© Александр Беляев, 2017

ISBN 978-5-4483-6210-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вторая половина

Майская ночь

 
Глаз флигеля, желтый и цепкий,
В стране, где оттенки незримы.
Деревьев тяжелые ветки
И тени и веки любимой.
 
 
Казалось, смолой закипала
И пламенем, плотно-весома
Из каждого зева лизала
Густеющий вар чернозема.
 
 
Казалось, рассвета не будет,
Забрались в тоннель и не выйти
Где черный юродствует пудель
В своей уморительной прыти.
 
 
Со всем измеримым прощаясь
Земное ушло в запредельность
И долго о той совещалась,
Которой леталось и пелось.
 

1984 г.

Вы говорите…

 
Вы говорите что-то о приличье,
Но знаю, как постыла и убога
Вам ваша жизнь, что впившись в мертвом клинче
О если б крылья только, только ноги
Она скрутила, каждую частичку
Души и тела жадно иссушила
Вы говорите: «К вашему величью
Лишь прикоснусь – живительная сила
Чела коснется, стынь отогревая,
Позвольте ж ненавязчиво служить вам
Хоть изредка. О Боже, как мала я!
Не знаете, что в этот миг ложиться
Невидимым перстом благословенья
На ваше сердце тайный светоч ризниц,
Где вы найдете чашу искупленья
За жертву этой беспросветной жизни
 

1985 г.

Неведомое

 
Сначала ждать, почти не веря,
Порою с миною досады,
Что жарко там, где ждал прохлады,
Пугаясь долгожданной двери.
 
 
Но что-то вспыхнуло, сместилось,
И твердо зная – завтра поздно,
Как бы в ломоте предгриппозной
Войти, отдаться ей на милость,
 
 
Быть битым, изорвать перчатки,
Лежать, зализывая раны,
И вдруг почувствовать нежданный
Горячий след святой печатки.
 
 
Чем одарила? Слаще? Горче?
Да был ли там? Да было ль это?
Немного тени в далях света,
Иль светлячок во мраке ночи?
 
 
Иль никого. Себя услышал
И не приметил отраженья?
Искал внутри опроверженья
Иль доказательств, данных свыше?
 
 
Сошел с ума? Самовнушенье?
О, покажись! Сезам, откройся!
Ты клад сокрыл? Браслеты, кольца?
…………………………………………………………..
Нет, ввысь ведущие ступени.
1985 г.
 

Карма магра

 
Все эти ценности-условности,
Все эти пажити-повинности,
Сопротивленье вздохам совести,
Благоволенье чьей-то милости
 
 
Все эти горести по поводу,
Все эти возгласы: «Научены!»
Перроны-встречи, рельсы-проводы,
Стремнины, омуты, излучины,
 
 
Трагедии-сиюминутности,
Сокровища сиюизвестности
Полуослепших монстров скупости,
Самоубийц неинтересности.
 
 
Все, что клеймят жрецы забвения,
Каленым жезлом жгут романтики —
Не мастерская ль вдохновения?
Не знаки ль внеземной дидактики?
 
 
Плюс-минус противоположностей,
Ступени неуничтожимости,
Греха и блага вечный множитель
На тропах тайных и извилистых.
 

1985 г.

Размывы

 
Каких обид неясный зов
Почти неразличимый всуе
Однажды пересытит кровь
Смерчи и ливни в ней прессуя?
 
 
И если стон незаменим
И тишина необъяснима
И не отчетливей, чем дым
Раздумий зреющая сила,
 
 
Когда бессмысленней чем звон
Слов многоярусных плетенье,
Но от признанья нем наклон
Так, словно сдан на попеченье
Творцом природы тайный смысл
Незначимости и размыву,
Где формы знак – лукав и пришл,
А пониманье молчаливо —
Не жди ответа на вопрос,
Не изводи себя курсивом:
На завершенность поз и рос
Значенье не переносимо.
Побег, буравящий асфальт
Иль голос снов и вдохновений
Неизъяснимее, чем альт
В оркестре скрипок совпадений.
 

1985 г.

Двое

 
С философией
Вечно в споре
Горный оползень,
Ярость моря.
С покаянием
В смутных душах
Время-таянье —
Слушай, слушай…
– Над развалинами
Крепостными
Побежали мы —
Пел осинник.
– Нас штурмуют
Растений полчища-
Пели стены.
В бойницах корчился
Непонятным оскалом
Древности,
Стержнем ржавым,
Куплет о верности.
Отзвук славы
И мох меж плитами
Рва канавы
Плющом утыканы.
 
 
Все в движенье,
Лишь двое замерли,
Как в мгновенье
Подъема знамени.
 

1985 г.

Ощущения

 
Я вас ловил часами,
Ваш гид и ваш свидетель
В мозаике касаний,
В загадке, как раздеть их?
 
 
Смешав цвета и тени
По просьбе гамм-созвучий
Я предавался лени
Дождинки в чреве тучи.
 
 
То вовсе из природы
Органных пассакалий
Текущим эпизодом
Пил океан печали.
 
 
Как будто взять измором
Безмолвие сезама
Утратил пыла порох
И заболел слезами.
 
 
И не было прощенья
Ужасному проступку
В слепом перемещенье
Стены в тоннеле жутком.
 
 
Но в это угасанье
Пустынных коридоров
Спокойными глазами
Глядит, желанн и дорог,
Блик ласкового света
Простой метаморфозы,
Где ничего не спето
И ничего не поздно.
 

1985

Ожидание

 
Пока что я полон чужим,
Но где-то свое притаилось,
И только тончайший нажим
Затеплит желанную милость.
 
 
Пока что сознанья клише
Заполнило сказанным, спетым,
Не мною, разумный кошель,
Забывший о музыке света.
 
 
Я знаю, и это пройдет,
Но все же немного печально,
Ведь светит лишь то, что грядет,
Покуда подспудно и тайно.
 

1985 г.

Взгляд с самолета

 
Карточные домики,
Кукольные праздники
В равнодушном промельке
Мимолетной пластики.
 
 
Ромбики, квадратики,
Спичечные елочки:
Видят грязь старатели —
Здесь же все на полочки
Ладненько разложено —
Четкость и гармония.
Лакировка? Боже мой,
Китеж-град, Инония!
 
 
О, раздвиньте взгляды же
В синеве заоблачной,
Не скучна ли правды жесть
Тех, кто жив прополочкой!
 
 
С эмпирей возвышенных
Глянуть, не хотите ли?
Дивным светом дышит смыв
С будничной обители.
 
 
Успокоим души мы
Мыслью иллюзорною:
Сей мирок игрушечный
Не страшит и взорванный
 
 
Только бы не снизиться,
Задержать полета миг!
Но, пардон, провизия…
Керасин с пилотами…
 

1985 г.

Лубок

 
Отвернусь от настоящего,
Поселюсь в лубочной, красочной,
Что пестра, но ненавязчива,
Позолочена, но празднична.
 
 
Пусть оберткою подарочной
Пусть рекламной этикеткою,
Резвой детскою скакалочкой
Неказистою, но меткою
Скоморошьей прибауткою,
Ладной дымковской игрушкою
Развернется недоступная
Волость окрика петушьего.
 
 
Чтобы все понятно-радостно
Там, где дьявольски запутано
Или слишком многоярусно,
Затуманено, закуклено
В нашей будничной обычности,
В вечной недоговоренности
Полуправд разноязыческих,
Многословий пустозвонностных.
Чтобы звалось черным – черное,
Другом – друг, а недруг – недругом,
Чтоб опорою плечо мое
Утомленным, чтобы грудь дугой.
 
 
Не навечно, так хоть временно
В доме чувств простых, отчетливых
Поселить мою потерянность,
Чтоб раешными полотнами
Мир глядел, чтоб окна настежь всяк —
В душу, в небо, в вечер ласковый…
………………………………………………………….
Так нечаянно расплачешься
Неоконченною сказкою.
 

1985 г.

Осенний сонет

 
Как не сгуститься облакам
Над сном пустынных перелесков,
Где то печали занавески,
То вдруг – прозрения строка.
 
 
Где поседевший великан
Идет – и каждый шаг приглушен,
Лишь очарованные души
Летят к большим его рукам.
 
 
Кому-то ночи коротать
В воспоминаньях лиц и судеб,
Кому-то двери затворять
 
 
И знать, что сердце не осудит
Излишне вычурный наряд
Пришедшей из осенних буден.
 

1985 г.

Медитация

 
Я снова к вам из царства тьмы
Из пепла грусти – в света праздник
Вошел смиренным и немым,
Спасенным от ужасной казни.
 
 
Вошел – и сел у бледных стоп
Той, чей глагол сплетен из зова,
Внимать движению цветов
В беззвучном танце бирюзовом.
 
 
Покуда фон менял окрас
В невыразимом вихре темы,
Рисуя трепетную вязь
Едва означенной поэмы,
 
 
Покуда возникал тоннель
И открывались дверь за дверью
В тишь первозданности, в метель
Падучих звезд, в «могу» и «верю»,
 
 
Покуда книжных аксиом
Ломалось гор нагроможденье,
В необъяснимом и простом
Одно лишь виделось – знаменье.
 
 
И вещих знаков тайный лик
Являло первооткровенье,
И был то хладен – то слезлив
Мотив слиянья дня и тени.
 
 
И мне казалось – то иду
За бликом той, чья власть незрима,
То вдруг огнем ярчайших дум
Черчу небесные перила…
 
 
Увидеть надпись, что, омыв,
Не отпускает жизни лета…
«Я к вам пришел из царства тьмы,
Но я унес частицу света».
 

1985 г.

Путь

 
Прозрачность чувств, размытость слога,
Нечеткость образов и лиц,
Неосвященная дорога,
Сознанья узенький пролив.
 
 
Где справа – страх глазами мидий
Сквозь створки вперился во мрак,
А слева в глыбе чащи виден
Знакомый всем печали знак.
 
 
И лишь мелодию неясно,
Почти на грани забытья
Поет рассеянно и властно
Необъяснимого смутьян.
 
 
Он околдует сутью звука,
Его внебуквенной строфой,
Он тот, кто зрел лицо испуга
Как новым краскам нужный фон,
 
 
Он тот, кто вел и был ведомым
(Как мне казалось), но куда?
Прочь от крыльца родного дома,
Свои пожитки раскидав?
 
 
Иль был ключом от новых комнат,
От скрытых в стенах тайников,
Где невозможно не припомнить
Себя в круженье мотыльков.
 
 
Итак, по ниточке сознанья,
Сквозь гущу скорченных дерев
Прийти к истокам узнаванья
Всего, что чувствуют, прозрев.
 

1985 г.

Жалоба 1

 
Я огляделся и отметил
Черты недавних изменений —
Хотелось крикнуть, что в ответе
Не мы, ни первый, ни последний,
Что непрерывного смещенья
Сюжет не нами узаконен,
Что было свыше повеленье,
Чья правда всех куда-то гонит.
Не мы виновны, тают снега
Тысячегорбые верблюды,
Увы, незримы планы неба
И лишь незнаньем живы люди.
(О, не заведуют познаньем,
Подвергнув тайну остракизму,
Когда в рожденье-угасанье
Лишь блик уродующей призмы).
 
 
И вот плетется сеть морщинок
И уж былым надтреснут голос,
И тот, с кем боль не разобщила
Тобою каждым днем исколот.
 
 
И засыхает сочный стебель
И увядает пышноцветье,
Как вдруг свершившуюся небыль
Явит душа: мы те же дети,
Забытые тобой и каждым
Внутри изрядно ржавой клети,
Желающие спеть о важном
Лишь нам поведанном секрете.