на чердак дедушкиного дома, где хранились старые вещи и книги. Среди сундуков с пожелтевшими газетами и паутины он нашел массивный кожаный фолиант с потертыми буквами на обложке.

«Толковый словарь живого великорусского языка. В. И. Даль» – прочитал Миша вслух старомодное название. Он слыхал про этот словарь на уроках русского: огромный труд, где собрано множество слов, многие из которых уже давно никто не употребляет. Для школьника это звучало не слишком заманчиво, но делать было нечего – хотя бы картинки посмотреть, если они там есть.

Устроившись поудобнее среди сундуков, Миша открыл толстый словарь. Пыль взлетела в воздух, и он чихнул. На первой странице витиеватым шрифтом было написано: «Издание второе, исправленное и дополненное». Ни иллюстраций, ни картинок – один сплошной текст мелким шрифтом. «Скукотища…» – вздохнул Миша, пролистывая первые страницы. Но вдруг его взгляд зацепился за странные слова:

… Аз, буки, веди, глаголь…

Страница выглядела необычно. Вместо привычных определений там шел какой-то стих или заклинание. Мальчик провел пальцем по строчкам. Буквы были старинные, местами использовалась та самая буковка «ять» (Ѣ), о которой учительница рассказывала как о музейном экспонате.

Вдруг лампочка на чердаке замигала, тени закружились по углам. Мише почудилось, что буквы на странице зашевелились, словно мелкие жучки. Он протер глаза: на строках действительно что-то происходило! Буквы складывались и расходились, слова меняли порядок. Порыв ветра пронесся по чердаку, страницы словаря зашелестели и начали сами собой перелистываться.

Миша в испуге выронил книгу. Фолиант упал на пол и раскрылся где-то посередине. Оттуда ударил яркий свет. Прямо из книги поднялось полупрозрачное облачко пыли, которое стало собираться в чей-то облик.

Через мгновение перед Мишей возник высокий худощавый старик с длинной седой бородой и в старомодном сюртуке. На носу его красовались круглые очки в тонкой оправе, а под мышкой он держал точно такую же книгу, что лежала на полу.

Миша отпрянул и чуть не упал, спотыкаясь о сундук.

– Не бойся, отрок, – раздался негромкий, но четкий голос старика. – Аз есмь дух Словаря, а точнее – дух самого господина Даля, коли тебе угодно.

Мальчик застыл с открытым ртом. Он не знал, что более удивительно – говорящий призрак или язык, на котором тот говорил.

– К-кто вы? – только и смог выдавить Миша.

– Я – Владимир Иванович Даль, – старик учтиво поклонился, прижав книгу к груди. – Точнее, часть его души, что живет в каждом экземпляре сего словаря. Ты пробудил меня, юный читатель.

Миша потряс головой: неужели задремал и это сон? Он ущипнул себя – больно. Старик-призрак не исчез.

– Тот самый Даль, что словарь написал? – недоверчиво спросил Миша. – Но ведь вы умерли сто лет назад…

– Для слов нет преград ни во времени, ни в пространстве, – таинственно отозвался гость. – Раз словарь мой доныне читает молодое поколение, значит, и дух мой живет. Вижу, тебя занимают старые слова?

Мальчик замялся, не зная, что ответить. Признавать, что от скуки ковырялся на чердаке, не хотелось.

– Ну… вообще-то да, – соврал он для приличия. – Нам в школе как раз рассказывали про устаревшие слова.

Старик сверкнул глазами из-за очков.

– Прекрасно! Тогда, быть может, ты поможешь мне в одном дельце? Видишь ли, мой юный друг, за десятилетия, что минули, многие слова из моего словаря забылись и выпали из живой речи. Для слова нет смерти хуже забвения. А для меня, как для их собирателя, каждая утраченная словечко – истинная туга.

– Туга? – переспросил Миша, незнакомое слово прозвучало как-то жалобно и грустно.

– Туга, то бишь печаль великая, горесть, – вздохнул Дух Словаря. – Сердце болит, когда язык нищает. Я-то надеялся, что потомки будут знать все на ять…

– На ять? – не понял Миша. – Это как?

– Есть такой старый оборот, – объяснил старик. – «Знать на ять» означает знать дело досконально, в совершенстве. Когда-то давно была буква «ять», которую школьники никак не могли запомнить. Кто знал орфографию настолько хорошо, что мог ставить яти без единой ошибки, про того так и говорили – знает предмет на ять.

– Ух ты, – удивился Миша. – Так вот откуда это… Мы в классе думали, что «на ять» – это просто звук какой-то смешной.

Призрак Даля усмехнулся в бороду.

– Видишь, ты уже узнал нечто новое. А впереди ждет гораздо больше. Итак, готов ли ты отправиться со мной в путешествие по страницам словаря?

Миша огляделся. Чердак выглядел по-прежнему, лампочка мирно освещала пыльные углы, скрипел пол под его ногами. Только вот напротив стоял настоящий оживший дух из XIX века и звал в приключение. Разве от такого откажешься?

– Конечно, готов! – выпалил мальчик, чувствуя, как внутри вскипает азарт. Такое летом точно ни с кем из друзей не случалось.

– Хвала небесам, – с улыбкой произнес старик. – Не будем мешкать. Путь наш далек, а страниц много. Держись покрепче!

Не успел Миша спросить, за что держаться, как Дух Словаря раскрыл свою книгу и быстро пролистал десяток страниц. Он начал вслух быстро читать какие-то слова, похожие на заклинания.

– Аз, буки, веди… – звучало надрывно. – Сей, оный, к тому же, дондеже…

Вокруг них поднялся вихрь из слов и пылинок. Чердачные стены задрожали и растаяли, словно мираж. Комнату заполнил яркий белый свет. Миша зажмурился, крепко сжимая свою находку – дедов словарь – как спасательный круг. Ему показалось, что пол уходит из-под ног и он куда-то проваливается вместе с вихрем букв и слов…

Когда он решился открыть глаза, они с Далем уже стояли посреди совершенно иного места.

Глава 2. Перси, уста и гордая выя

Миша огляделся. Они стояли в тенистом парке перед старинным особняком. Липовые аллеи, ухоженные клумбы – все дышало дореволюционной эпохой. На мраморной скамье у фонтана он увидел молодую барышню в пышном светло-голубом платье, а рядом с ней – бледного худого юношу с романтическим локоном на лбу. Юноша что-то читал девушке из томика стихов, сильно жестикулируя свободной рукой.

– Где это мы? – шепотом спросил Миша у Даля.

– Похоже на усадьбу конца XIX века, – отозвался старик, тоже вполголоса. – Сейчас услышим, как в те времена изъяснялись о телесной красоте. Это прекрасный повод узнать некоторые старинные слова.

Миша насторожился. Юноша декламировал вдохновенно:

– "О, позвольте склонить пред вами выю гордую, – произнес он, обращаясь к девушке. – Взирая на ваши очи чарующие, на ланиты румяные, на уста сладкие, готов воспевать я вашу красоту бесконечно!"

Миша удивленно уставился на незнакомца. Тот явно говорил по-русски, но некоторые слова звучали совершенно непонятно. Девушка же смущенно хихикнула, прикрыв лицо веером.

– Что он сейчас сказал? – прошептал Миша Далю. – Какие еще выи, ланиты… Он что, ругается?

Призрак тихонько усмехнулся:

– Отнюдь, он осыпает даму комплиментами. Например, слово "выя" означает шею, загривок. Попросту говоря, он склонил перед ней гордую шею. Красиво, правда?

– Хмм… необычно, – протянул Миша, наблюдая, как барышня заливисто смеется.

Юноша, окрыленный ее реакцией, продолжил еще более патетически:

– "Очи ваши, словно две бездонные бездны" – тут он прижал руку к сердцу, – "а ланиты нежны и пылают ясным светом зари. Уста ваши подобны розе в росе утренней!"

Миша наконец понял пару слов.

– А, очи – это глаза, я такое где-то слышал! И уста – это губы или рот, да?

– Верно, – кивнул Даль. – "Очи" – поэтическое название глаз. Помнишь песню "Очи чёрные"? А "уста" – губы. Юноша вот сравнил их с розой.

– Странно звучит: уста… – Миша попробовал повторить шепотом. – Мы сейчас так не говорим.

– Ну да, в наше время сказали бы просто "губы" или "рот", – согласился старик. – Такие слова теперь редкость. Разве что в стихах или сказках можно услышать.

Девушка покраснела от комплиментов. Юноша же, воодушевившись, встал на одно колено перед ней.

– "Ваши перси – точно белоснежный лебедь…" – начал он было пафосно.

Но тут барышня ойкнула и захлопнула веер прямо ему по носу:

– Что-что вы сказали, сударь? Какая пошлость! – Она вспыхнула и вскочила со скамьи.

Юноша опешил:

– Простите… я имел в виду – э-э… грудь, то есть бюст, то есть… – залепетал он, хватаясь за ушибленный нос.

– Ах вы, похабник! – строго раздалось позади.

Миша увидел, что к парочке стремительно подходит солидный господин в цилиндре – видимо, отец девушки.

– То есть нет, я не похабник! – взвизнул несчастный поклонник, вскакивая. – Я всего лишь хотел воспеть ее красу! В старинных стихах так принято, право!

Но разгневанный отец не слушал. Он уже поднял тяжелую трость, готовясь проучить наглеца, покусившегося на честь дочери.

– Пожалуй, нам пора, – вполголоса сказал Даль, потянув Мишу за руку в сторону от тропинки.

– Что происходит? – зашептал Миша, пятясь следом за призраком. – Что такого ужасного он сказал?

– Ха-ха, видишь ли, слово "перси" хоть и означало просто "женскую грудь", но уж очень оно смелое в обращении к незамужней барышне. Старшее поколение сочло это похабным, непристойным намеком.

Миша еще раз посмотрел на взбешенного папашу, гоняющего бедного поэта вокруг фонтана, и присвистнул:

– Да, парню не повезло… Слово выучил, а когда использовать – не подумал.

– Это уж точно, – усмехнулся Даль. – Что ж, нам пора дальше. Мы уже узнали несколько хороших слов: выя, ланиты, очи, уста, перси. Но впереди ждет еще много нового.

Старик вновь поднял книгу и легонько коснулся страницы. Картина старинного парка начала меркнуть.

– Подождите, а как же остальные части тела? – спохватился Миша. – Вдруг пригодится… Например, руки, ноги – у них тоже были какие-то особые названия?

– Конечности как таковые назывались похоже на современные – рука, нога, – ответил Даль. – Но были интересные слова для конкретных рук. "Десница" – это правая рука, а "шуйца" – левая. В старину правая считалась благой, правильной – недаром ею крестятся. Левая – наоборот, от слова "шуй" – значит "неправый, неумелый". Отсюда, кстати, слово "шулер" – плут, жульничающий левой рукой.

– Вот оно как! – Миша помотал головой. – А плечи?

– Плечо называли "рамо", а во множественном числе – "рамена". В былинах витязей часто описывали, какими широкими раменами они обладают.

– Рамена… – повторил Миша. – Слушается непривычно, но здорово.

– Еще, например, вместо слова "палец" часто говорили "перст". Отсюда перстень – кольцо на палец.

– Перстень – знаю, – кивнул Миша. – А десницу мы тоже в истории проходили – десница божья, значит символ силы. Теперь ясно.

Вокруг все окончательно поблекло, словно акварельный рисунок, размытый дождем. Только голос Даля звучал четко:

– Ты хорошо схватываешь. Но чтобы все запомнить, нужно потренироваться.

В руках призрака появился пожелтевший листок. На нем каллиграфическим почерком было написано несколько фраз с пропусками:

Упражнения

Склонил он гордую ___ перед царём. (шею)

Алые ___ её залились румянцем. (щёки)

В темноте ___ не видать. (глаз)

Улыбнись же, разомкни свои ___. (губы)

Правою ___ он перекрестился. (рукой)

Миша принял листок и вслух прочитал первое предложение:

– "Склонил он гордую…" – э-э, как там было? Выю! Правильно: склонил он гордую выю перед царём.

– Верно, – улыбнулся Даль. – А дальше?

– "Алые… ланиты её залились румянцем". Ланиты – это щёки.

– Совершенно точно. Третье: "В темноте… не видать". Наверное, "ни зги"… Хотя "зга" – это вроде вообще не то…

– Постой, постой, – старик приподнял брови. – Не забегай вперёд, "ни зги не видно" разберём позже. Тут-то явно про глаза: в темноте очей не видать. "Очи" – множественное от "око".

– Ах да, очи не видать! – хлопнул себя по лбу Миша. – Четвертое: "улыбнись же, разомкни свои… уста". Это легко.

– Уста, верно. И наконец пятое: "Правою… он перекрестился". Вы говорили – десницей называют правую руку.

– Правильно. А левая тогда, помнишь?

– Шуйца, – уверенно ответил Миша.

Листок с упражнениями вспыхнул и растворился в воздухе. Словно кто-то невидимый поставил галочку: задание выполнено.

– Отлично справился, – подвёл итог Даль. – Продолжим наше путешествие!

Глава 3. Вежа и невежа: урок хороших манер

Следующее мгновение они оказались посреди шумного деревенского двора. Со всех сторон слышались смех, разговоры, гармонь наигрывала веселый мотив. Вокруг длинного стола под открытым небом толпился народ – шла свадьба.

– Вот это антураж! – удивился Миша, оглядевшись. Кругом гуляли люди в русских народных костюмах: женщины в ярких сарафанах и кокошниках (как на картинках из учебника истории), мужчины – в косоворотках и сапогах. Молодые – жених и невеста – сидели во главе стола.

– Самое подходящее место поговорить о родстве, обрядах и старых обращениях, – улыбнулся Даль. – Давай посмотрим поближе.

Они приблизились к столу. Никто не обращал на странную парочку внимания – похоже, в этом мире их воспринимали как своих. Мише это было на руку: можно смело ходить и рассматривать все.

За столом тем временем поднялся на ноги седобородый староста – видимо, главный на празднике. Он поднял деревянную чарку и провозгласил: