Глава 1

Когда раздался грохот, я вскочил и заметался по огромному помещению. Надо было бежать к двери, но я заметил, что Гвэйна рядом нет, и бросился его искать. Пробегая мимо очередного шкафа, услышал вой. Грохот усилился, и я побежал на звук, который явно издавал умирающий оборотень. Только в предсмертной агонии можно было так завывать, поэтому я ускорился настолько, насколько мне позволяла моя далеко не идеальная физическая форма. Добежав до последнего стеллажа с книгами, я остановился, с трудом переводя дыхание и во все глаза глядя на представшее передо мной зрелище.

Гвэйн висел на выступе с бокового края стеллажа и вопил что есть мочи. Я перевёл взгляд вниз: прямо под волком раскрылась приличного размера дыра в полу. Этот недооборотень непонятно по какой причине залез на стеллаж и, по всей видимости, активировал потайной ход. Отлично. И что мне сейчас делать? Я посмотрел на Гвэйна и угрожающе прикрикнул:

– Ну и что ты себе позволяешь, белый комок шерсти! Если ты не в курсе, мы находимся в гостях!

На последней фразе волк заткнулся и начал скользить вниз, оставляя после себя очень глубокие следы от когтей на драгоценной древесине, из которой был сделан этот злосчастный стеллаж. Я как заворожённый смотрел на это действо, краем сознания отмечая, что мой волк падает прямо в чёрную дыру в полу.

В тот момент, когда Гвэйн отцепился от стеллажа, проклятый шкаф начал крениться вбок и упал на соседний стеллаж, а тот, в свою очередь, начал падать на стоявший рядом и тот тут же принялся крениться… Никогда не видел эффекта домино, и вот сейчас мне предстояло им насладиться в полной мере.

Грохот вокруг стоял такой, что не услышать его мог только глухой. Я впал в ступор и совершенно не представлял, что в этой ситуации делать, и как потом отвечать за содеянное. Последнее, что я увидел, это стеллаж, падающий прямо на меня. На этом моменте пол под моими ногами исчез, и я провалился в темноту.

Падал я недолго. И не больно, потому что приземлился на эту белую тварь, всё же провалившуюся в подполье первой. Подняв взгляд вверх, чтобы оценить масштаб катастрофы, я увидел летящий прямо мне в голову продолговатый предмет, а потом наступила темнота.

Пришёл в себя на удивление быстро. Кто-то старательно протирал мне лоб мокрой тряпкой, и это ускорило возвращение сознания. Открыв глаза, я понял, что никакой тряпки нет и в помине, а лицо мне старательно вылизывал Гвэйн. Увидев, что я пришёл в себя, он радостно завыл.

В подполе, или где мы находились, было темно, единственным источником света, тускло освещавшим помещение, был тот самый открытый люк в полу библиотеки.

– Ну и как нам теперь отсюда выбираться? – я обхватил руками колени и с тревогой смотрел наверх. Вот сейчас мне было действительно обидно из-за того, что летать я всё-таки не умею. Потому что никакой лестницы не было и в помине, а стены были настолько гладкими, что сразу возникли подозрения насчёт психического здоровья того, кто всё это спроектировал. Интересно, сколько пройдёт времени, пока меня не хватятся? – Вот за каким хреном ты туда полез? – спросил я у оборотня, поворачивая к нему голову.

Гвэйн внимательно меня выслушал, а затем поднял с пола какой-то предмет и положил его мне прямо в руку. Это была книга. Света для чтения не хватало, и я запихнул её во внутренний карман рубашки.

– И что, ты из-за этого решил разгромить библиотеку и в довершение убить меня?

Гвэйн пристально на меня посмотрел. Я, правда, думаю, что оборотень решил почитать книгу на досуге? И именно вот эту, до которой как-то умудрился добраться? Ладно, с этим позже разберёмся. Надо искать выход отсюда. Никогда не поверю, что здесь нет другого хода, кроме дыры в потолке.

Попытавшись встать, я умудрился рассечь ладонь об валяющийся камень. Глубоко порезал, до крови.

– Вот чёрт, – выругавшись, всё-таки поднялся, замотав руку платком, который достал из кармана штанов.

Гвэйн меня осмотрел с ног до головы и медленно пошёл вглубь коридора, вход в который я только что рассмотрел, когда глаза привыкли к полумраку. Мне ничего не оставалось делать, как плестись за ним следом. Снова появилось стойкое впечатление, что этот замок ему хорошо знаком. Хотелось бы верить, что он выведет нас наружу, а не закопает где-нибудь живьём, нажав на очередную неприметную кнопку.

Шли мы минут десять. В проходах света не было вообще, и я передвигался, выставив перед собой травмированную руку, а другой держался за хвост Гвэйна. Наконец-то, впереди забрезжил свет, и мы оказались перед преградой, из-за которой как раз и исходил источник тусклого освещения. Понятно, это какая-то замаскированная дверь в подземный ход. А может, и не дверь, а какая-нибудь портьера, уж слишком тонким показалось мне препятствие. Я уже хотел было выбираться отсюда, как услышал голос, от которого впал в оцепенение.

– Я подумал над вашим предложением, Данила Петрович. Не думаю, что будет резонно вкладывать целое состояние в это дело. Я изучил некоторые бумаги вместе с моими аналитиками и юристами. Они все как один пытались меня отговорить от этой авантюры. – Этот голос принадлежал моему отчиму Александру Наумову. Он явно разговаривал о делах с Демидовым. Но, что он здесь забыл? А как же прорвавшая канализация? Я наклонился и пытался что-то разглядеть через щель, откуда пробивался свет.

Гвэйн решил, что вот так подглядывать – это пошло. И он тоже хочет посмотреть, что там происходит. Потому что по-другому я не могу объяснить, зачем он легко толкнул подобие стены лапой, чтобы чуть-чуть приоткрыть проход, и приник к получившейся щели одним ухом и глазом. Этих несколько сантиметров и мне вполне хватило, чтобы осмотреть комнату, а находившимся в ней людям не заметить посторонних наблюдателей.

Это был кабинет. Просматривалась только одна сторона, но мне этого хватило, чтобы увидеть всё, что я хотел разглядеть. Я видел край стола, и три кресла, два из которых занимали солидного вида мужчины. Отец Лео и Саша. Я не слышал, о чём они говорили, скорее всего, о делах. Я смотрел и не мог поверить, что со мной так поступили. Почему Саша даже не сообщил, что приедет в поместье к Демидовым? Или он не хотел даже на минуту со мной встретиться. Хотя, они же просто хотели бросить меня на Новый год в школе, а сами…

Закрыв глаза, я молился только о том, чтобы мужчины поскорее ушли из кабинета и дали мне возможность выйти отсюда. Проскользнуть в свою комнату и уснуть до весны.

– Да, пользуясь случаем, я хотел бы поблагодарить вас, Данила Петрович, за то, что приютили Дмитрия. Проклятая канализация. Вот ведь нарочно не придумаешь, – Саша покачал головой. – А тащить мальчика куда-то ещё, чтобы потом он остался на Новый год в одиночестве – это было бы ещё большим свинством с моей стороны. Анна занята ремонтом, а я, увы, встречу этот Новый год, скорее всего, в самолёте.

– Ну что вы, Александр Юрьевич, это такие пустяки. – Махнул рукой Демидов. – К тому же я решил, что мальчикам необходимо познакомиться немного ближе, учитывая, что ваши интересы наконец-то затронули родную страну. Когда Леопольд сообщил мне о том, в какое затруднительное положение попал Дмитрий, я сразу же предложил ему пригласить мальчика погостить у нас.

Нужно было выйти, потому что подслушивать – это всё-таки неприлично. Я уже приготовился появиться перед изумлённой публикой, но негромкий разговор сидящих мужчин прервал громкий стук в дверь. И я снова приник к щели, чтобы рассмотреть, кого там черти притащили.

– Войдите, – громко проговорил Демидов.

Дверь открылась, и Гвэйн, вздыбив шерсть, угрожающе зарычал. Я не удержался и больно врезал ему рукой по морде, чтобы тот заткнулся и не рассекретил нас. Оборотень всё понял, и рычать прекратил. О чудо из чудес, даже Гришкой пугать не пришлось. Неужели после погрома в библиотеке в оборотне проснулись зачатки совести.

В комнату зашёл Гаранин-старший, за шкирку волоча за собой сына. Немного пройдя вперёд, он швырнул Рому в центр комнаты. Парень упал на колени и даже не пытался подняться. Он так и стоял на коленях с закрытыми глазами, а я и только сейчас увидел безобразный воспалённый шрам на его лице. Меня начало потряхивать. Я совершенно не хочу быть сейчас здесь, я не хочу видеть чужие проблемы, я хочу разобраться со своими. Например, я очень сильно хочу узнать, что мой отец здесь делает! Не в замке Демидовых, а здесь в кабинете? И почему не ищет меня в отведённых мне комнатах, например. Ну или в разгромленной библиотеке, потому что ни за что не поверю, что тот грохот не слышали даже в самых потаённых закоулках этого поместья.

– Хорошее приветствие, очень зрелищное и запоминающееся, – сквозь зубы процедил Саша, глядя на Гаранина с холодной брезгливостью. – Это что? – он повернулся к Демидову.

Отец Лео практически не шевелился и тоже недоумённо смотрел на парня в центре комнаты. Наконец, Демидов отмер, молча поднялся из кресла и подошёл к Роману. Когда он дотронулся до плеча Ромы, тот вздрогнул и открыл свои странно светлые глаза.

– Не нужно тебе собой полы подметать, для этого существует прислуга, а человечество давным-давно изобрело пылесосы, – с этими словами он подвёл явно дезориентированного парня к свободному креслу и усадил в него.

– А мне сесть не предложишь? – открыл рот отец года.

– Ты пришёл сюда без приглашения. Как видишь, количество кресел ограничено. Не думаешь же ты, что я уступлю тебе своё? – холодно произнёс Саша, не сводя пронзительного взгляда холодных голубых глаз с Гаранина. Почему-то я никогда не замечал такого арктического холода в его глазах, которые сейчас стали почти стальными. – Что тебе здесь нужно?

– Я узнал, что ты здесь, и решил поздороваться, – Гаранин прислонился к стене и мерзко улыбнулся.

– Если бы мне необходимо было встретиться с тобой, Георгий, я бы сам нашёл тебя. В крайнем случае, прислал бы приглашение присоединиться к нам с Данилой.

– Когда твой сыночек меня сегодня чуть не убил, я его тоже не приглашал присутствовать при моём разговоре с сыном, – Гаранин скрестил руки на груди. Я же перевёл взгляд на Рому. Он сидел и смотрел перед собой невидящим взглядом, сгорбившись, стараясь казаться меньше.

Я содрогнулся: неужели эта выходка Гвэйна привела к такому наказанию. Теперь меня эта картина будет преследовать каждую ночь всё ближайшее время.

– Надо же, школа действительно начала действовать на мальчика положительно. – Саша скупо улыбнулся. – Он уже начал разбираться с первого взгляда в том, кого не мешало бы пристрелить. – Отведя взгляд от Гаранина, он повернулся к Роману. – Рома, посмотри на меня. – Парень вздрогнул и уставился на Сашу. – Сколько тебе лет?

– Шестнадцать, – Роман говорил с трудом, глядя, как заворожённый, на моего! отца.

– Прекрасный возраст, – Саша мягко улыбнулся, медленно подошёл к барному столику, налил в стакан минеральной воды и протянул Роману. Рома словно под гипнозом, не сводя с него напряжённого взгляда, принял стакан и послушно сделал глоток. – Знаешь, я жду, когда Димке исполнится шестнадцать. У меня даже припасена бутылочка отличного шампанского на этот случай. Я думаю, что вы могли бы подружиться. Он на самом деле очень добрый мальчик. Однажды Дима с настойчивостью, достойной лучшего применения, учил грамоте малолетнего преступника. Всё пытался направить его на путь истинный. И самое удивительное, знаешь, что? – Рома отрицательно покачал головой, а Саша закончил с лёгким удивлением в голосе. – У него почти получилось.

– Наумов, ты что, за столько лет в заботливого папашу ещё не наигрался? – снова подал голос Гаранин-старший.

– Мне никогда это не надоест, – взглядом Александра можно было заморозить небольшое озеро.

– Я пришёл поговорить о твоём сыне. Ты вообще в курсе, что он причинил огромный ущерб моему здоровью и репутации. Это было низко – натравливать на меня свою собаку! – Гаранин повысил голос.

– Бывает, – Саша равнодушно пожал плечами. – Постой, что ты сказал? Собаку? Хм, ладно, с этим позже разберёмся. Так зачем ты пришёл сюда, я пока не уловил причину?

– Я требую…

– Нет, Гоша, требовать ты не можешь, – Саша развернулся и вплотную подошёл к Гаранину. – Ты, кажется, забыл, с кем сейчас разговариваешь. Или собака моего сына так сильно повлияла на твой мозг? Ты можешь вежливо попросить, я же, в свою очередь, могу рассмотреть эту просьбу, если у меня будет хорошее настроение. Вот только настроение у меня сейчас портится с каждой секундой.

– Твой сын унизил меня! – прошипел Гаранин.

– Насколько я понял, на тебя напала собака, а не мой сын. Если ты не можешь постоять за себя и пасуешь перед какой-то собакой, кто виноват кроме тебя самого в твоём унижении? – Саша отошёл от него к столику и принялся изучать этикетки на бутылках. – Это всё, что ты хотел мне сказать?

– Ты об этом пожалеешь. Если ты не можешь повлиять на своего избалованного отпрыска, то это может сделать кто-то другой, ты никогда не думал об этом?

– Сейчас я думаю только о том, что здесь очень глубокое красивое озеро, с очень разнообразными рыбами, а ты, говорят, у нас рыбак? – Саша резко развернулся и оценивающе посмотрел на Гаранина. – Ты действительно хорошо подумал, прежде чем идти сюда и пытаться угрожать моему сыну? Гоша, лучше иди и подумай ещё раз, если не хочешь, чтобы я пригласил тебя пойти порыбачить. Говорят, пираньи в это время года сами выскакивают из проруби. И вот ещё, Гоша, если я узнаю, а я узнаю, поверь мне, что ты свои садистские потребности удовлетворяешь не в специфическом борделе, а за счёт своего сына, на рыбалку ты поедешь раньше, чем тебе хотелось бы. А теперь убирайся отсюда, пока можешь сделать это красиво, то есть самостоятельно. Будет неловко, если Даниле придётся выкидывать одного из своих гостей с помощью охраны.

– Роман, пойдём, – процедил Гаранин сквозь зубы и уставился с ненавистью на сына. Рома начал было вставать, но Саша подошёл к нему, положил руку на плечо, не позволяя подняться из кресла.

– А вот Роман останется здесь. Мне нужно кое-что обсудить с твоим сыном, Гоша. Данила, почему вот это ещё здесь?

Демидов кивком головы указал на дверь и пожал плечами. Гаранин стиснул кулаки и быстро вышел из кабинета. Дверь за ним мягко закрылась.

Тогда я навалился на преграду и открыл проход на всю ширину. Хватит уже здесь сидеть. А то не ровен час ещё кого-нибудь принесёт. Кивнул Гвэйну, и мы синхронно вошли в кабинет.

Наступила гнетущая тишина. Прямо театральная пауза. Я, не задерживая ни на ком взгляда, направился к выходу, через который совсем недавно вышел Ромин папаша.

– Дима, стой!