Спокойно! Я Дубровский.

Глава 1.

Да, действительно, я Дубровский. Мало того, что Дубровский – я еще и Владимир Андреевич Дубровский. Так захотел мой батя Андрей Владимирович Дубровский. Ему было скучно и решил подурачиться, так же в свое время поступил мой дед Владимир Андреевич Дубровский. Видно, что все мои предки были страшные шутники или им очень понравилось произведение Пушкина. Когда все слышали мою фамилию, они улыбались, а как имя и отчество, то все ржать начинали. Батя меня успокаивал, мол не печалься, все имеет свои положительные стороны: зато тебя всегда помнить будут, а это тоже важно будет по жизни. Действительно, мне так легче было поступить в Ленинградский университет им. Жданова, на юридический факультет. Секретарша мне прямо так и сказала:

– «Теперь мы будем все гордиться, что у нас учится сам Дубровский». А учителя, даже знаменитые профессора, такие как Толстой, Иоффе, Филановский, улыбались и благосклонно принимали у меня экзамены. Ну, а студенты сразу привыкли, тем более кто пробовал со мной шутить, никогда не забывали, что я чемпион по самбо, в университете. Это заслуга бати, который мне постоянно твердил: «Ты, мужик! К тому же Дубровский! Должен уметь не только за себя постоять, но и за слабых, и обиженных». Именно он привел меня еще в первом классе в секцию бокса. Там научили бить по морде на раз, чтобы больше никто не приставал. «Но вышло, как Высоцкий поет: «Бить человека по лицу, я с детства не люблю». Научившись драться, я перешел в секцию самбо. Мне там понравилось, можно за себя постоять и бить никого не надо.

Хотя в жизни приходилось не только головой отстаивать свою фамилию. Вообще не зря говорят, что время, проведенное в университете, это золотая эпоха. Учиться мне было легко: много читал, без особого труда все запоминал и окончил университет с отличием. Выпускник с красным дипломом, занимался спортом и девочки меня любили. Но никто не задел моего сердца и поэтому, после окончания учебы, я как вольный стрелок, мог пойти куда угодно: остаться работать в университете, защитить диссертацию, или пойти в органы власти. Мне предлагали начать работу в администрации города, или пойти в прокуратуру, в следствие. Но никто не мог и подумать, что я с красным дипломом пойду в милицию, в уголовный розыск. Конечно, милиция – это не престижно, там люди в шляпах в очередь на работу не стоят, тем более с университетским значком. Но так получилось, даже сам не знаю, как. Может фильмы о советской милиции повлияли: «Будни уголовного розыска», «Версии полковника Зорина». Они действительно проповедовали борьбу за справедливость, честность и неподкупность сотрудников, самоотверженность в работе. К тому же со мной случился эпизод уже в старших классах, который весьма повлиял на мое мировоззрение. Вечером, после тренировки я возвращался домой со спортивной сумкой на плечах. Идти было недалеко, особенно если дворами. Проходя мимо спортивной площадки, меня остановили три парня, примерно, моего возраста. Один впереди, видно заводила, а двое по бокам.

– «Куда ты пацан, торопишься?» – спрашивает меня заводила. Он встал передо мной и мне было не обойти его. Я сразу понял, что без драки не обойтись. В таких случаях, я предпочитаю действовать, бить первым, это главное.

– «Тебе какое дело» – отвечаю я, и переложил сумку на левое плечо.

– «А что там у тебя такое интересное?» – спрашивает он и протягивает правую руку к сумке. А у меня есть фирменный бросок в самбо, через плечо. Тут сразу сработала реакция: захват, бросок и парнишка улетел в кусты. Второго вырубил хуком справа. Третий остолбенел и смотрит на меня как теленок. Я ему и говорю:

– «Чего смотришь? Беги пока не поздно!». Он и рванул с места в карьер, как спортивная лошадка.

Вот я и решил, что против таких подонков и наглецов, которые мешают жить, надо бороться, иначе они будут диктовать.

Практику на третьем курсе университета я решил проходить в милиции, в уголовном розыске. У бати был знакомый, который работал в 1 отделении милиции, заместителем начальника, вот он меня туда и пристроил. Батя хотел, чтобы я все сам увидел, как там работают, какая публика вращается. И надеялся, что я откажусь от своей бредовой идеи, пойти туда работать после университета. Но вышло все наоборот.

Павел Васильевич Кочкин был в то время майором милиции, успел немного повоевать, боевой офицер. После войны три года боролся с бандеровцами на Западной Украине. Когда собирались за столом, он просьбе молодежи, рассказывал, что представляют собой эти твари, как они убивали своих же селян, которые вступали в колхозы, учителей, председателей колхозов, не жалели ни детей, ни женщин. Как их вытаскивали из нор, так называемых схронов, убежище в лесу под землей оборудовали, такие, что пройдешь мимо и не заметишь. Но находили их все равно и уничтожали. Оружие у них было все из-за рубежа: американское, английское, французское, канадское. Это все наши бывшие «союзнички» их снабжали. Потом туда эти бандиты и сбежали, кто уцелел. Павел Васильевич имел богатый опыт оперативно-розыскной работы с этими бандами и щедро делился с молодежью, оберегал нас. Он постоянно твердил нам: «Работать надо головой, прежде всего, а потом уже всеми остальными частями тела». Помню как-то, уже работая под его началом, ночью, я возвращался в отделение милиции и был один. На Лермонтовском проспекте обратил внимание на пятерых юношей, которые чистили карманы у пьяного. Я взял их на испуг и всех задержал, притащил в ближайший опорный пункт милиции, оттуда вызвал наряд и доставил в отделение. Утром, на сходке, правильнее на совещании, я доложил об этом Павлу Васильевичу с гордостью и ожидал, как минимум, одобрения за смелость и находчивость. Он как будто пропустил мой доклад мимо ушей, но, когда закончил сходку и всех отпустил, меня попросил остаться. И тут, один на один, меня так пропесочил, такими словами, что и говорить не хочется. Только за то, что я пренебрег элементарной безопасностью. Это я запомнил на всю жизнь. Ну ладно, это все лирика. Вернемся к моей практике.

Как я понял, мой отец, попросил Павла Васильевича показать мне все неприятности, которые могут ждать меня, работая в милиции. Он вызвал к себе Михаила Уфимцева и объявил: «Вот тебе студент, две недели у него практика, покажешь все документы, разъяснишь чем мы тут занимаемся, пусть поприсутствует при допросе, можешь задействовать его при облавах, но только вместе с тобой и никуда не отпускать. Учти, что он еще спортсмен и ему тренироваться надо». Так я познакомился со старшим инспектором уголовного розыска Михаилом Уфимцевым. У него я прошел практику. Потаскал он меня за собой по облавам: проверяли мы чердаки, подвалы, притоны, где собиралась всякая гопота. Как их называли БОМЖи, т.е. лица без определенного места жительства и занятий. Помню была интересная встреча с одной такой женщиной. Вытащили мы ее из подвала с четырьмя мужиками. Михаил попросил меня получить от нее объяснение, кто она, где живет, прописана и так далее. Я стал записывать ее данные и прошу указать возраст. Она так игриво смотрит на меня и говорит:

– «У женщин возраст не спрашивают», – у самой все передние зубы отсутствуют, волосы дыбом стоят и исходит от нее такой запах, что дышать нечем. Как у Высоцкого: «Глаз подбит и ноги разные». Но все равно чувствует себя женщиной.

Именно находясь рядом с Михаилом и наблюдая за повседневной работой, я окончательно понял, что уголовный розыск – это мое дело. Следствие, конечно, это тоже интересно, но там слишком много бумажной волокиты, а розыск – это непосредственная работа с преступником, его поимка и изобличение. Так я наперекор своим родным, пришел к выводу, что после университета иду работать в родную милицию.

Глава 2.

Итак, после окончания университета, несмотря на все свои привилегии наличия красного диплома, я был направлен на работу в Главное управление внутренних дел Леноблгорисполкомов по своему собственному желанию. В кадрах, я попросил меня направить в 1 отделение милиции, где я проходил практику. Таким образом, в один из дней августа я снова стоял перед Павлом Васильевичем. Он молча рассматривал меня и потом только спросил:

– «Ну что, ты решил это окончательно?»

– «Да» -ответил я ему твердо.

– «Ну, ладно. Раз так садись. Сейчас будет совещание и я тебя представлю».

Я скромно уселся в углу и стал ждать. Со всеми ребятами из уголовного розыска я не был знаком, практически знал только Михаила, у которого проходил практику. Поэтому немножко волновался, как примет меня коллектив. К 10 часам все собрались, человек 6, расселись и тут Павел Васильевич и говорит:

– «Итак, коллеги, позвольте вам представить нашего нового товарища, который пришел к нам на работу, после окончания университета с красным дипломом, прошу обратить на это внимание, Дубровского Владимира Андреевича». Наступила небольшая тишина и тут, как обычно, раздалось ржание. Павел Васильевич удивился и спрашивает:

– «Чего ржем, как лошади, что я сказал смешного?»

– «Павел Васильевич, – отвечает один из парней, видно больше других начитанный, – так ведь Дубровский, к тому же Владимир Андреевич».

– «Ну и что?» – опять спрашивает Павел Васильевич.

– «Ну что вы забыли роман Пушкина «Дубровский». Там ведь Дубровский Владимир Андреевич главарь шайки разбойников», – разъясняет ему все тот же грамотный.

– «Господи, а я думаю, чего ржете, надо же какие вы грамотные у меня, даже приятно стало. Ничего, это Дубровский наш, советский парень, который будет бороться с преступниками. Так ведь, Владимир?» – спрашивает меня.

– «Конечно», – отвечаю я.

– «Не конечно, а так точно. Пора привыкать отвечать по-военному. Садись», – сказал Павел Васильевич и началось уже служебное совещание. По окончании, Павел Васильевич оставил меня, Михаила Уфимцева и сказал ему, что я теперь его подопечный, пусть посадит в своем кабинете и учит работать. Через несколько месяцев меня направят на курсы оперативников, а пока пусть за мной приглядывает.

Таким образом, я приступил к работе в должности стажера инспектора уголовного розыска, в оперуполномоченных нас потом переименовали.

Через пару минут я с Михаилом зашли в его кабинет, теперь уже и мой то же, он показал мне стол и стал разъяснять азы нашей работы. Но тут один за другим стали подходить остальные сотрудники. Как оказалось, каждый из них обслуживает определенную зону, т.е. территорию, называется это зональный принцип. Мне достается земля от Крюкова канала до проспекта Маклина. Основные объекты там – Дворец 1-ой Пятилетки и Синагога. По соседству, на Пряжке, была зона Михаила, за каналом Грибоедова, так называемая Покровка – зона Геннадия Афанасьева, Валерий Петров обслуживал зону у Исаакиевского, второй Михаил, Козлов – около площади Труда и двое оперов – Владимир Ветров и Борис Харитонов работали по несовершеннолетним. Всем ребятам около 30 лет, кто окончил среднюю школу милиции, кто вышку (Высшую школу милиции). Наиболее авторитетным среди них был Михаил Уфимцев, мой шеф. Он отслужил в армии, в спецназе, был женат. Спокойный, выдержанный, но, когда надо и взрывной. Потом я узнал, что деление по зонам было вообще-то условным, только по мелким делам работали самостоятельно, а обычно объединялись. Район наш был не очень спокойным, как-то приводили статистические данные, что около 70% населения ранее судимые. А у нас работа, в основном, ходить и добывать сведения по квартирам, так что в любой момент надо было быть готовым дать отпор. С оружием мы не ходили, я вообще понял, что пистолетом лучше не пользоваться, а то потом отписываться перед прокуратурой сложно, только если уж деваться некуда и когда убить могут.

Геннадий, когда уже все собрались сразу же заявил, что с меня причитается. Я сопротивляться не стал, но Михаил вмешался и заявил, что проставляться надо только с первой зарплаты и нечего на молодого наезжать. Тут раздался звонок от дежурного и Михаил, сообщил, что во «Дворце1-ой Пятилетке», где проводится выставка товаров, совершена кража. Так начался мой первый день.

Вместе с Михаилом пошли пешком. Я спросил у него, а нельзя ли на автомашине. Он рассмеялся и сказал, чтобы я забыл про машину, ей можно пользоваться только в экстренных случаях и при совершении тяжких преступлений. Чтобы я привыкал ездить на общественном транспорте, по нашему удостоверению, проезд бесплатный. Там же и возить с собой преступников, но только не опасных. Так в разговорах, вернее в наставлениях, мы и подошли к Дворцу 1 –ой Пятилетке. Как оказалось, там проходила выставка и показ одежды от магазина ДЛТ (Дома ленинградской торговли). Продавцам было выделено небольшое помещение для хранения собственных вещей, которое они закрывали на ключ, а сами находились в зале. Во время обеда одна из продавщиц обнаружила, что пропали 50 рублей из ее кошелька, т.е. вор не украл полностью все деньги, а взял только часть, в расчете на то, что хозяйка сразу не обратит внимание. Михаил вначале стал наезжать на продавщицу, почему мол оставила деньги, и теперь где их искать, если помещение было закрыто, но потом все же взял от нее заявление, показал на меня и сказал:

– «Вот наш сотрудник будет заниматься вашей кражей и все вопросы к нему, находимся мы в 1 отделении милиции на улице Якубовича дом 14».

Мне же велел, чтобы я переписал всех служащих Дворца и продавцов, которые были в момент кражи, надо от них получить объяснение. С этим он ушел, а я остался выполнять его указание. Когда вернулся в отделение, там уже никого не было, один дежурный по району, Геннадий. Я спросил, что с бумагами делать, он рассмеялся и ответил: «Положи в стол, пригодятся». Почему рассмеялся, это я уже потом понял. Так закончился мой первый день службы.

На следующий день Михаил, на совещании, доложил о краже денег в «ДК 1-ой Пятилетки». Павел Васильевич спросил, у кого материалы и когда узнал, что у меня, заявил:

– «Вот у тебя и первое дело, раскрывай. Если что, Михаил поможет».

Возвратившись в кабинет, я спросил у Михаила, что теперь мне делать и он нарисовал мне план действий:

– «Опроси всех продавщиц, кто где был, где был ключ от комнаты, и кто имел к нему доступ. При каких именно обстоятельствах потерпевшая обнаружила кражу денег, кто свидетель. Кто еще имел доступ в помещение и, кто мог похитить. Все ясно? Если ясно, действуй».

– «Михаил, а разве не надо регистрировать заявление потерпевшей? – спросил я, – так ведь учили нас в университете». Он улыбнулся и ответил:

– «Пока не надо. Ты, что же хочешь нам повесить «глухарь» за 50 рублей? Вижу не хочешь, так что разбирайся, а потом все поймешь».

С этим заданием я выехал во Дворец, благо выставка еще продолжалась и приступил к опросу продавщиц. В ходе чего я выяснил, что приехали они к 11 часам, переоделись и все вместе направились в демонстрационный зал, двери закрывала кассирша и ключ хранился у нее, в кассе. Никто его не брал до обеда, на обед уходили по двое и Настя, наша потерпевшая, уходила вместе с другой продавщицей Натальей. В это время обнаружила кражу денег, когда хотела идти в кафе. Кроме них во Дворце, находились еще электрик, радист и две девушки – уборщицы. Второй ключ от помещения, где была совершена кража, находился на вахте. Там имеется шкафчик, где висят ключи от всех помещений и должна выдавать их вахтерша. Но, к сожалению, второго ключа от помещения, мы с ней не обнаружили. Пришлось напрягать старушку, кто же был у нее и брал ключи. Назвала она двоих: радиста и электрика, при этом заявила, что ключи они, обычно, берут сами. Круг немного замкнулся. Стал выяснять, что представляют собой эти ребята. Электрик – забулдыга, постоянно поддавший ходит, а радист – интеллигентный парень, культурный, всегда здоровается. Начал я с электрика. Иван, так звали нашего электрика, на удивление был трезвым и поэтому не очень склонен к беседе. Он утверждал, что на вахте взял свой ключ от каптерки, которая находится недалеко от помещения, где переодевались продавщицы, но туда не заходил, из посторонних видел только радиста Максима, который проходил по коридору. Денег не брал, иначе не ходил бы трезвым. Нашел я Максима, его радиорубка, была расположена этажом выше, где находилось помещение раздевалки. Как всякий интеллигент, он не обрадовался беседе со мной. В глаза старался не смотреть и утверждал, что прошел прямо с вахты в свое помещение. Меня это расстроило: еще интеллигент, а врет бессовестно, милицию обманывать нельзя. И я ему все сказал, что о нем думаю, после чего предложил проехать со мной в отделение. Максим не выдержал и как культурный парень, сразу признался, что у него очень сложное материальное положение, он деньги взял, но вернет, только не надо его никуда везти. Тогда я предложил ему написать, что он признает свою вину и обязуется вернуть деньги, сегодня же, к концу дня. Действительно через час деньги были у меня, и я торжественно возвратил их потерпевшей Насте. За что был с восторгом встречен всеми девушками, продавщицами Ленинграда. Мелочь, но мне очень понравилось раскрывать преступления.

С победой я вернулся в отделение милиции и доложил все материалы Михаилу, ожидая хотя бы похвалы, но он холодно так заметил:

– «Молодец, хорошее начало, но такие преступления вообще у нас не регистрируются. Положи в стол и забудь. И помни, что вопрос с регистрацией преступлений, это особая тема и требует отдельного разговора». Так началась моя служба.

Один день за другим проходили, вернее пролетали, в мелких кражах, знакомствах со своими подопечными на территории, ночных облавах. Было интересно и необычно, возникли совершено другие отношения, чем на гражданской жизни.

В один из дней, после совещания, мы сидели у себя, в кабинет заскочил Павел Васильевич: