ГАГЕНПОППЕН. СКАЗКИ ДЛЯ ПОДСОЗНАНИЯ

Я, Иван Факов…

Весь в панических атаках,

Сам с собой увязший в драках,

Велкам посмотреть.

Втихаря загнавшись в угол,

Извиваюсь, словно угорь,

Четвертью мне треть.

Полупуст и полуполон,

От своих душевных стонов

Глохну не спеша.

От вегетодистонии

До сосудоастении

Прочь спешит душа

Улица Верности

Атаковать паническую атаку. Да, пожалуй, это и есть основной навык, освоенный мной за долгие предпоследние годы. Знаешь, если честно, то меня преследует навязчивый страх, внезапно меня не станет, и я не успею дописать-опубликовать всё мной когда-либо задуманное. А ведь где-то у родителей на антресолях до сих пор так и хранятся не расшифрованные магнитофонные кассеты с моими ранними песнями, которые так любят в виде флэшбэков кусками навещать мою память. Хотя кто сейчас знает, что это такое – магнитофонные кассеты?

Я всё так же живу по Шопенгауэру и чищу себя под Ницше. Счастливо от того, что, как собака, предпочитаю ничего не знать о своей смерти, для чего намеренно не хожу по врачам. Не потому, что хочу заболеть и умереть, просто не хочу знать, исключаю даже малейшую возможность зримо ограничить свои дни. Хотя да, как сказал один поэт: сердце тук-тук, и время тик-так. Ощущаю это по себе уже на чисто физиологическом уровне, во снах меня с настойчивой периодичностью посещают покойники и покойницы, с которыми я постоянно куда-то еду и даже не только, но под конец наши пути как-то расходятся. Пока что. А посему другого выхода, кроме как потихоньку поспешать, у меня нет. Останов – это смерть. А слов о смерти не знает никто. Впрочем, как и паролей-явок от моих аккаунтов, где кипит мой перфекционизм, и от его пара я понимаю, что где-то уже и исписался. Пора меняться? Но, судя по популярности моих книг, теорию последнего идиота, которому не находится покупателя даже под закрытие книжной ярмарки, собой я оправдал давно и сполна.

Народная мудрость гласит, что человек обычно меняет себя по двум причинам: кто-то входит в его жизнь и кто-то выходит из неё. В общем, во всём виноваты дверь и сопутствующий её повороту на скрипящих от долгого неиспользования петлях сквозняк. Именно он, а не этот мифический кто-то, шаробобящийся туда-сюда, несёт собою ветер перемен. Сквозняк – он же ведь что? Простуда! Особенно, когда человек постоянно сидит за закрытыми дверьми в своей жизни-оранжерее. Ну, и дверь конечно же. Дверь должна закрываться. Отгораживать от внешнего мира есть её главное функциональное предназначение.

«Двери закрываются. Следующая остановка – улица Верности». Из дребезжащего пятьдесят первого трамвая, шедшего в ночи от Финляндского вокзала до Пискарёвки в самом начале далёкого, одна тысяча девятьсот девяносто третьего внезапно зазвучало:

Мы потерялись во снах,

Мы утонули во мгле.

Мы растворились в домах,

Всё дело только в вине.

Мы пьём всю ночь напролёт,

Мы пьём отчасти весь день.

Здесь невозможен уход,

Мы здесь похожи на тень.

О, Питер, город тоски,

Нам находиться здесь в лом.

Нам от тебя не уйти

И не вернуться облом…

Мы заблудились во снах,

Мы потонули во мгле,

Мы затерялись в домах,

Мы топим боль лишь в вине.

О, Питер – город тоски,

О, город вечной тоски.

Странно, я думал, что уже навсегда забыл эту написанную той холодной зимой песню. Да вообще память – довольно странная штука! Панковская. Моргенмуффельная. Впрочем, кто из нас без греха? Кто без окон, без дверей, полна жопа огурцов?

Из нас двоих, ехавших в том «противнике», в живых остался только я один. Тогда мы проехали свою остановку и пешком дошли до Богословского. Зашли на могилу к Цою. Горшка тогда туда ещё не положили, хотя тогда мы ещё и не знали, кто такой Горшок. Да и сейчас я смутно это представляю. Летов ещё только начинал своё движение в национал-большевизм, а мы уже направлялись в сторону Москвы. Уже не помню на чьей кухне, приютившей нас по пути на вокзал, я впервые пел эту написанную в трамвае по дороге в Пискарёвку песню. Все вокруг снисходительно улыбались, а ты подпевал. Даже несмотря на своё вечно хромающее чувство ритма. Больше я её почти и не исполнял… Потом плацкарт в одном вагоне с каким-то оркестром, выменянные на остатки взятой в дорогу палёной, как оказалось, водки сигареты…

– Сплю, простите, суда́рь, да и мне не мешайте!..

Убирайтесь, прошу Вас! Захлопните дверь!

Ладно, стойте пока, только кофе подайте…

Но в любовь я не верю… – На сегодня поверь!..

Первым атаковать паническую атаку. Купировать купаж. Присниться сонному параличу. И деградация начинает деградировать. Спи спокойно, старина! Путь свободен, впереди ни одного охранника. Твой рок-н-ролл в моих венах. Деградация деградировала, деградировала и выдеградировала.

Чёрный хлыщ

Говорят, злой я. И пошлый. И глупый. И глупостями занимаюсь. И никому не верю. Да, я – важный телефонный звонок в самый разгар нерукоприятственного секса! Я – черный хлыщ! У каждого поколения свои кумиры. Но что способны сделать вы, не отрывая жопы от дивана?

Если попытаетесь обратить меня в свою веру, с большей долей вероятности вы предпочитаете миссионерскую позицию. Скажете: «Лучше маленькими шажочками идти на вершину, чем со скоростью в бездну»? «В бездну не идут, в бездну падают. Тут уже шажочки не в счёт – сколько ногами не семени, не взлетишь», – срезонирую в ответ я. «Для летать нужны крылья», – попробуете найтись вы. «Зачем крылья, самолёт вполне сойдёт», – оборву полз вашей мысли я и немедленно направляюсь в аэропорт. Лететь куда глядят глаза, лишь бы вас они больше не видели.

Хотя и меньше тоже. О, эта внутренняя свобода! То «чего на белом свете и вообще не может быть». И дело здесь совсем не в социальном образе жизни. Общественное сознание – оно на то и общественное, что на туалет или транспорт похоже. Всякая взаимная привязанность начинается с потрясающей иллюзии, что вы одинаково думаете обо всем на свете, и заканчивается бегом трусцой за уходящим автобусом. Никогда не буду бежать за человеком, помахавшим мне рукой. Нет, не из-за того, что корона упадет, хотя это тоже неприятно. Автобус в соответствии с расписанием подойдёт следующий, новые общественного назначения люди аналогично. Просто я не люблю бегать. Да и к персональному авто, как породистый кот к лотку, жизнью приучен. Есть люди-камни, тянущие меня вниз, а есть и человеки-крылья, дающие мне чувство полёта. И если с че-камнями всё понятно, то лю-крыльев достаточно просто перепутать с пассажир-говном, ибо и те и другие не тонут и поначалу увлекают вверх. Но одни на поверхность, другие к небесам. И если я вдруг понимаю, что уже надолго задержался на водной глади, фибрами души дефибриллирую, в любой момент может вдруг откуда ни возьмись прямо ввысь появиться кто-то, кто нажмёт кнопку смыва. Поэтому предпочитаю смываться сам.

Большинство из вас считают меня извращенцем, в то время как вы сами испытываете болезненную потребность приблизиться к тому, что может вас унизить или даже уничтожить. Иначе чем объяснить эту непреодолимую тягу к чтению того, что ЗА ВАС говорю ВАМ в глаза Я, то, что вы сами о себе только молча думаете? На самом деле нужно всегда иметь в арсенале клей, ластик и карандаш. Чтобы склеивать себя, стирать напрочь прошлое и рисовать, рисовать картину будущего. А потом понимать, что рисунки рисунками, но разбитую чашку не склеишь, а склеишь – грога из неё не попьёшь. Человек, не имеющий прошлого, живёт одним настоящим и не имеет будущего. А ластики? Ластики существуют лишь для того, чтобы в начальной школе на них менять свою совесть. Как можно быть свободным от самого себя? Ну, если только заместиться страхами и комплексами. Но это уже к психологу или к психиатру.

Кстати, о самочувствии. Разрываясь между умными и красивыми, хочется всё-таки примкнуть к здоровым. С недавнего времени заставляю себя делать зарядку. Делай раз: открываю глаза, а они закрываются, открываю – закрываются, открываю – закрываются. Делай два: ушёл в себя, вышел из себя, пришёл в себя. Всё, «делай три» не будет, никуда больше сегодня не пойду. Нагулялся. Меньше тоже. До тех пор, пока злобу дня не сменит радость ночи.

Мужика выбирает женщина, а женщину – мужчина. Главное, чтобы внезапно не появилась баба и не оставила бы всех без выбора. Хотя если верить статистике, баба неминуема. Со стреногой для коня и дверью от горящей избы.

– Сделай же что-нибудь! Будь мужчиной!

– Расскажи же как! Будь женщиной!

А как по утрам развлекаетесь вы?

Уродские сказки

– После десяти лет брака мы с женой настолько прониклись друг другом, что даже думать стали одинаково!

– Интересно, это она начала думать о бабах или ты о мужиках?

Субботнее утро как любимая женщина. От него невозможно убежать, его можно только тупо просрать. Или проспать. В любом случае, проэ-э-э.… бать. В пятницу. Это раньше я думал: если что-то и сведёт меня с ума, то это будут женщины. Когда вы ищете начало, в первую голову глядите в накануне. Теперь я точно знаю: с этой задачей успешно справлюсь и сам. Ведь если прямо сейчас мне взять, забить на всё и отъехать кукухой, то можно будет ещё успеть прожить недолгую, но счастливую жизнь, ибо за все желания приходится расплачиваться их исполнением. За нежелания тоже…

– Дорогая, я так устал, промёрз, плохо себя чувствую. Боюсь, что сегодня я больше ни на что уже не способен…

– Покажи лизык!

– Может быть, язык?

– Нет, но давай договоримся: ты не пытаешься съесть меня, я не пытаюсь съесть тебя.

– Спасибо, что не яблососину. По рукам.

Женщины могут всё, но в большинстве своём просто стесняются. Девочки постоянно завидуют мальчикам, ибо тяжело всю жизнь делать вид, что не хочется трахаться на первом свидании. Девушки делятся на тех, кто качает бедрами, и кто качает права. Первые определенно выигрывают, но Боже, есть ли смысл сокрушаться, что в жизни всё через задницу, если по Библии мы произошли от Адама и Евы, у которых было три сына? Сильная женщина, как козырная дама в колоде жизни, независимо от статуса и положения бьет даже туза. Но никогда не стоит забывать, что козыри, по воле тасовки, в начале кона назначает сдающий, а любая дама сама по себе – всего-навсего три очка. С королем – семь, с валетом – пять. С тузом либо четыре, либо четырнадцать. С другой дамой – шесть, как повезёт. Ведь в жизни, ровно в картах, всё зависит от расклада и правил игры. И джокера. А крупье? Крупье не нужен!

– Для большинства удовлетворение низших биологических потребностей – это единственная и конечная цель жизни. А у тебя какие потребности?

– Сделать этот мир лучше…

– Ну, тогда исполни мне куни. Если справишься мазово, значит и мир станет ближе к совершенству! В общем, делай хорошо – и будет хорошо. Два в парадный, один в шоколадный, от перемены мест слагаемых оргазм только приближается…

Конечно, у близорукого гинеколога всегда мокрый нос, но читаю классика современной речетативной поэзии: «Любые отношения делятся на четырнадцать не статичных во времени периода: конфетно-букетный, кобельково-ответный, орально-глотательный, носорожеко-сверчковый, ротешно-жопешный, игрушко-интимный, ролеигровой-БДСМный, устало-анальный, котлетно-первертный, устало-первертный, эго-мастурбационный, алко-ментальный, буддийско-эзотерический и период саморефлексии».

Интересно, где в этой системе координат потерялись мы, если вместо слов: «Доброе утро» наступает пора говорить: «Желаю тебе дня, который ты заслуживаешь»? И пусть карма сама разбирается со всем этим дерьмом, ибо духовный рост больше похож на болезненное сползание с пьедестала собственных иллюзий. Ведь чем реальность отличается от фантазии? Тем, что мечты сбываются, но в итоге все оказывается не так, как ты себе это представляешь.

Запретные плоды разлетаются, как горячие пирожки. Время сейчас такое. Доброе. Идеи толкают к разговорам. Разговоры – к действию. Действие, в свою очередь, порождает чувство. Чувство похоти, а ценности, как отпечатки пальцев, у каждого свои. Ты даже не догадываешься, что кому-то служишь. Как минимум, причиной для мастурбации. Как зовут твою причину – остаётся только догадываться. В первую голову, причине. Во вторую – твоей голове, в которую ты готов взять всё. Отовсюду. У всех подряд, и в особенности у таких же страдальцев, как ты сам. И пускай при следующей случайной встрече в неслучайном месте они вновь сделают вид, что с тобой незнакомы, не торопись выгонять из себя беса. Возможно, это единственное настоящее, что у тебя есть. Ведь она так неприлична, что аж приятно посмотреть.

– Рот закрой, я всё сказал!

– А я не всю обиду проглотила!

– Любое из состояний – мысль. Не нравится состояние? Поменяй мысль.

– Спасибо! Помоги с обменом: «Мужик не пёс, на кости не бросается».

– «Собаки нас любят, потому что у нас внутри кости»?

– Спасибо! Пойду запишусь на фитнес.

В групповом сексе не важно, из какой ты группы, даже если ты – самовыдвиженец. Никогда не появится третий, если кто-то действительно счастлив вдвоём. Но испортить можно всё. Особенно сейчас. Один видит в луже муть, другой – отражающиеся в ней звёзды, но мало кто обращает внимание на своё отражение. Поиски души – штука… многосторонняя. По крайней мере, ею можно объяснить иерархию от «невменяшек» через «невротиков» к «безналичницам». Ведь в то время, как кто-то делает лучше этот мир, кто-то должен его и олицетворять. Вангую, многие мужики так и не дождались, пока их плевок шмякнется: посыл высыхает в полёте, пока безбелковая диета порождает дилемму «сплёвывать или глотать».