От автора

С начала разрушительных 1990-х годов открылись более объективные картины создания более адекватной картины сравнительно недавнего исторического прошлого страны. Из-под покрова тайн, умолчаний и догматических напластований высвобождаются идейные основы эволюции внутренней и внешней политики государства. В научный оборот введены разнообразные комплексы архивных документов. Необычайно расширился поток изданных воспоминаний и размышлений участников исторических событий. Освещаются события, имена и деяния, до недавнего времени составлявшие строгую государственную тайну.

Высказано немало оригинальных идей и концепций, по-разному объясняющих исторические факты и процессы. Распад СССР породил массу попыток вскрыть истинные причины этого события, заставил тщательно анализировать противоречия, сопровождавшие развитие Союза от рождения до крушения.

Не менее драматичной оказалась и послевоенная история. Советскому Союзу, по сути дела, не удалось выйти из войны с «капиталистическим окружением» и заняться мирными делами. Как выяснилось вскоре после поражения Германии, в 1945 году война для СССР не закончилась, изменились лишь ее фронт и характер. Война с Германией и ее союзниками парадоксальным образом переросла в «холодную войну» с США и их союзниками.

Можно, конечно, удивляться тому, что, несмотря на огромную значимость этого периода для понимания всего последующего развития страны, он до сих пор не получил всестороннего и достаточно глубокого, а главное – объективного освещения в отечественной историографии. Знания об этом периоде остаются неполными, во многом односторонними, часто недостоверными, а нередко носят мифический характер. Удивляться здесь, собственно, нечему: в еще относительно недавнее время историческая наука в нашей стране была настолько идеологизирована и политизирована, что не давала возможности адекватно воспринимать и объективно освещать подлинную историческую реальность.

Внутриполитическая ситуация в СССР в первые послевоенные годы так или иначе была связана с двумя ключевыми вопросами. Первый вопрос – о восстановлении народного хозяйства, сельское хозяйство было практически разрушено. Второй вопрос – какими средствами, силами и темпами развивать сельскохозяйственное производство.

Объективный научный анализ, основанный на тщательном изучении и сопоставлении всех свидетельств, в первую очередь – архивных, позволяет пролить свет на процессы, разворачивающиеся в СССР в послевоенное время, а также понять, почему не пошли реформы в области сельского хозяйства. Постепенно рассеивается пелена предрассудков и предвзятостей, скрывавших (во многом и поныне еще скрывающих) историческую правду.

Целью данного исследования является как раз стремление содействовать тому, чтобы путь к восстановлению исторической истины не был мучительно болезненным и чересчур долгим.

Если у читателя по прочтении этой книги появится желание по-новому взглянуть на послевоенную историю развития сельского хозяйства, поразмыслить над тем, какой дорогой ценой приходилось всякий раз расплачиваться обществу за историческое беспамятство и пренебрежение уроками истории, если он яснее и глубже осознает, что без уважительного отношения к прошлому своей страны нет будущего и немыслимо высокое историческое самосознание народа, то автор будет считать свою задачу выполненной.

Глава I

Обстановка в деревне 1946 – 1960 гг. Крестьянские беды. Голод. Гнилая картошка. Зерно для сева. Нехватка продовольствия. Пленум ЦК ВКП (б) 21 – 26 февраля 1947 г. Остаточное финансирование. «Дыра под Москвой». Кадровик А. Н. Ларионов. Важная отрасль. Сентябрьский Пленум ЦК КПСС 3 – 7 сентября 1953 г. Пленум ЦК КПСС 25 – 31 января 1955 г. Надои увеличились в три раза. Герои труда – доярки. Высокая награда. Однозначная оценка. Прелюдия к авантюре.

1.

Рассмотрение обстановки и условий, в которых происходило восстановление разрушенного войной народного хозяйства страны, требует выявления с точки зрения принципа историзма экономических, политических и социальных событий, которые объективно соответствовали тому периоду.

Воспроизведу, хотя бы в самых общих чертах, картину огромных трудностей и лишений, которая предстала после войны.

Рязанская областная Чрезвычайная комиссия подсчитала ущерб имуществу и хозяйствам в 18 районах по эвакуации и в 3-х районах при оккупации немецко-фашистскими войсками в конце 1941 года. По 21 району и городу Рязани на 1 декабря 1943 года сумма причиненного ущерба колхозам, учреждениям составила 181647900 рублей. Было уничтожено или частично разрушено 139 сельскохозяйственных строений, 3369 сельхозорудий и машин, 114 животноводческих помещений, 22 культурные и коммунально-бытовые постройки, 4 мастерские по ремонту сельскохозяйственной техники, разграблено и отобрано 12032 тонны зерна, 4813 тонн картофеля. Погибли при эвакуации 17576 голов крупного рогатого скота, 9886 лошадей, 129 племенных лошадей, 4288 свиней, 31752 овцы, 10679 голов разной птицы. Уничтожено 131350 гектаров садов. ¹1 Ужасная картина. Война опустошила не только районы, подвергшиеся фашистской оккупации, но и хозяйства в тылу страны.

Беды, как сети, опутали крестьян. Навалились неблагоприятные природные условия. В 1946 году земля, и без того истощенная за годы войны, не дождалась дождей. Урожай сгорал на глазах сельчан. Замечу, для того, чтобы как-то поднять настроение крестьян, вспомнили про старинный церковный обычай, по селам проводили забытые уже крестные ходы. Но и после дожди не выпали. Председатель колхоза «Красноармеец» Елатомского района Рязанской области пригласил для молебна священника. Молебственное шествие двигалось по полю, а впереди шагал сам председатель. Досужие люди посмеялись над этой глупой, по их мнению, затеей и осудили председателя как отсталого и недалекого руководителя. По этому поводу опубликовали в областной газете «Сталинское знамя» статью под названием «Когда работают по старинке». В ней написано, в частности, что члены правления во главе с председателем колхоза Сидоровым живут отсталыми настроениями, передовой агротехнике и опыту лучших хлеборобов они уделяют меньше внимания, чем вредным суевериям и религиозным обрядам.²2

Этот факт свидетельствует о том, что люди, находясь в безысходном положении, вынуждены были обращаться к религии.

В 1946 году в большинстве колхозов Нечерноземья собрали лишь по 3-4 центнера зерновых с гектара. Это был голод. На трудодень выдавали по 0,5-1 килограмму зерна сомнительного качества, по 2-3 килограмма картофеля и немного соломы. Сена, как и денег, крестьяне не получали. Они жили, употребляя в пищу хлебный суррогат и лебеду. Уроженец деревни Ленина Новодеревенского района С. Д. Жижов до сих пор помнит лепешки из лебеды. Участник Великой Отечественной войны Н. И. Букреев из села Таптыково Сараевского района тоже вспоминает ужасы того голодного детства и вкус «лебединых» лепешек. Как выпекали такие лепешки? Способы приготовления записаны нами по воспоминаниям пенсионеров, бывших колхозников. Вот что они рассказали.

«В голодный 1946 год лебеду мы заготавливали на зиму. Сначала срывали ее цветы, потом сушили. Затем на ручной самодельной мельнице перемалывали и получали «муку». Просеивали ее через сито, засыпали в кастрюлю, заливали водой и добавляли немного ржаной муки. Так получали тесто, а из него уже пекли лепешки. Их вкус? «Трава и есть трава», – вспоминают они. Если побольше добавить ржаной муки (1:1), то выпекут «хлеб», вкус которого забыли за годы войны.

Подобным способом делали и муку из желудей. Результат, правда, был несколько иной: после ее употребления вздувался живот, опухали руки и ноги.

Был и еще весьма знатный «продукт» – гнилая картошка, оставшаяся с осени в поле. «Продукт» из нее называют по-разному: ковырки, деруны, лейтенанты, офицерики, квадрашки, ландушки.

С ними у крестьян связаны не лучшие воспоминания. «Рецепт» их приготовления несложен: гнилую картошку сначала отмывали от грязи, очищали от шелухи, промывали, сушили. После сушки толкли в ступе. В толокно сыпали горстку ржаной муки (а чаще не добавляли) и пекли лепешки. Или такой способ: гнилую картошку растирали на самодельной терке. В полученное месиво, по возможности, добавляли муку. Тесто готово, оставалось лишь поджарить лепешки на воде. «Блюдо» пахло гнилью. Казалось, что ешь резину. Или еще такой способ: из тертой картошки делают выжимки, добавляют чуть-чуть муки и запекают на сковороде. Лепешки получались синие.

Отстой крахмала от тертой картошки собирали, увозили продавать. На деньги покупали кое-что из одежды или хлеб. Из крахмала в праздничные дни тоже пекли лепешки. Настоящих картофелин доставалось, как правило, по 1-2 штуки на члена семьи в день. ³1

А как добывали гнилую картошку? Сошлюсь на воспоминания жителя села Колесня Захаровского района А. С. Николаева, хранящиеся в Государственном архиве Рязанской области: «Был я у родителей один, и шел мне седьмой годок. И вот по весне 1946 года в 4 часа утра пошли мы с матерью, Анной Васильевной, в соседнюю деревню Высокие Дворики, что от нас в 18 километрах, голодные, холодные, раздетые. На ногах у меня были калоши, привязанные тряпочкой. Они постоянно слетали. Я их снова привязывал. Но все-таки мы дошли до этого поля и стали, испуганно озираясь, собирать. Было это небезопасно, ведь картошка-то государственная. На обратном пути в деревне Стенькино попили воды из колодца, мать достала 2 лепешки из этой картошки. И в следующей деревне Демкино остановились у колодца. Тетка одна вышла и дала нам простокваши. Я уснул. Сколько спал, не помню. Мать подняла, и мы прошли дальше. По дороге собирали щавель и ели. Подошли к мосту. Сил уже не было. Я заплакал, мать – тоже. Не знаю, сколько просидели и проплакали. Но все-таки дошли до дома. При входе в дом я и мама упали и уснули».⁴2

Факты свидетельствуют, что голод страшно омрачал условия деревенской жизни.

Но и в тяжелейшей ситуации крестьяне принимали меры к тому, чтобы засеять поля, выйти из трудного положения, собирали зерно из личных запасов крестьян.

К сбору семян, решению «тугих» проблем подключались пионеры и школьники. Например, пионеры и школьники села Дядьково Рязанского района выступили с почином и взяли такие обязательства: каждый школьник брался собрать и сдать колхозу 20 килограммов золы, 15 килограммов птичьего помета. Их почин поддержали по всей области. ⁵3

В районах, освобожденных от немецких оккупантов, не было ни коров, ни лошадей, ни плугов. Черствую, отвыкшую от плуга землю вскапывали вручную. Ладони женщин покрывались кровяными мозолями. Землю пахали на себе, впрягаясь в плуги, опять же, в основном, женщины.

Невосполнимы были людские потери. Миллионы наиболее трудоспособных сельчан погибли на фронте, в застенках фашистских концлагерей. В послевоенной деревне не было семьи, которую бы не постигло горе утраты близких.

Нанесенный войной моральный, психологический урон сказывался на всех сторонах жизни. Ощущалась острая нехватка продуктов, товаров первой необходимости, жилья, работников медицинского и культурного обслуживания. Вот что показала проверка, проведенная в те годы Рязанским областным исполнительным комитетом. В документе говорится, что в Новодеревенском, Рыбновском, Шиловском, Семионовском, Тумском, Сасовском, Скопинском, Кораблинском, Старожиловском и Ухоловском районах торговая сеть крайне неудовлетворительна. В продовольственных магазинах часто нет кондитерских изделий, овощей, круп и сахара, очереди за хлебом. Жители Скопинского района ходят за хлебом за 5-9 километров, но и оттуда не всегда возвращаются с ним.

Жители деревни Княжи Бельковского района ходят в магазин за 30 километров, в Касимов. В Ермоловском, Чучковском, Князевском сельпо Скопинского района нет в продаже керосина. В Кораблинском районе не продавали спичек. Комиссия Рязанского облисполкома отметила, что в скобяных магазинах не было в продаже топоров, пил, ведер, гвоздей, эмалированной посуды, многих хозяйственных и строительных материалов, учебных пособий, чернильниц, блокнотов, перьев и школьных красок. Один из покупателей обратился к продавцу Тумского сельпо Рязанской области тов. Телышевой:

Дайте мне шнурки к ботинкам.

Вот, пожалуйста, вам две катушки ниток. Из них вы сами можете сплести шнурки.

Готовых шнурков не нашлось ни в одном магазине. ⁶1

Восстановление нормальной жизни на селе проходило в тяжелейших социально-бытовых условиях, при скудном питании населения. О каких-либо трудовых успехах можно было тогда говорить?

История не имеет сослагательного наклонения, но я задаю себе вопрос, а как бы развивалось наше сельское хозяйство, не будь Великой Отечественной войны, послевоенной засухи, жестокого голода?

Поэтому я вправе попытаться определить тот политический «коридор», который во многом предопределял все возможные решения по крестьянству, в первую очередь, партийного руководства, в чьих руках находилась неограниченная власть, довлеющая политическая инициатива.

Важным шагом в сфере сельскохозяйственного производства стал Пленум ЦК ВКП (б) 21-26 февраля 1947 года «О мерах подъема сельского хозяйства в послевоенный период».⁷2 Пленум констатировал, что колхозное крестьянство успешно восстанавливает сельское хозяйство. Но ситуация была сложной.

Сильная засуха в 1946 году превосходила по трагичности засуху 1921 года.

Валовой сбор и товарная продукция зерна были несколько ниже, чем в 1945 году, но все же выше уровня 1921 года. Так или иначе, но по потреблению хлеба страна оказалась на уровне 20-х годов. Проблема обозначилась острая, неотложная и Пленум определил в качестве основной задачи – обеспечить такой подъем сельского хозяйства, который позволил бы в кратчайший срок создать обилие продовольствия для населения.

В течение 3 лет – 1947, 1948 и 1949 – нужно было восстановить довоенный уровень производства зерна. Ставилась задача – к концу 1948 года достичь довоенного количества поголовья крупного рогатого скота, овец и коз, к концу 1949 года – поголовья свиней, обеспечить к концу 1947 года повышение удоя в среднем на одну корову в колхозных фермах на 15 % по сравнению с 1946 годом, а к концу 1948 года – на 15 %.

На Пленуме ЦК отмечали серьезные недостатки в сельскохозяйственном производстве. Это в полной мере относилось и к Рязанской области. Прежде всего, неудовлетворительное производство зернобобовых культур, обеспечивающих полноценных норм. Рязанская область вместо увеличения производства картофеля и овощей допустила снижение их урожайности и валового сбора. Развитию животноводства во многих колхозах мешали мелкие фермы, где содержали небольшое поголовье коров. Они не обеспечивали наращивание производства продукции. Недопустимым являлось и то, что некоторые колхозы совершенно не имели маточного поголовья для воспроизводства стада. Неординарное и интересное решение принял Пленум – ликвидировать в течение 2-3 лет бескоровность и бесскотность колхозников, организовать им в течение 1947-1948 годов государственную помощь в качестве кредита. Бескоровные и бесскотные колхозники могли приобретать крупный рогатый скот, получив кредит.

Пленум прошел, но в стране ощущался все тот же недостаток в сельскохозяйственных продуктах, хотя промышленность восстанавливалась высокими темпами. Люди работали с исключительным прилежанием, но в деревне не хватало ни техники, ни рабочих рук. Финансовые и интеллектуальные средства вкладывались преимущественно в развитие тяжелой промышленности, для усиления обороны страны.

Предпринятая в 1949 году попытка разработать и осуществить трехлетний план развития общественного колхозного и совхозного животноводства не принесла желаемых результатов. Оставались нерешенными коренные вопросы: увеличение производства кормов, строительство ферм, комплексов, повышение материальной заинтересованности колхозников.

Почему, имея необъятные просторы, Советский Союз ощущал недостаток в сельскохозяйственной продукции?

Объективные исторические причины связаны с тем, что СССР понес колоссальные материальные потери в сельском хозяйстве в годы войны. Это поставило экономику села в сложное положение. Огромные усилия требовались для того, чтобы ее восстановить. К сожалению, дело усугублялось тем, что развитие сельского хозяйства шло по остаточному принципу. Средства, прежде всего, выделили для подъема тяжелой промышленности. И еще, страна втягивалась в развязывание холодной войны.

С высоты исторического опыта тому периоду дают разную оценку политики и государственные деятели, писатели и журналисты. Как говорится, мы сильны задним умом, а паровоз-то ушел. Значит, не нашлось тогда человека, который бы скорректировал сложную ситуацию в сельском хозяйстве.

«Можно ли в принципе было полностью удовлетворить запросы людей. Конечно, следует на это выделить больше средств, зажав расходы по военному ведомству. Нельзя, прикрываясь словами о защите Родины, не удовлетворять повседневных запросов человека».⁸1 Видно, не нашлось тогда смельчака выступить против линии ЦК партии. Может быть, смущало и то, что сельскохозяйственное производство – капризная отрасль. Природа ежегодно преподносит свои капризы, то позволяет чуть-чуть поднакопить зерна, то создает такие трудности, что приходится нормировать продажу хлеба.

В условиях остаточного принципа финансирования «оставались очень низкие урожаи по сравнению с западноевропейскими. Сельское хозяйство очень хромало. Продуктивность молочного скота оставалась в СССР сверхнизкой. Жирность молока в среднем достигала лишь 3 %, а удои – по 1100 литров на корову. Несопоставимая цифра по сравнению с голландскими или датскими показателями.