1

Сидя в тени посаженных в красивых кадках мини-кипарисов, Джек потягивал кислородную акву, стараясь немного расслабиться и попытаться поверить в то, что сумел оторваться от внимательного ока «службы дальней связи».

Его чемодан стоял рядом, а мимо, время от времени, проходили, такие же, как и он – по новой легенде, подгулявшие отпускники, сорвавшиеся с катушек после долгих лет работы без отпусков и отдыха.

Они бросали офисы, бронированные лимузины, деловые встречи, завтраки-летучки, где никто не завтракал и захватив свои «золотые», «платиновые» и «бриллиантовые» кредитки улетали на самые дальние острова, к теплому океану, шуму пальм по утрам и полному набору услуг и развлечений.

Некоторым хватало и этого, но те, кто устал от самого образа сверхцивилизованного существование понимали, что это еще не то и стремились дальше, туда где заканчивались, какие либо гарантии свежих полотенец, кофе по утрам и массажа пяток палочками из горного хрусталя.

Они селились в хижинах и финансировали все близлежащие деревни на крохотных островах, заказывая широкое меню – от местного тяжелого пойла, до ласковых островитянок. От танцев «тона-монга», до стремительных бросков на пирогах, чтобы загарпунить самого большого корножского пиностра.

И заканчивалось это лихое празднество лишь после того, как по просьбе обеспокоенных родственников, партнеров и главных бухгалтеров, банки, один за другим, начинали закрывать доступ к счетам, а супруги, бывало, даже требовали поимки и немедленного психического освидетельствования зарвавшегося гуляки, что иногда было не лишним.

И хотя ничего из перечисленного с Джеком не происходило выглядел он так, будто происходило.

Плотный загар, выгоревшие волосы, выпирающие скулы и «неадаптированный взгляд», который в его случае был связан быстрым переходом из ситуации «без выхода», в почти что сформировавшуюся свободу. Плюс – обычный чемодан и чистая, но недорогая одежда.

Именно так и выглядели несколько прогуливавшихся по палубам клиентов «Фангории», заново привыкавших к комфорту и еще не уверенных, что сумели вырваться из водоворота таких заманчивых приключений.

Для снятия напряжения Джек предпочел бы напиться – он не делал этого последние пять лет даже на острове, но рядом был его чемодан со всем, что он скопил и выстрадал за почти двадцать месяцев пребывания на острове.

Более трехсот тысяч в ассигнациях и еще почти столько в камнях и жемчуге.

Раньше он с надеждой ждал окончания срока на острове, полагая, что все накопленное будет стартом в новую счастливую жизнь, однако теперь содержимое этого чемодана могло нести для него опасность, узнай кто-либо о том, что в нем находилось.

Джек ненадолго прикрыл глаза. После стольких переживаний, напряжение, наконец, стало его отпускать.

– Вы позволите?

Джек открыл глаза – оказывается он задремал.

Первой мыслью было: чемодан! И он едва не выдал себя невольным жестом – торопясь схватиться за ручку багажа, однако успел перехватить эту мысль и дернувшаяся было рука осталась лежать на колене.

– Прошу прощения, камрад, кажется я вас разбудил.

Рядом со столиком Джека стоял мужчина лет сорока, крепко загоревший – с копной выгоревших волос, однако чисто выбритый и одетый в шорты и майку из комплекта какой-то гуманитарной помощи.

В руках он держал вещевой мешок, какие в здешних местах носили рыбаки. По-видимому там находились еще какие-то вещи, но немного.

– Ничего, все в порядке. Сморило просто, после…

– Ну да, я вас понимаю. Я присяду?

– Конечно присаживайтесь, – ответил Джек, проходясь по незнакомцу изучающим взглядом.

– Я подумал, что лучше присесть к собрату, чем к этим…

Он кивнул в сторону групп цивилизованной публики одетой поголовно в белоснежное и беж.

– Они смотрят на меня как на бродягу. Я – Томас.

Томас протянул Джеку руку и тот едва не ляпнул: Джек.

– Майк… Догерти… – произнес он через паузу, пожимая крепкую мозолистую руку нового знакомого.

– Давно в побеге, Майк? – пошутил Томас и они засмеялись, хотя Джеку эта веселость далась нелегко.

– Увы, давно, – произнес он со вздохом, решив пока ничего не открывать – даже из придуманной легенды.

– А я скрывался полтора месяца, но… Нашли.

– Полиция?

– Нет, те не потянули. Моя служба безопасности.

Томас вздохнул и тоскливо посмотрел на океанский горизонт.

– И часто вы так убегаете?

– За четыре года второй раз. Но в прошлый раз я продержался только две недели и потом вычислили. А теперь – полтора месяца. Мой личный рекорд. А у вас… Давай на «ты», Майк.

– Легко, Томас.

– А у тебя какой побег?

– Первый, – признался Джек.

– Женат?

– Девушка есть. Синтия.

– Почему сбежал, если вас ничто не связывает юридически?

– Не знаю, – пожал плечами Джек.

– Понимаю. В твоем возрасте можно совершать поступки не требующие объяснения. Сам таким был.

– А почему ты уходил в побег? Жена достала?

– Забавно ты выразился, один мой знакомый из прошлого, имевший пару сроков в Корсе и на Дипвилле, так говорил – «уйти в побег».

– Да, так многие говорят.

– Ну да, и жена достала, и вообще – все дела. Я пашу, как какой-то робот – восемь часов, потом таблетка, три чашки кофе и еще четыре часа. Потом шофер довозит домой, а в машине я просматриваю документы на завтра. Потом сон под электро-тоником, иначе не заснуть. Подъем, таблетка, кофе и снова работа. Представляешь?

– Нет, – честно признался Джек, подозревая, что Томас «заливает».

– А я так живу. Ну и, понимаешь, иногда хочется бросится на эту колючую проволоку. Но подумав и все взвесив я просто иду в побег.

Тут Джек был готов солидарно рассмеяться, но Томас выглядел невесело и только сейчас Джек заметил, почти сошедший огромный фингал под глазом нового знакомого.

Очевидно его отпуск проходил очень интересно.

– Ну, так и сбежали бы от жены, если и она добавляет проблем в вашем жестком графике.

– Мы же на «ты», Майк. Да я сбежал бы, но когда-то я дал слово ее отцу, что не сделаю этого. Он финансировал мой бизнес и я по-молодости и глупости дал эту страшную клятву – никогда не бросать его единственную дочь.

К ним робко приблизился официант и остановился в нескольких шагах, ожидая, когда на него обратят внимание.

– Ну, что там? – спросил Томас.

– Сэр, они сказали, что ваш заказ будет готов через восемь часов, как раз к моменту пересадки в Воллексе.

– Хорошо, иди.

– Сэр, они хотят аванс, – произнес официант вытягиваясь еще тоньше и склоняясь еще ниже.

– Но у меня нет доступа к счетам! Они что, не верят моему слову?

В голосе приветливого Томаса зазвучал металл.

– Сэр, они просят, хотя бы сто тысяч… Можно камнями, жемчугом, наличностью – мы принимаем все, а им уйдет электронный транш.

Томас вздохнул и немного повозившись с просоленой, стягивавшей мешок веревкой, развязал его и достав пачку ассигнаций по тысяче дро бросил на столик. Официант тотчас сдернул это пачку, стремительно, словно лесной паук.

– А ваш стриткастер, сэр, подойдет через двадцать восемь минут на первую палубу – ко второму причалу! – сообщил официант, перед тем как убежать.

– Спасибо, – сказал Джек.

– Ну вот, только познакомился с хорошим человеком и сразу расставаться. Ты чем по жизни занимаешься, Майк? Может еще пересечемся?

– Может и пересечемся. Я из Синкопы, торгую автомобильными раритетами. Ну, там, ремонт, восстановление, это тоже.

– Хороший бизнес, я полагаю.

– Не жалуюсь.

– Запиши мой номер – постоянный.

– У меня пока некуда, я еще не купил диспикер.

– Сразу видно – первый побег! – сказал Томас и засмеялся. – Нужно было обратиться к официанту, он бы все сделал. У них тут полный фарш. Вот, возьми мой – свежий. Тут и данные мои, и регистрация на другом материке, так что можешь своей девке, какие угодно макароны на уши вешать.

– Да неловко как-то.

– Забей. Я бы с тобой поехал, просто за компанию, но мне в Воллексе нужно быть, чтобы мой «ганзелл» обратно получить – там мне его дубликат делают. Жена на свадьбу дарила, нельзя без перстня возвращаться.

– Так это ты за него аванс вносил?

– За него. Исходник два миллиона стоил, а я его тут за восемьсот тысяч спустил. Просто надо было очень.