На следующее утро, часов около девяти, когда город еще только просыпался и никто не знал, подавлено или нет восстание, Николай сел с супругой в карету, ожидавшую у подъезда Зимнего дворца, и поехал по улицам столицы, желая видеть, что происходит в городе. Везде было тихо. На Невском он заметил женщину, которая при его приближении стала на колени с какой-то бумагой в руках.
Кучер остановил лошадей, тогда женщина, обессиленная, вся в слезах, протянула царю бумагу. Николай хотел было ехать дальше, но императрица удержала его, взяла бумагу, на которой было несколько наскоро написанных слов: «Ваше величество, во имя всего самого святого для вас, пощадите графа Анненкова».
Под этими словами не было никакой подписи. Повернувшись лицом к незнакомой женщине, Николай спросил:
– Вы кто? Его сестра?
Просительница отрицательно покачала головой.
– Жена?
Она опять покачала головой.
– Так кто же вы наконец? – спросил Николай с раздражением в голосе.
– Ваше величество, – с трудом произнесла Луиза, – через несколько месяцев я буду матерью его ребенка.