Макс

Не помню как и когда я очнулся, всё как в тумане и время тогда не ощущалось. Мыслей тоже поначалу не было, просто какие-то образы, отзвуки, даже надписи. Сколько я провалялся в таком состоянии, непонятно, но и не важно. Когда наконец смог осознать себя и вспомнить кто я такой, то первый вопрос, который возник, был разумеется – Где я? Но ответа соответственно не было.

Я попробовал пошевелиться и это получилось с трудом. Было ощущение, будто все мышцы пересыпаны сухим песком. Тактильные ощущения сперва совершенно отсутствовали, но через какое-то время я ощутил холод и нечто липкое на теле. Все чувства постепенно возвращались. Я понял, что вокруг стоит оглушительная тишина, только шумела кровь в ушах, да как-то тихо и редко стучало сердце.

Я не прекращал попыток шевелить конечностями, несмотря на песок в теле. С каждой минутой (или часом?) это становилось всё легче и легче. Во всём теле начала ощущаться несильная, но противная ноющая боль. Как зубная, только намного слабее. Наконец я смог открыть глаза и они тоже будто песком были засыпаны, сильная резь вызвала слабые слёзы. Принялся медленно моргать, разгоняя слёзы и прогоняя резь. Но увидеть ничего не удалось – вокруг было темно. Или я ослеп? Надеюсь просто темно.

Пока занимался «упражнениями», потихоньку вспоминал где я должен находиться. Судя по всему на корабле переселенцев. Как он там называется? Кажется «Ковчег-8». Так, стоп, это не важно! Важно другое – раз меня размораживают, значит пришла моя очередь быть подопытным кроликом! Вот чёрт! Хотя какая разница? Меня в любом случае не стали бы размораживать по другому поводу, скорее выкинули бы в открытый космос, или пустили бы на удобрения в оранжерею.

Я был подопытной крысой. Одной из сотни человек, засунутых на корабль переселенцев для экспериментов. Корабль шел в систему Альфы Центавра, на какую-то там планету. Что ждёт там переселенцев, на Земле никто не знал, а потому требовались такие как я. Преступники, приговорённые к смертной казни. Это нам типа шанс давали – если выживешь после экспериментов на новой планете, то тебя помилуют. Ха-ха! Шанс был один из ста! После приземления планировалось долгое изучение окружающей среды и если планета не совсем пригодна для человека (что было наверняка), то начинались эксперименты на заключенных. По одному. На Земле рассчитывали, что сотни должно было хватить, чтобы подобрать необходимые прививки (или что там, не знаю) для остальных переселенцев. Если умрёт или смертельно заболеет первая подопытная крыса, то размораживали следующую, учитывали ошибки и начинали по новой. И так пока не удастся получить безопасный и надёжный «антидот». Видимо пришла моя очередь. Номер моей ячейки был – 66, значит 65 человек уже упокоились, а может кто-то еще умирает в страшных мучениях. Вряд ли ученые облегчают им уход в мир иной, ведь это так интересно, наблюдать за действием какого-нибудь вируса.

Я родился и вырос в трущобах Маора, так называлась большая отравленная химическим оружием часть города, где жили самые бедные слои Россы. Жизнь там была не жизнь, а сплошное выживание. Отца своего я никогда не видел, а мать бросила меня в десять лет, когда нашла очередного «мужа» и тот меня не захотел кормить. Я попал в банду малолеток, которая промышляла в нашем районе. Воровали, убивали, грабили. В общем занимались тем, чем занималось чуть ли не большинство живущих там людей. Иногда удавалось пробраться в Город и неплохо поживиться там. Короче жили как могли. И я жил. Надо было как-то выживать, вот и приходилось выполнять задания старших. Не выполнил, не завалил кого указали, или не принёс что-то ценное – не получишь пайку, а то и вовсе изгонят или убьют. Поначалу было тяжело, меня били все кому не лень, издевались, но потом я научился показывать зубы, в прямом смысле слова. Если силёнок не хватало, я кусался, вырывая куски мяса из обидчика, чем заработал кличку Рэкс. Ага, как собака.

Конечно на трущобы случались частые налёты полиции, особенно после какой-нибудь удачной вылазки в Город очередной банды, но нас предупреждали специальные люди, которым за это приходилось платить, а скрыться в подземных лабиринтах старого города от полиции, нам проблем не составляло.

В шестнадцать лет я, во время одиночной вылазки в Город по заданию, попался объекту моей охоты. Это был торговец антиквариатом, господин Жак Вердин. Он не убил меня и не сдал в полицию, а предложил поработать на него, предварительно впрыснув мне в кровь сигнальных нанитов, по которым можно найти человека где угодно. Мне ничего не оставалось, как согласиться. Антиквариат оказался только прикрытием, а основной доход Жак имел от заказных убийств. Я конечно умел убивать, к шестнадцати годам у меня было уже немало народа отправлено на тот свет, но Жак отправил меня в Вайнет, в подпольную школу наемных убийц. Там я провёл три года. Научили меня много чему, но в основном это были знания не касающиеся моей специальности. То есть они конечно касались, но косвенно. Что знал и умел выходец из трущоб? Да ничего, только мог убить за корку хлеба. В Вайнете же из меня сделали вполне нормального человека – дали образование (конечно не высшее, но всё же на уровне среднестатистического гражданина), обучили пользоваться различной современной техникой, правилам поведения в нормальном обществе и тд и тп. Скажете за три года нереально? Теми методами, реально. Если нет желания каждую минуту получать разряд шокера, то мозги начинают работать как компьютер, а то и быстрее. И это всё помимо различных тренировок и редких выходов в «поля», когда требовалось сдать зачет, устранив кого-либо. Зато к электричеству я настолько привык, что даже подсел на него как на наркоту. После возвращения из Вайнета, я сам себя тыкал шокером иногда, чтобы мозги прочистить. Там же мне сделали документы. Среди обитателей трущоб мало у кого были настоящие документы. Свою фамилию я не помнил (мама конечно говорила когда-то), поэтому мне выдали документ на имя Максима Всеволодовича Радова. Только имя было моё, родное. Наконец я смог избавиться от собачьей клички, теперь меня все звали Макс.

После возвращения, у Жака я отработал почти год. Это было лучшее время в моей жизни. Я наконец смог узнать и почувствовать как живут люди, настоящие люди. Заказы были редкие и не очень сложные, а Жак платил мне неплохо. Хватало и на нормальное жильё, и на девочек, и на вкусно пожрать и выпить.

Но рай резко закончился, когда Жака взяла полиция, а я в это время был на очередном задании. Жак, паскуда, сдал меня не задумываясь, а может к нему что-то применили, не знаю. Меня взяли тепленьким, непосредственно рядом с «клиентом». Сразу суд и смертный приговор. Никакого обжалования не могло быть, Жак оказывается вёл тщательный учет «клиентов» и эти файлы попали к полиции. В общем финиш…

В это время как раз готовился старт «Ковчега-8» и на него набирали добровольцев – подопытных крыс. Один шанс из сотни, но я решил рискнуть, чем чёрт не шутит. Вдруг я окажусь тем самым счастливчиком? Конечно можно было попасть еще хуже – умереть не на электрическом стуле – быстро, а мучиться и молить о смерти неделями или месяцами. Но всё же я рискнул. И вот теперь пришло время узнать что мне выпадет – туз или двойка.

Оторвавшись от воспоминаний, я почувствовал что вполне пришел в норму. Тело конечно болело, но это не сильно напрягало. Руки-ноги двигались уже вполне прилично, насколько позволяла теснота саркофага. Я конечно никогда не видел своими глазами ни корабль, ни его оборудование (нас доставляли сюда уже в замороженном виде), но за время «райской» жизни в городе я по полдня проводил за головизором, просматривая множество передач. В детстве я был лишен всего этого, поэтому меня интересовало всё, в основном то, что относилось к космосу. Когда маленьким был, представлял себя исследователем других планет, космическим волком.

Глаза тоже привыкли к темноте, правда с ними произошло что-то странное. По идее, в полной темноте невозможно ничего увидеть, это я знал, но я начал различать какие-то неясные голубоватые контуры, составлявшие изображение крышки саркофага. Решил что это всё же какая-то странная подсветка. Постепенно видимость становилась лучше, я стал различать мелкие детали, различные панельки, кнопки, рычажки. Странно. Похоже в этой капсуле предусмотрен самостоятельный выход «пациента». Я считал, что подопытного кролика будут размораживать в чём-то специальном… Наверняка все кнопки и рычаги заблокированы, вон ни один огонёк не горит.

Сколько я так лежал, не знаю, но меня почему-то не торопились доставать. И тишина кругом… Забыли что ли? Но что-либо предпринимать я пока не стал. Тишина может означать звуконепроницаемость капсулы. В общем полежал еще немного, пока не стал конкретно замерзать. Меня начало сначала потряхивать, а потом и вовсе затрясло, даже зубы застучали. Мне это надоело, будь что будет! Не особо надеясь на результат, я дёрнул рычаг под правой рукой – в моём понимании он должен механически открыть крышку саркофага. Рычаг неожиданно подался и с тихим скрежетом крышка слегка приподнялась. Я на всякий случай прикрыл глаза, опасаясь яркого света снаружи, но это оказалось излишним, снаружи не пробилось ни лучика. Совершенно непонятно. И тишина…

Протянул руку и с небольшим усилием сдвинул крышку в сторону, ничего не изменилось. Перед собой я увидел панели потолка, но всё в том же непонятном спектре. Решил не заморачиваться и попытался вылезти из капсулы. Это получилось с большим трудом, зато согрелся, даже вспотел. Это тоже было странно. Помимо космоса, я смотрел немало передач про глубокую криогенную заморозку. Её изобрели почти пятьдесят лет назад и первые замороженные люди, оживлённые в наше время, чувствовали себя вполне нормально.

Пытаясь вылезти из ванны капсулы, я просто упал на пол и растянулся как лягушка. Тело плохо слушалось, была сильная слабость и боль. От удара я похоже отключился на какое-то время, потому что когда вновь открыл глаза, меня снова трясло от холода. И никого… Точно про меня забыли.

Приняв сидячее положение, осмотрелся. Это было довольно длинное помещение с десятком капсул, стоявших в ряд. Я находился около второй, а в конце ряда виднелась дверь. Видимость по-прежнему была странная и я пришел к выводу, что что-то случилось с моим зрением. Возможно мои глаза изменили спектр восприятия? А чем чёрт не шутит, хотя с криогеникой это вряд ли связано. Может на мне уже провели какой-нибудь эксперимент? Возможно. Ничего другого мне в голову не пришло и я принял эту версию. Только почему за мной никто не следит и до сих пор не явились делать разные тесты и прочее? Странно… Это слово всё чаще мелькало в моей голове.

Какое-то время я разминал тело, сидя на полу, заодно стирая противную криогенную слизь, потом попытался встать. Ноги дрожали, меня качало, но постепенно я приходил в норму. Видимо рановато я выбрался из капсулы. Выходить пока не пытался, мало ли что, просто прислушивался, пытаясь уловить хоть что-нибудь. Но по-прежнему стояла оглушительная тишина. Что-то цепляло взгляд, но я не сразу понял что именно. Пол! Он имел небольшой уклон! Но этого не должно было быть – корабль был способен приземлиться куда угодно, за счёт опор и каких-то гравитационных установок он всегда принимал горизонтальное положение. Это сразу натолкнуло на мысль, что не всё в порядке с кораблём. Видимо произошла аварийная посадка. Но погибнуть все не могли, разве что экипаж, точнее смена экипажа, находившаяся на вахте.

Я припомнил всё что слышал и видел про корабль. Лететь нам предстояло восемь лет, потому имелось четыре смены экипажа, включая капитанов, которые несли вахту по полгода, сменяясь по очереди. Отдыхающие смены находились в криогенных капсулах лёгкой заморозки. Эти капсулы не останавливали полностью все процессы в организме и можно было довольно быстро привести человека в норму. Переселенцы, и мы в том числе, находились в глубокой заморозке и размораживать нас должны были после посадки. Я не знал где хранились капсулы с подопытными (наверняка где-то рядом с лабораториями), но все переселенцы находились в специальных модулях, которыми был облеплен корабль. В случае аварийной посадки, модули отстреливались и самостоятельно приземлялись. Они имели гравитационные посадочные подушки и даже парашюты, на всякий случай. Каждый модуль имел автономный источник питания и автоматику для вывода пассажиров из заморозки. Так что переселенцы должны были выжить, если планета достаточно пригодна для жизни. Из трёх миллионов человек кто-то должен выжить по-любому. Вопрос – что с экипажем и учеными? Они-то находились на самом корабле. Похоже ничего хорошего, раз меня тут никто не встречает. Кто тогда меня разморозил? Выжившие или автоматика сработала? А может ИИ? Корабль был оснащен новейшим искусственным интеллектом на основе каких-то биокристаллов. Насколько мне было известно, именно он управлял кораблём, проводил все расчеты и тому подобное. Экипаж из пяти человек в смене, нес только вспомогательную функцию, до момента возникновения непредвиденных ситуаций.

Если меня разморозил ИИ, то почему молчит, и где свет в конце концов? Неизвестность. Достала эта неизвестность. Если я подопытный кролик, так пусть ставят свои эксперименты, а не прячутся! Я уже достаточно хорошо себя чувствовал и решительно направился к двери. Надо прояснить ситуацию. Одежды на мне разумеется никакой не было, но меня это не напрягало, я уже согрелся, разминая мышцы, а на мнение других мне было наплевать.

Дверь оказалась не заперта и я легко смог сдвинуть её в сторону. Дальше находилось довольно большое помещение, судя по всему лаборатория. Здесь было множество непонятных агрегатов, компьютеров и различных приборов неизвестного назначения. И ни души. И темнота. И тишина.

Из лаборатории выходили три двери и я направился к ближайшей. Обогнув какой-то агрегат, я чуть не споткнулся о кучу какого-то хлама. Присмотрелся – труп! Точнее даже не труп, а мумия в полуистлевшей одежде. Я невольно отшатнулся и только сейчас обратил внимание, что воздух какой-то затхлый, застоявшийся. Охренеть, это сколько же времени здесь валяется это тело? Судя по порвавшейся от моего прикосновения одежде не один год, а скорее не один десяток лет! Похоже живых на корабле нет, видимо меня разбудил ИИ. А где у нас ИИ? В рубке корабля. Надо попробовать пробраться туда, может он прояснит ситуацию.

Выйдя через дверь, я оказался в небольшом тамбуре-шлюзе, дальше хода не было, дальше был лифт, но он не реагировал на нажатия сенсора. Вернулся и пошел к другой двери. Наткнулся на еще один труп в лёгком скафандре. Дверь привела в небольшой коридор и вскоре я попал в чью-то каюту. Краткий осмотр полок в шкафу мне не понравился. Вся одежда, бельё, всё превратилось в расползающееся дерьмо. Осмотр двух соседних кают дал те же результаты. Что ж, походим голым. Я не привередливый.

В третьей по счету каюте нашел небольшой фонарь, но он был абсолютно дохлый. К тому же, когда я легонько стукнул им о край столика, в надежде что всё же включится (иногда такое помогало), он просто развалился на куски. У меня неприятно похолодело внутри. Сколько же прошло лет? Такой пластик был достаточно долговечным, чтобы служить не одну сотню лет, а тут вдребезги. Отправился дальше.

Перед выходом из коридора нашел на стене план уровня и с трудом смог рассмотреть надписи. Моё зрение очень чётко показывало все объёмные вещи, но цвета различались с трудом. Точнее даже не сами цвета (что, где, какого цвета, я вообще понять не мог), а разница между ними. Но помучившись пару минут, я всё же разобрал куда и как мне идти. Показалось, что под конец мучений, границы линий стали четче.

В общем потопал в рубку. Пришлось идти кружным путём, минуя лифты, по лестнице. Везде царило запустение, ничего не работало и у меня возникла мысль, что я зря иду. Вдруг ИИ тоже не работает? Но ведь кто-то меня оживил! Кроме корабельного компьютера вроде было некому, поэтому я продолжил путь. На лестнице наткнулся на очередной труп и решил осмотреть его, на предмет причины смерти. Никаких ран не нашел, что настораживало. Что их всех убило? Отравляющий газ? Нет, в лаборатории был тип в скафандре и он его не спас. Значит какое-то излучение. Внезапная догадка заставила меня замереть. Радиация! Корабль был снабжен двумя мощными кварковымии реакторами, но никакая электроника не работает, а это означает отсутствие энергии. Значит реакторы вышли из строя. О боже! Если это так, то я тоже вскоре загнусь в мучениях. Ну и что? Я и летел сюда чтобы умереть. Чёрт с ней, с радиацией! Всё равно ничего сделать не я не могу.