Гранька и его сын

При прочтении, возникает ощущения не завершенности. Будто автор ввел лимит на количество предложений/слов, а когда он был исчерпан - быстро завершил произведения. Образы персонажей - только-только обозначены.
Финальное решение Михаила, сына Граньки, автором не объясняется. Решение не логично, не понятно...

Кто бросит камень в дауншифтера?

Только не я.

Возможно, вы удивитесь, но я всегда симпатизировал таким людям.

Скажу больше, я сам дауншифтер.

Жизнь бросала меня то вверх, то вниз. Я уходил с работы по собственному желанию, потом устраивался и снова уходил.

Более тридцати лет я прожил в Киеве, а потом бросил все и переехал в Одессу, где последние годы перед пенсией уже не работал, благо мне хватило пенсионного стажа.

Но это мой выбор.

Лично вы вольны поступать так, как считаете нужным или правильным.

Каждый решает сам.

Лично я никогда не жалел о том, что стал дауншифтером.

Но обратимся к рассказу.

Мне рассказ очень понравился, причем с первых предложений, настолько "вкусно" он написан, хотя в целом стиль Александра Грина очень неровный, писал он так намеренно, искал свой стиль, экспериментировал с фразой, в самых ранних рассказах писал неумело и коряво, но набивал руку.

Я не очень люблю будничные рассказы о тяжелой жизни простого народа при царях, тем более, о темных невежественных мужиках, угнетаемых общественным строем, хотя всегда понимаю благую цель авторов, пишущих на эти злободневные темы и бичуюших социальные пороки государства и общества.
Так уж я устроен, возможно, в детстве и юности я слишком много перечитал подобной литературы, в том числе в советской школе, хотя учиться я любил, и до сих пор во мне живет любознательность к неизвестному.

Поэтому название рассказа меня заранее отторгало от прочтения, но, преодолев внутреннее сопротивление, я мысленно ахнул после первой же фразы.

А рассказ начинается так:

Щучий жор достиг своего зенита, когда Гранька, работая кормовым веслом, обогнул излучину озера, время от времени вытаскивая на прыгающей, как струна, лесе хищных, зубастых и мудрых щук, погнавшихся за иллюзией, то есть оловянной блесной

Самое интересное, что я не рыбак, рассказы о рыбной ловле во мне ничего, кроме зевоты и скуки, не вызывают.

Но тут произошло чудо, я споткнулся о "щучий жор", я
споткнулся и залюбовался, так мог написать только истинный художник. Никогда раньше мне не встречалось это словосочетание, а может, я просто мало читал о рыбалке?

Как бы то ни было, я наслаждался Грином в этом рассказе от первого слова до последнего.

Оцените фразу и следующее за ней предложение:

— Одер-то Агафьина, а кого приволок, — сказал Гранька, входя, согнувшись пополам, в квадратную дверь зимовки. Щелевидные окна еле намечались в густой тьме, пахло сырым сеном и кислым хлебом, звонкое полчище ужасных северных комаров оглашало темное помещение заунывным нытьем. Старик ощупал лавки и углы, здесь тоже никого не было.

Мне было известно давно устаревшее даже во времена Грина старинное русское слово "одр", но оно редко встречается в той литературе, которую я читаю последние годы, а тут еще оно передано в мужицкой разговорной лексике как "одер", это было так неожиданно для меня, что я не мог, как говорится, врубиться в смысл сказанного, пришлось пускаться в сети на поиски слова "одер".

Все это довольно забавно, конечно, но даже эти поиски меня вдохновили на дальнейшее прочтение рассказа.

Я наслаждался "щелевидными окнами", "звонким полчищем ужасных северных комаров", я смаковал каждую фразу рассказа как смакуют хороший английский чай с бергамотом, я упивался описаниями озера, неба, лесов, я любовался разговором трех мужиков, из которых один "выбился в люди", но вернулся к "первоосновам".

Чудак ли он?

Конечно, чудак, но какой симпатичный!

Конечно, это сказка, как сказочны многие рассказы Грина, как сказочны и его романы и повести, но я люблю этого мрачного,нелюдимого, хмурого, неулыбчивого, пьющего сказочника за то неугасимое пламя в своей мятежной душе, за волшебное воображение, за мечту о красивых и благородных людях, за придуманных или непридуманных чудаков и отшельников, которые не желают вписываться в установленные жесткие правила и бросают вызов тому мироустройству, которое не приемлют или которое их отвергает.

Лучше быть бродягой, чем быть как все, если общество вынуждает драться всеми правдами и неправдами за место под солнцем.

Я не знаю, надолго ли хватит этого дауншифтера, применяя современный термин "русской" речи, но его поступок мне приятен и симпатичен.