Глава 1

Оксанка смотрела на меня, словно на дикого зверя. Не вошëл, ворвался в квартиру, чуть не сшиб еë с ног. Прочь бросилась едва не угодившая под подошву Тучка, несчастная кошка предпочла забиться под шкаф.

– Где… пистолет? – схватил оробевшую девчонку за плечи, глядя ей прямо в глаза. От страха она разучилась говорить. Словно в насмешку в голове наперебой звучали голоса Вениаминовича с Максимом.

“Сотруднику корпорации держать незарегистрированное оружие прямо в квартире не к лицу”.

Отпустил дочь, поняв, что она здесь ни при чëм, сам же перепрятал и от непрошенных гостей, что повадились шастать по дому, и от её любопытства. Мало ли?

Оксанка так и села на тумбу зеркала в прихожей, как будто еë не держали ноги.

– Пап, что-то случилось? Зачем тебе эта… штука?

На пол полетела обувная коробка, зашуршала тонкая промасленная бумага. Убирать не стал, в спешке швырнул куда-то в сторону. Глянул на девчонку. На ней лица не было: болезненная бледность, лихорадочный блеск глаз. Казалось, отсюда слышал бешеный ритм еë сердца.

– Мне полицию вызвать? Скорую? Что? Что случилось? – закудахтала, словно наседка. Прав был сержант, говоря, что страх высекает из женщин глупость.

Сунул "Богатыря" за пазуху, холод затвора прильнул к разгорячëнному телу. Рукоять спряталась за манжетным низом свитера. Я вновь коснулся плеч дочери.

– Всë будет хорошо, слышишь? Запрись, спрячься, не высовывайся, хорошо? Я скоро приду!

Последние слова были нужны ей как воздух. Сгорая от волнения, она нервно улыбнулась. Почти слышал, как среди заклинившего рассудка зарождается искра мысли.

Это всего лишь сон.

Тучка послушно прыгнула ей на руки, вместе закрылись в комнате. Слышал, как клацнула щеколда замка. Свет в прихожей гасить не стал, выскочил в коридор. С хлопком, подгоняемая сквозняком, захлопнулась входная дверь.

Не было времени на споры с Мегерой. По ступенькам сбежал со второго этажа, через окно вылез наружу и спрыгнул в мягкий снег.

Адреналин подзуживал на глупость, крал страх, прятал за плащом уверенности опаску. Здравый смысл спешил вернуться на трон. Да кто ж его пустит без боя?

Глаз (ожидал, желал, жаждал) зацепиться за опасность в окне, за поворотом, около подъезда соседнего дома. Словно бесëнок, припрятанный под одеждой, пистолет придавал уверенности, разбавлял горячей водой стылую унылость.

Стройка на девятой.

От волнения не сразу вспомнил, где это. С запозданием ловил самого себя на мысли, что рванул в эту пучину с головой, потому что хотел этого с самого начала. Вернуться к опасности. Настоящей, щекочущей нервы, играющей на самом сокровенном.

Бежал, привлекая внимание окружающих. Прохожие шарахались в стороны, казался им пьяным. Распахнутая куртка, красные щëки, воспалëнные глаза… – Самого бы себя испугался!

Каток, вещевой рынок, за ним юридический офис и три жилые многоэтажки. Потом будет она, стройка.

Выдохнул, когда увидел тяжелые МАЗы с MAN. Грузовики стояли на приколе, обещая с завтрашнего утра месить бетон, гнать за кирпичами. Валялись на земле строительным мусором доски и пустые мешки.

Перемахнул через забор, хотя можно было и через парадный вход. Если здесь что-то происходит, значит, с охраной скверно или её вовсе нет.

Смущала безликая, плещущаяся в ночном чреве тишина. Здравый смысл, наконец пробившийся к рулю, жал плечами и вопрошал: – А чего ты, собственно, ждал? Перестрелку как в шестьдесят восьмом и светошоу?

Ответить самому себе было нечем.

Старался не наступать на скрипучий снег, прыгал по расчищенным тропкам. Ступал по мëрзлой грязи в глубокой колее, прочерченной шинами строительных машин.

Словно ястребы клевали носом строительные дроны, мирно спящие под кирпичным навесом. Его построили в первую очередь, потом будут хранить в нëм уборочную технику.

Теплом и уютом пахло со стороны сторожевой будки. Шлагбаум у жилого вагончика, штыри упрятанного в землю забора, словно здесь оборону собирались держать. Тëплый домашний свет лился из вереницы окон, манил заглянуть внутрь.

Я не удержался и похолодел. Мирно дремавший на столе сторож оказался убит. Под ним набежала красная лужа, валялись на полу разбросанные бумаги с канцелярией.

Коснулся рукояти пистолета, вытащил его, сжимая в обеих руках. Нагрянет сюда полиция или СТО-ражи – и у них готовый обвиняемый. Как будто подозрений в Антохиной смерти мне мало!

Словно родной сын пистолет убаюкивал, обманывал слепой надеждой, что уж с ним-то в руках обязательно всë будет хорошо. Будто малое дитя я ждал. Должно произойти нечто, и вот уж тогда обязательно станет ясно, что делать дальше. Больше остального пугала неизвестность.

Она же шептала сомнения в уши: это подстава. Роман решил всë спихнуть на тебя и сейчас услышишь рокот сирен, орущий бас грубости граммофона, и тогда…

Щелчок.

Мозг сработал раньше, воззвал к рефлексам. Я рухнул в снег, перекатился валом за вереницу возносящихся бетонных труб будущих коммуникаций и лишь затем осознал, это выстрел.

Кем бы ни были сегодняшние проказники, но тишину они любили, а потому прихватили глушители. Грохоталом показался собственный "Богатырь". Жми на крюк, и услышат аж в соседнем Храмовске…

Соображал дальше, пытаясь анализировать. Стреляли не по мне и не здесь, но очень близко: иначе не услышал бы ничего вовсе. Где-то на задворках сознания плавала вброшенная слепой надеждой мысль, а вдруг это всего лишь воздушка? У некоторых пневматических стволов такой же характерный звук…

– Ага, – поддакивал едкий сарказм. – А сторож просто граппу пролил да прикорнул. Эка невидаль, каждый день такое!

Вереница щелчков заставила вздрогнуть. Где-то внутри строительных лесов велась отчаянная схватка.

Роман не шутил.

До кого же он добрался, и сколько их здесь? А что, если всë это даже не связано с делом Антохи, а личные проблемы детектива? Мало ли у него врагов?

Разум гоношился: – А наше ли это дело? И что будет, если попросту развернуться, уйти, вернуться домой, прижать к себе Оксанку?

Зря только девчонку напугал.

Зашëл внутрь прогала, где планировалась парадная. По потолку тянулась нить едва дающих свет ламп, словно новогодние гирлянды. Серые голые стены наводили тоску. Здесь ещë только собирались клеить плитку, обои, творить лепнину с облицовкой.

Вспоминалось разнузданное детство. Получив очередную затрещину от пьяного отца и шмыгнув носом, убегал во двор, а оттуда с друзьями на ближайшую заброшку. И занозистая деревяшка исполняла роль автомата ничуть не хуже гипоаллергенного пластика…

Вспоминалась наука. Опыт старым инструктором рявкал в ухо: – Прильнуть к стене, проверить тылы, не упускать из виду углы, в проëмы заходить осторожно! Стрелять сначала в того, кто стоит дальше, после в ближнего…

Стрелять пока было не в кого, но скрип подошв этажом выше говорил, что скоро найдëтся.

Услышал грохот тяжëлых сапог по ступенькам. Страша и пробуждая тревогу, зашатались недавно сваренные перила.

Судя по бряцающим звукам, хорошо вооружëн, вероятно, в броне и при каком-никаком, а инфовизоре. Странно, что глушащее поле не включил, сейчас бы я и звука не услышал.

Сержант говорил, ошибка на пользу врагу. Я решил не упускать подброшенный мне подарок, нырнул в дверной проëм коридорной. Будущие квартиры смотрели на меня пустыми чёрными дуплами прогалов.

Чуть не споткнулся о невесть кем брошенную батарею. Видимо, уже начали устанавливать коммуникации.

Дождаться поганца, посмотреть, кто шëл, или двинуть в сторону лоджий и уже оттуда подтянуться на следующий этаж? Второе звучало как план, но пришлось идти по первому пути.

В кармане заëрзал телефон, через мгновение разразившись непрошенным звонком. Незнакомый номер. То ли детектив решил узнать, где я, то ли роботу приспичило предложить мне тридцатипроцентную скидку на посещение стоматолога.

Дурак! – выругал самого себя. Надо было выключить, как только добежал. Жаль, что умные мысли приходят напоследок.

Вырубать звонилу было поздно. Кто бы ни спускался, он услышал и теперь спешил на трезвон. Импровизация пришла на выручку. Телефон полетел в одну из квартир, сам я перепрыгнул через порог другой, притаился.

Бегун не хуже моего споткнулся о батарею.

– Лопух, – подумалось мне, словно не я совсем недавно был на его месте. Страх родом из детства умолял затаиться. Не дышать, не двигаться, зажмуриться, став единым целым со стеной, и тогда чудовище уйдëт, сгинет, не тронет.

Жаль, что вырос, и эти приëмы больше не работали. Осторожно выглянул из своего укрытия, когда боевик пошëл на звук телефона.

За ним тянулась дорожка кровяных следов. Форменная куртка лоснилась липким и влажным. Через плечо перекинут ранец оборудования. Глушилка при нëм была, да только еë подстрелили. Судя по положению локтей, вооружëн чем-то вроде небольшого пистолет-пулемëта.

Скверно.

Он-то в броне, а мне хватит и пары попаданий, чтобы умчаться к праотцам. Бросил в никуда мысль-позыв, просил у Юшки сохранения. В досаде сплюнул, не в игровом же сне сейчас!

– Чëртовы мастурбеки… – проговорил боец, найдя во мгле вибрирующий телефон. Смарт захрустел. От злости тот принялся давить его сапогом.

Глаз цеплялся за подробности: прихрамывает на левую ногу, движется с опаской. Он в броне, но пару попаданий словил. И, кажется, она уберегла его не так хорошо, как ему хотелось бы.

Выскочить, взмахнуть рукоятью пистолета, оглушить ударом по затылку, после взять в силовой и швырнуть оземь, лишить оружия, выстрелить в лицо. Инфовизор такого нахальства не выдержит.

Хорош план, да как осуществить? Стоило мне двинуть ногой, как под сапогом захрустела пыль. От ушей недруга не ушло, принялся разворачиваться в мою сторону.

С трудом подавил в себе отчаянный позыв бежать без оглядки. Насколько же сильно успел привыкнуть к защитной экипировке!

Спасение явилось сверху. Грохот, возня, хлопки ничем не приглушëнных выстрелов. Несчастный посмел отвлечься на них, а для меня это стало сигналом.

Пан или пропал.

Грудь в крестах, или голова в кустах.

Сшиб его с ног, врезавшись всем телом. Он вскинул руки, выпуская из них оружие, мне удалось застать его врасплох. Под маской, за жëлтым стеклом инфовизора, казалось, видел исказившееся от безмолвного ужаса лицо.

Рукоять пистолета обрушил, словно молот, из широко распахнутого рта мне в лицо брызнуло кровью. Не обратил на это внимания, вторым ударом заставил боевика навеки умолкнуть. Он забился в предсмертных судорогах.

Адреналин щекотал нервы. Не помнил, когда подобрал ПП, как пересëк расстояние до лоджии. Не было куртки, скинул где-то по дороге, ту же участь разделила и любимая шапка. Оружие повисло на тактическом шершавом ремне, тканевой основой вгрызаясь в плечо. Двадцатизарядный "Эльф". Откуда только вытащил это старьë? Из музея?

Неудобный короб треугольного глушителя колотил по лопаткам при каждом движении. ПП предполагалось таскать в специальном чехле, а не вот так, как я.

Но жаловаться не приходилось.

Наверху всë ещë слышна была возня. Я запрыгнул на перила лоджии, ухватился руками и подтянулся. Мешала мерзкая наледь, кусая пальцы, угрожая скинуть вниз. Казалось, чуял, как ломались собственные ногти.

В борт лоджии сверху врезалось тело. Кто бы ни был по ту сторону, он двинул несчастному ещë разок, помог перекинуться через перила. Нелепо взмахнув руками, несчастный вскрикнул, падая вниз, чудом не зацепив меня.

Я подтянул собственное тело, перемахнул через борт, коснулся твëрдого пола. Приятно было вновь чувствовать его под ногами.

Рядом валялся труп. Прислонившись к стене, скрючившись в неестественной позе, он истекал кровью. Взор стеклянных глаз за линзами инфовизора был устремлëн в вечное никуда. Такой же, как у меня "Эльф" сиротливо валялся рядом с правой рукой.

Я действовал. Нагнулся, на ходу подхватывая магазин из его подсумка. Если судить по весу, в моëм максимум половина запаса. Не знаю, что здесь творится, но негусто.

Я нырнул внутрь недостроенной квартиры. В ноздри ударил едкий запах нитрокраски и раствора на кадоминовой основе. Строительные боты, что укладывали поперечные стены, зловеще сверкали красными светодиодами во мгле.

Возникший передо мной боевик был немало удивлëн. Лунный свет ворвался внутрь, мазнул по его силуэту. Красная взъерошенная(распаренная, обалдевшая?) рожа, струйка крови под носом, надорванное левое ухо. Держал в руках собственный, невесть зачем снятый шлем.

Он не успел и рта раскрыть, как я выдал очередь. Затвор защëлкал, компенсатор приклада сожрал отдачу. Вскинув руки, несчастный сделал шаг назад, прежде чем завалился на спину. Броня у него хорошая, да я ведь стрелял почти в упор. Не выдержала, треснула. Убитый закатил глаза…

Шорох возни в соседнем отсеке. Я сдавил спусковой крюк, запоздало вспомнив, что там может быть Роман. Оставалось надеяться, что он для госпожи удачи дороже родного сына.

Ждать не стал, отстегнул опустевший магазин, отступив на пару шагов назад. Натянул на себя боевой шлем, инфовизор был уже включён на ночной режим.

Стало светлее, словно днëм. Я перезарядился, дëрнул затвор, загоняя патрон в ствол.

Возня затихла, я поднял взгляд.

Увидел детектива. Выпрямившись, тот рукавом утирал кровь. Бросил на меня изучающий взгляд. Я не сразу заметил боевой клинок в его ладони.

– Алексей, вы? – выдавил он из себя, слова давались ему с трудом. Рядом с ним покоилась хламида, боец был одет невесть во что. Три пулевых отверстия в спине. Ого, всю очередь прямо в него засандалил!

Везëт!

– Что здесь творится? Я ожидал встретить бандитов, может быть, "Лодырей", но точно не вооружëнный спецназ. Сколько их тут?

– Четверо, один вниз ушëл.

– Не ушëл, – мрачно буркнул ему в ответ. Роман качнул головой, тяжко дыша, согнулся, и его вдруг стошнило кровью. Я понял, сейчас начнëт сползать на пол. Вмиг оказался рядом, придержал за шиворот.

Помог сесть.

– В живот? – спросил у него. – Куда?

– Здесь. Чуть ниже лёгких. Сам подставился.

Я сунул руку в карман. Как бы Роман ни противился, а время было вызывать скорую с полицией. От волнения я и забыл, какая судьба постигла мой смарт.

Захотелось сплюнуть, не стал себя сдерживать.

– Есть у вас при себе труба?

Он тоже покачал головой, усмехнулся. Кивнул в сторону окна. Я не сразу сообразил, а он таким образом намекнул(дал понять), что выкинул его при первой возможности.

– Говорить можете?

Роман вместо ответа харкнул сгустком крови, словно собственные внутренности отплëвывал. Коснулся его лба, несчастного колотила лихорадка. Рану требовалось как можно быстрее перевязать, пока не пошло заражение.

Роман покачал головой, едва выдавил из себя, отложив нож в сторону: – На этаж… выше… сумка. Увидите…

Его минималистичная манера выражаться вышла на новый уровень, но я просто кивнул.