Пролог

От неё пахло молоком и мускатным орехом. Стебли сухой травы переплетались с прядями черных, спадающих с плеч, волос. Слегка полноватая, что ничуть не портило её. Пышная грудь и округлые формы притягивали к себе и привлекали внимание. Она откинула руку юноши, поднялась и села к нему спиной. С серьезным и задумчивым выражением лица она принялась выбирать из волос стебли травы.

Юноша прильнул к ней сзади, прижался телом к спине девушки и ощутил всю её теплоту. Поцеловав плечо, затем шею, он плавно тянулся к её губам.

– Отстань! – Раздраженно произнесла девушка, оттолкнув его плечом. И, как ни в чем не бывало, продолжила приводить волосы в порядок.

– Выходи за меня замуж! – Робким голосом произнес Мазсе.

Каштановые волосы, ярко зеленые глаза, на лице только начала пробиваться щетина. Невысокого роста, но весьма крепкого телосложения для своих шестнадцати лет.

– Ха-ха-х, меня уже сосватали. И если наше отсутствие заметят, мой будущий супруг отрубит тебе твою привлекательную голову. – Произнесла девушка, ехидно улыбнувшись и слегка потрепав Мазсе за подбородок.

– У моего будущего мужа сотня всадников под командованием, он знатен и богат.

– Ему за сорок! – Раздосадовано выпалил Мазсе, – мой отец командует тремя тысячами всадников. Сам Акиннаез отдал этот город ему!..

– Ха-ха, – смех девушки прервал его речь, – Ты младший сын. Все что у тебя есть – это твой конь и лук. У тебя даже доспехов нет. Ни армия, ни Аббий никогда не будут твоими, их получит Араме по праву старшего сына и наследника. Ты ещё так молод и так глуп. Мне уже восемнадцать и желающих взять меня в жены с каждым годом все меньше и меньше. И я не собираюсь ждать, пока ты прославишься и разбогатеешь. Вот будет у тебя сотен пять всадников, тогда и приходи свататься. Кто знает, может быть, мой муж к тому времени умрет на какой-нибудь войне…

– Но я люблю тебя, я ещё ни к кому не испытывал таких чувств.

Я, я вызову его на поединок, и если он хочет обладать тобой, то пусть сначала попробует победить меня!

– Ооо, даа! И можешь сразу попрощаться со своей очаровательной мордашкой.

– Я не боюсь его. Я быстрее и моложе!

– Ой, все, отстань! Одевайся. – Вспылила девушка, швырнув одежду в лицо Мазсе.

С расстроенным и удрученным видом он натянул штаны из толстой кожи, застегнул жилет и принялся обувать сапоги.

– Ну, ты чего? – Спросила девушка, обняв и поцеловав его.

– Пойми, это не любовь. Это все пройдет, просто я первая у тебя. Ты скоро забудешь обо мне, вот увидишь. – С улыбкой произнесла она.

Когда они оба оделись, то слезли со стога скошенной травы и разными дорогами направились в город. Мазсе шел медленно, вспоминая её пылкие поцелуи, нежные объятия.

– Не могу я её лишиться, вот уже завтра она уедет со своим мужем, и я больше никогда её не увижу. – Думал Мазсе.

Сильный гнев и обида охватили его сердце. Одержимый тревогой, он побежал, бежал так быстро, как никогда раньше не бегал. Вскоре из-за холмов показался город. Скорее это был большой поселок. Сератае редко задерживались подолгу на одном месте. Дома Аббия представляли собой либо шатры и палатки из меха и кожи, либо наспех вырытые землянки. И только редкие дома особо знатных людей были сложены из бревен.

Повсюду в городе кипела работа, люди сновали туда-сюда, натыкались друг на друга, что-то кричали. Мазсе не нравилась непривычная суета, царившая на улицах. Людей, казалось, было больше чем обычно. Он почти добежал до своего дома, как увидел всадников в тяжелой ламеллярной броне с копьями длиной в полтора человеческих роста.

– Отец вернулся! – Подумал Мазсе.

Эти всадники были элитой сератайского войска, те с кем отец уехал в очередной набег на Антерол, самое западное из Восточных королевств, приграничное царству сератаев.

Мальчик обгонял одного всадника за другим, пока, наконец-то, не добежал до крыльца родного дома. Дом был сложен из бревен в два этажа. Крыша была сбита досками и покрыта соломой. На крыльце он увидел с десяток толпившихся всадников. По их хмурым лицам Мазсе понял, что-то случилось…

– Скилур! – Воскликнул Мазсе, узнав одного из своих старших братьев среди всадников.

Подбежав, он вцепился в него так крепко, что послышался скрежет брони, надетой на брата. Неожиданно для Мазсе слезы подступили к его глазам, и он разрыдался.

– Где ты был? Мы отправили людей на твои поиски… – тихим голосом проговорил Скилур, – отец… он, Таргитай и Скил попали в западню, устроенную рыцарями Антерола. Выжившие сказали, что там была бойня. Мы с Араме выжили лишь потому, что вели большую часть наших всадников на встречу с Акиннаезом. Отец и братья отставали, они хотели собрать как можно больше добычи с деревень. Пойдем внутрь. Араме будет произносить речь перед советом.

Войдя в дом, мальчик увидел тела отца и братьев. Их положили на столы посреди комнаты. Вся знать собралась вокруг убитых. В дальнем углу комнаты, отдельно от всех сидела Терея. Она, прикрыв рот платком, молча наблюдала за происходящим, только слезы, текущие по ее щекам, выдавали ту боль по потере мужа и сыновей, которую она сейчас испытывала. Среди собравшихся знатных всадников мальчик узнал лишь некоторых из них, которых чаще всего видел на совете отца, одноглазого Палака и седоволосого Партатую, возраст которого уже приближался к семидесяти. Шея отца была замотана льняным платком.

– Братья! Все вы меня знаете как старшего сына вождя нашего, Теорека. Мой отец и мои братья были сражены коварством наших врагов. Отец погиб от удара в горло этого предательского клинка, – Араме поднял вверх обломок меча,      – Я вместе с вами, плечом к плечу, стоял против врагов нашего царства, проливал кровь за нашего вождя и за царя! Помните ли вы это соратники мои?

– Да! Мы знаем тебя Араме! Мы помним! – Взревел весь зал.

– Мы с тобой! – Раздавались крики с задних рядов.

Примите ли вы меня как вождя вашего по праву наследования? Пойдете ли вы за мной в поход на Антерол во имя мести? Поможете ли вы мне стереть это проклятое царство с лица земли нашей?

– Да! Мы с тобой! Мы за тебя! Да здравствует вождь Араме! – Вновь раздался рев ещё более оглушительный, чем первый.

– Через три дня мы выезжаем к Антеролу! Наш царь одобрил этот поход и выдвинулся к столице королевства с тридцати тысячной ордой всадников. Мы присоединимся к нему под стенами замка и сожжем это королевство дотла. Ещё никогда со времен Великого Всадника, Восточные королевства не видели более разрушительного похода и столь великой орды!

Когда Араме закончил речь, чертог рукоплескал, выкрикивал брань и похвалу. Все были увлечены предстоящим кровопролитием настолько, что уже, казалось, забыли о трех телах, лежащих на столах. Все, кроме мальчика, который глаз не мог отвести от платка на шее своего отца.

Когда стемнело, за городом сложили большой погребальный костер, в центре которого поместили Теорека и двух его сыновей. Мазсе не мог смотреть на то, как пламя пожирает отца и отвернулся, уткнувшись в грудь к Скилуру.

– Смотри! Ты должен это видеть! И вспоминать всякий раз это мгновение, когда будешь медлить с убийством твоего врага. Запомни, Мазсе, либо ты убьешь его, либо сам окажешься на месте отца. – Сказал Скилур, всматриваясь в лицо мальчика, а затем развернул его обратно к костру.

Мальчик смотрел, как взвиваются вверх языки пламени, и не верил, что это его отец, тот самый могучий Теорек сын Донора, правая рука царя. Тот самый непобедимый всадник, наводящий ужас на все Восточные королевства! Легенда! Ему казалось, что это всего лишь сон, и вот-вот он проснется, увидит отца, а тот вновь будет учить его стрелять из лука и биться на мечах.

Когда пламя костра начало угасать, а люди расходиться, Мазсе подошел к своему старшему брату со словами:

– Я еду с тобой и со Скилуром на войну!

– Не слишком похоже на просьбу, братец. – С улыбкой произнес Араме.

– Потому что это не просьба. У меня есть свой лук, меч и щит. Дай мне коня, и я буду не хуже любого всадника из твоего войска. По меткости я не уступал отцу.

– Рано тебе ещё… когда тебе исполнится восемнадцать, я возьму тебя в какой-нибудь набег, но не сейчас. Я не смогу командовать войском и смотреть за тем, чтобы тебя не убили.

– Я смогу, брат, – вмешался Скилур, – нам было по пятнадцать, когда отец отдал нас на воспитание Акиннаезу. Ему давно уже было пора испытать себя в бою. Ты же не хочешь, чтобы он был как Нессиоти?

Араме выдержал недолгую паузу и сказал:

– Его смерть будет на твоей совести, и у матери прощение за это вымаливать ты будешь.

Скилур ничего не ответил, лишь образ матери встал у него перед глазами, оплакивающей своих детей и любимого мужа.

– Она не перенесет смерти ещё одного сына. – Говорил голос в его голове.

– Завтра с утра покажешь мне, на что ты способен. – Произнес вслух Скилур.

Мальчик всю ночь проворочался, не мог заснуть, толи неудобный соломенный матрац тому виной, толи душное, сухое лето, а может беспокойные мысли об отце и воспоминания терзали его сознание.

Когда уже начало светать, он, всё-таки, забылся сном. Во сне ему привиделась его любовь, полноватая и пышногрудая сератайка, от которой пахло мускатным орехом. Мазсе снова признался ей в любви, он был уверен, что его чувства окажутся взаимными, ведь за его спиной было огромное тридцати тысячное войско, тело его было покрыто шрамами, полученными во множестве битв, а сам он стоял на руинах, завоеванных им царств. Но на этот раз, когда вот она, его любовь на расстоянии вытянутой руки, и никто не посмеет встать у них на пути, как только Мазсе сделал шаг ей на встречу, свои же воины повалили его на землю и за ноги поволокли куда-то в пропасть, в темноту…

– Вставай, давай! – Накричал на Мазсе Скилур, вытягивая его за ногу с кровати.

Мазсе понял, что сон развеялся, лишь когда упал на деревянный пол.

– Одевайся и выходи, у нас мало времени, всего день до отъезда.

Мазсе, с горечью и досадой посмотрел на брата, мысленно проклял сон, жару, грязный, пыльный пол на котором оказался, перевернулся на живот и пробубнил через зубы что-то похожее на согласие.

Скилур не разобрав ответа, посмотрел на Мазсе так, как родители смотрят на капризных детей, и молча вышел.

Закрыв глаза и немного помедлив, будто пытаясь вернуться в свой сон, Мазсе, наконец-то, поднялся. Он отряхнулся и начал одеваться. Открыв сундук с вещами, он с досадой заметил, что выбор очень скуден. Три жилетки из кожи, накидка из овечьей шерсти, две пары льняных брюк, две пары сапог, одни обитые шерстью. Мазсе предпочел остаться в том, в чем был одет вчера.