Иллюстратор Ксенон

Дизайнер обложки Валентина Гредина

Корректор Сергей Барханов

© Алекс Дивер, 2018

© Ксенон, иллюстрации, 2018

© Валентина Гредина, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4490-8289-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 
Удача не каприз вселенной,
Ей совершенно параллельно,
Нужна иль не нужна она,
Она придет и заберет тебя
На те, другие берега…
Где ты еще ни разу не был,
Хоть знал, что будешь, но не верил.
Где разведенные мосты
Не будут знаками судьбы.
Где фонари горят тогда лишь,
Когда ты, умирая, знаешь,
Что за спиной остались те,
Кто будет помнить о тебе.
И слов бросать не нужно в вечность,
Пускай обнимет бесконечность
Того, к кому во сне придет
Удача в ожерелье звезд.
 

Часть 1

Очнулся я от того, что почувствовал, как корабль нещадно трясет и раскачивает. Видимо, Джус неумело заходил на посадку.

Да, навыков пилотирования здешней техники нам еще не хватало.

Я встал, чтобы пройти в рубку ему на помощь, и тут же упал на пол. Меня просто трясло всего. Изнутри. Такие нервные встряски не проходили для организма бесследно.

Поднялся и, сильно шатаясь, все-таки отправился по намеченному маршруту.

На полпути почувствовал сильнейший удар снизу и рухнул на палубу. С трудом поднявшись на ноги, продолжил свой путь.

Джус сидел в кресле пилота, свесив руки вдоль кресла. Услышав, что я зашел, он повернулся и сказал мне:

– Ну все, сели. То бишь приземлились.

Потом внимательно присмотрелся ко мне.

– Э, брат, да тебя всего колбасит! Делаем так. Сейчас идем в кают-компанию, выпиваем вискаря и выкуриваем по сигарете. Потом я тащу тебя в камеру регенерации. Помогу улечься. Потом, предварительно позвонив девчонкам и сообщив о нашем возвращении, сам залезу во вторую камеру. А то ноги от напряжения уже не держат!

Я согласно кивнул ему своей тяжелой головой, но попросил:

– Только ты, пожалуйста, без подробностей. Я завтра сам все Марине расскажу.

– Ну, предположим все не надо, – не согласился со мной Джус, – но что сочтешь нужным… Короче, я тебя понял, – придерживая меня за плечи и продвигая в сторону кают-компании, сказал он. – Сегодня без негатива. Но завтра о смерти Иллианны придется им рассказать.

– Да, придется, – согласился я с ним, и у меня снова потекли слезы.

– Не будь тряпкой! – встряхивая меня, сказал Джус. – Но самое главное, не устрой такое шоу на глазах у Марины! Женщины – они такие существа… – Он на секунду задумался, подбирая слова. – У них какое-то шестое чувство есть. Марина сразу все просечет. А оно тебе надо, Полковник? – усаживая меня на стул и выставляя передо мной бокал с виски, уточнил он. После этого протянул мне уже прикуренную сигарету, видя, как мои руки ходят ходуном.

Дальше помню плохо. Помню, как Джус тащил меня к камерам регенерации. Как укладывал в капсулу, что-то мне говоря. Я уже ничего не слышал. Напоследок увидел, как закрывается крышка капсулы.

И все, провал. В черноту. Без снов и видений. Без этой мучительной душевной боли. Без всего. Без надежд и иллюзий. Без бесконечной войны, что, не отпуская нас, кружила в своем водовороте.

– Эй, очнись! – услышал я голос Джуса и почувствовал легкое похлопывание по щеке. – Да, нехило тебя прижало! – Его же задумчивый голос.

Я попробовал открыть глаза. По глазам резануло светом, и я снова их закрыл.

– Слушай, Джус, – сказал я тогда, – оставь меня здесь до утра. А там заедешь за мной на трансфере. Все равно ведь по пути!

– Э, нет, так дело не пойдет, приятель, – послышался голос Джуса. – А вдруг ты тут загнешься за ночь? Что я потом Марине говорить буду? Типа, проглядел? Они меня на пару с Татьяной вообще тогда убьют. И никакая капсула регенерации мне уже не поможет. У меня другое предложение, – продолжил он. – Сейчас я тебя вытаскиваю из этого устройства, и мы аккуратненько выдвигаемся в сторону трапа. Там не спеша заходим в наш отель и поднимаемся ко мне в номер. Спальни у меня, как, впрочем, и у тебя, две. Одну мы с Татьяной даже не открывали, – пояснил он. – Завалишься, отлежишься, отдохнешь. А я за тобою присмотрю в это время.

Я все-таки смог открыть глаза и, проморгавшись, посмотрел в глаза Джуса. Он был необычайно серьезен.

– Нет, друг, так не пойдет. – Я с большим усилием покачал головой. – Мне в свой номер надо. Взглянуть на одну вещицу.

– Прибраться в номере хочешь? – все с теми же серьезными глазами уточнил Джус. – Боюсь, сегодня это у тебя не получится, судя по твоему состоянию.

– Нет, правда нужно, – заверил я его.

– Ну, тогда давай другой вариант, – предложил он мне. – Я заночую у тебя.

– Друг мой, ты помоги мне добраться до номера, – попросил я его. – И поверь мне, помирать, во всяком случае сегодня, я не собираюсь.

– Ну, глядя на тебя, этого не скажешь! – перебил меня Джус.

– Мне просто нужно побыть одному, – пояснил я ему. – Чтобы как-то привести свои мысли в порядок.

– Чего уж тут не понять, – пожал плечами Джус. – Давай будем начинать выбираться из этой камеры.

Потом был долгий путь до отеля. Мне он показался многокилометровым марафоном. Хотя идти там было всего ничего. Потом такой же долгий, по моим ощущениям, подъем на лифте. Путь до номера отнял еще кучу сил.

– Ты зайдешь? – спросил я у Джуса ради приличия, открывая дверь номера.

– Уже нет, пожалуй. – Он положил мне руку на плечо. – Послушай, Полковник, тебе обязательно нужно чего-нибудь перекусить. Тебе заказать из лобби?

– Спасибо, Джус! – Я из последних сил улыбнулся ему. – С этим я смогу справиться сам, – заверил я его.

– Ну ладно, – с большим сомнением в голосе ответил мне он. – Тогда я пошел к себе. Но помни: если что, то я рядом.

И он выдвинулся к своему номеру.

– Послушай, – уже в спину сказал я ему. – А что ты девчонкам сказал? А то я хотел Маришке позвонить.

Джус обернулся и серьезно посмотрел мне в глаза.

– А правду я сказал. Сказал, что устали, как тысяча чертей. Что поваляемся в регенерации и отправимся по номерам спать.

– И все? – уточнил я.

– И все, – хмуро ответил он, отпирая дверь своего номера.

– Ясно, – ответил я ему и тоже зашел в свой номер, закрыв за собой дверь.

Сначала, набравшись сил, я просто добрался до кухни и уселся за стол. Долго смотрел в пустоту перед собой, переводя дух. Потом, чуть поднабравшись сил, встал и включил свет. Залез в мини-бар, как всегда полный под завязку, и налил себе виски, добавив льда. Поставил стакан на стол и выложил на него же сигареты и зажигалку. Пододвинул плошку под пепельницу. Подошел к окну и открыл его. Поднял руку вверх и с гардины штор достал коробочку. Тоже поставил ее на стол, рядом со всем остальным. Дальше проковылял до спальни, нагнулся и заглянул под кровать. Достал оттуда разорванное платье Илли и похромал снова на кухню. От платья сильно пахло ее духами. Но на этот раз чуть не навернувшиеся слезы я усилием воли сдержал. Подошел к столу и положил платье рядом с коробочкой.

– Теперь у тебя осталось только два сердца, Полковник! – вспомнил я в который раз, глядя на коробочку с бриллиантовым сердцем.

Не спеша выпил половину стакана, глядя в открытое окно. Уже стемнело, и на небе появились звезды.

«К черту эти звезды! – закуривая, подумал я. – Они приносят лишь боль!»

И все равно еще долго смотрел на них через окно, выкуривая одну сигарету за другой.

Потом решился и открыл коробочку с бриллиантовым сердцем. Долго смотрел на него. Вот оно, оставшееся мое сердце.

Достал мобильник, позвонил в лобби и заказал себе в номер блюдо из морепродуктов. Есть по-любому надо! Это закон выживания.

Отпил еще глоток из своего стакана и набрал номер Марины. Не прошло и двух гудков, как она ответила.

– Как ты? – встревоженно спросила она, когда я еще до конца не сообразил, что ей ответить.

– Нормально, – ответил я первое, что пришло в голову. – Устали только очень. Я вот еду в номер заказал. Вы там не голодали без нас?

– Нет, что ты! – Она рассмеялась. – Кормят здесь хорошо!

Я еще отпил из своего стакана и, закурив сигарету, продолжил:

– Это, конечно, хорошо! – подтвердил я ей как можно более жизнерадостным голосом.

– Что-то голос у тебя очень уставший. У вас все прошло хорошо? – поинтересовалась она.

Я в очередной раз подивился женской интуиции. Тем более на расстоянии.

– И да и нет, – не стал врать я. – Кое-что пошло не так. – Я взглянул на лежащее передо мной платье Илли. Горло сдавил ком. Но я справился. – Основную задачу мы выполнили. Устройство перевертыша в порядке и у нас на борту.

– Ну, молодцы! – искренне порадовалась она. – Как там Иллианна? Справилась со своей задачей? – поинтересовалась Марина.

– На двести процентов, – чувствуя, как снова перехватывает горло, хрипло ответил я ей.

– Это как? Я не поняла, – искренне удивилась Марина.

– Давай я тебе завтра все расскажу, – предложил я. – Ты лучше расскажи, как там Валерик, – попросил ее я.

– Ой, ты знаешь, на вид ему уже года два с половиной. Но из капсулы роста и обучения его, конечно, не достают. Даже обидно немного, – чуть погрустнев, заметила Марина.

– Не расстраивайся, – как мог, утешил я ее. – Уже недолго осталось ждать. А прикинь, сколько времени на это ушло в нашей вселенной!

– Да уж, – согласилась со мной она, повеселев.

В дверь тихонько постучали.

– Целую, – сказал я Марине. – Мне, похоже, ужин из лобби принесли.

– Целую, – ответила она. – И приятного аппетита!

– Спасибо! – ответил я ей и нажал кнопку отбоя.

С трудом поднявшись, добрел до двери. Как и ожидалось, это была доставка из лобби. Улыбчивый официант протянул мне красивую коробку со словами:

– Ваш заказ, сэр.

Я кивнул ему головой, принимая заказ, и дал какие-то чаевые. Если честно, даже не считал. Но он расплылся в довольной улыбке и пожелал приятного аппетита.

Я закрыл за ним дверь и потащил коробку на стол.

«Да уж, – подумал я, обновляя себе стакан. – Тут бы хоть чего-нибудь в себя впихнуть».

Аппетита не было никакого. Даже на коробку с едой смотреть было тошно. Но надо себя заставлять.

«Еда – это жизнь», – еще раз отметил я для себя.

Впрочем, открыв коробку, я оценил ее содержимое. Моя жизнь налаживалась… Жаль, что только моя. Жизнь. Я с грустью посмотрел на платье Илли на столе.

Говоря откровенно, виски и морепродукты иногда творят чудеса. Как бы там ни было, но трясти меня стало меньше. Уничтожив полкоробки еды, я сказал себе – хватит. А то так и до заворота кишок недалеко.

По-прежнему глядя в окно на звезды, я закурил.

Но мое одиночество длилось недолго. В дверь настойчиво застучали.

«Кого бы это могло принести на ночь глядя?» – натужно подумалось мне. Хотя, в принципе, ответ я подозревал. И не ошибся в своих предположениях.

На пороге стоял Джус. Но не просто так. С гитарой. Двенадцатиструнной.

– Чего, я зайду? – радостно поинтересовался он.

– Заходи, – пожав плечами, сказал я. – И откуда такое чудо? – стало интересно мне.

– О, уже и стол накрыт. Недооценил я тебя, Полковник! – радостно улыбнулся он.

– И все же? – продолжал я настаивать на своем вопросе.

– А, сейчас расскажу, – доставая себе стакан и тут же наполняя его, откликнулся Джус. – Мне тут стало скучно, ну я и решил выйти прогуляться. Погода-то теплая, – отхлебывая, пояснил он. – Далее, заворачиваю за угол отеля, а там бродячие музыканты стоят, играют на этой балалайке. Я им предложил обменять ее на пистолет. А на фига он мне в нашей вселенной пригодится? Я такой калибр патронов там в жизни не найду, – пояснил он, снова себе наливая и закусывая лобстером.

– Ты чего, на них ствол наставил? – не понял я.

– Да нет, просто предложил обмен. Оружие на инструмент, – улыбнулся мне Джус.

– Ты чего, разбоем здесь занялся? – еще раз уточнил я у него.

– Да на фиг надо! – Он просто махнул рукой. – На полном серьезе – предложил обмен. Только обойму достал сначала да так без нее им и впарил.

– А на какого черта он им? – присаживаясь за стол, поинтересовался я. – Они же музыканты.

– Ну… – с набитым ртом попробовал хоть что-то пояснить мне Джус. – Оружие – оно всегда может пригодиться, а вот купить его без лицензии пилота – это уж фигушки. А этот инструмент можно без проблем. Потом, мне так кажется, и в цене они немного выиграли. И, понимаешь, – откинувшись на стуле и пуская дым в потолок, задумчиво продолжил он, – есть у меня теория, что любой ствол притягивает к себе взрослого мужика, как магнит. Как игрушка притягивает к себе ребенка.

– Да ты теоретик, – хмыкнул я.

– Есть немного, – сыто потягиваясь, заявил Джус. – А это что? – поинтересовался он, указывая на лежащее на столе свернутое платье Илли.

– А это, мой друг, – я снова помрачнел, а на душе кошки заскребли, – все… ну, почти все, что у меня осталось от Иллианны.

Джус сразу стал серьезным и, заглядывая мне в глаза, сказал:

– Дурак ты, Полковник. Все, что у тебя от нее осталось, это память. Светлая память. И пока она живет в ней, да и в моей тоже, – подчеркнул он, – она как бы жива. А это, – он кивнул на платье, – если оно тебе так дорого, лучше спрячь. И спрячь хорошо. Иначе ты можешь разбить дорогое тебе сердце. Я понятно изъясняюсь?

Да уж куда понятней! Я закурил, снова уставившись на звезды. Да, в словах Джуса была своя логика. Жесткая его логика. Но он в отличие от меня не успел так хорошо узнать Илли. Да и умирала она не за него, а за меня. Поймите меня правильно, да, мое сердце за последнее время сильно очерствело. Слишком много близких нам людей мы потеряли на своем пути. Но Илли – она была особой. Она смогла растопить лед в моей душе. И вот этого Джусу не понять.

Я затушил сигарету и спокойно посмотрел на друга.

– Знаешь, в твоих словах есть доля правды, – сказал я, не сводя взгляда с его глаз. – Но она, эта правда, не является для меня абсолютом. Ты многое видел за свою жизнь. Многое мы видели вместе. Я имею в виду – смертей. И ты, и я так и не смогли привыкнуть к ним. Но здесь особый случай. Для меня на сегодня, – я указал рукой на платье, – это и есть моя память. И поэтому оно здесь. Конечно, – я закурил очередную сигарету, – завтра я его уберу. Спрячу. В этом ты прав. Но сегодня позволь мне решать, где ему находиться.

Джус отхлебнул из своего стакана и о чем-то крепко задумался.

Наконец он пришел к какому-то решению и сказал:

– А ты знаешь, я подумал, что и в твоих словах есть смысл. Кстати, – продолжил он и постучал костяшками пальцев по деке гитары, – я за этим и притащил ее к тебе. Мы же так и не помянули Иллианну. Вот я и подумал: помянем по-человечески, а потом ты посвятишь ей свою песню. Ну, ту, что про звездный ветер. А потом, соответственно, и споешь ее. Для нее. Поверь, она услышит!

«А ведь и правда, – подумал я со стыдом. – Мы так и не помянули Илли».

Я молча разлил по стаканам. Мы встали и, не чокаясь, выпили. Один стакан по нашей, русской традиции я наполнил для Илли. Но хлеба в номере не нашлось, и я накрыл стакан ее любимым круассаном.

Поскольку не закусывали, присели и закурили.

Я дотянулся до гитары. Взял в руки. Провел по струнам. Очень хорошо настроена.

– Я попросил, чтобы они ее хорошо настроили, – пояснил Джус.

Я затушил сигарету и, глядя на звезды, запел. Очень хрипло. Было очень тяжело на душе.

 
Звездный ветер растрепал наши волосы!
Уходя, ты оставь все вопросы им
И с улыбкой на сердце и чистым голосом
Звездам песню ты спой, как живым!
 
 
И бывают на свете чудеса,
Вдруг услышат тебя небеса
И посмотрят с улыбкою на тебя
И уже не прогонят прочь!
Ты же ночью слышишь их голоса,
Звезды песни поют, чуть ли не крича,
И не важно, что слов их не понять,
Важно то, что ответишь ты в ночь.
 
 
А ты спой им о любви,
О большой, что сейчас в такой дали,
Что забрали они с собой,
Не желая делить с тобой.
 
 
А ты спой им о том, как ты,
Сердце рвал себе на куски,
Провожая в последний путь друзей,
Как удача приснилась. Но все же где,
Где надежда на возвращение,
Где обещанное прощение
Неупокоившихся их душ?
Если не было времени на прощание,
И минуты на покаяние!
 

– Для тебя, Илли, – прошептал я в открытое окно звездам, откидывая гитару и хватая сигарету.

Джус встал из-за стола. Сначала поднял гитару и аккуратно прислонил ее к стене. Потом подошел ко мне и положил руку на плечо.

– Все закончено, Серег, – сказал он, заглядывая мне в глаза и протягивая наполненный стакан. – Все закончено, – повторил он. – Только жизнь продолжается. И нам ее еще надо прожить. А удача рано или поздно придет и к нам. А сейчас давай по последней – и в люльку. Нам завтра с утра еще в клинику к своим девчонкам ехать.

– Давай. – Я согласно кивнул головой. И мы снова, стоя, не соприкоснувшись стаканами и не закусывая, выпили.

– По последней на сегодня? – кивнул Джус на сигареты, возвращаясь на свое место. – По последней, – снова кивнул головой, беря протянутую сигарету и закуривая.

– Только знаешь что, Джус… – Я крепко затянулся. – Я думаю, что не все закончено.

– В каком смысле? – удивился он.

– Я думаю, что для нас все только начинается. А чем это все заканчивается, ты и сам знаешь.

– С чего такая уверенность? – снова удивился он. – Сейчас у нас все на мази. Уже скоро в расширенном составе отправимся домой!

– Ну вот есть у меня такая уверенность. Где-то внутри меня сидит и гложет.

– Да ладно! Ты себя просто накручиваешь на фоне всех последних событий, – не согласился со мной Джус.

– Дай-то бог, – ответил я, грустно глядя ему в глаза. – Кстати, у тебя не осталось никаких контактных данных того военного чиновника, которому мы установку Карташева продали?

– А тебе зачем? – нахмурил лоб Джус.

– Понимаешь, – ответил я, – у него есть связь с родителями Иллианны. А мне очень нужно кое-что передать им.

– Это, что ли? – выпучил глаза на платье Джус.

– Нет. – Я устало посмотрел на него. – Я же тебе уже объяснял: это моя память о ней. Но есть еще кое-что. И мне просто необходимо передать это им. И еще я хочу им написать записку, в которой постараюсь объяснить, как и почему погибла их дочь. Но сам я не смогу ее передать. У меня просто не хватит сил посмотреть им в глаза. Но они должны все знать! – с уверенностью сказал я. – Она умерла за наши жизни! Это будет честно по отношению к ней. Поэтому мне и нужен этот чиновник. Он сможет передать мою посылку им.

Джус задумался.

– Конечно, понакрутил ты, Полковник, опять по полной. Но у тебя всегда так, – миролюбиво подчеркнул он. – Мне в голову приходит только один вариант. Помнишь, он звонил лично тебе, договариваясь о вечерней встрече для передачи вакцины? Попробуй пролистать сотовый. Может, номер его и найдешь. Только давай договоримся: делать ты это будешь завтра, после посещения клиники, – сказал он, поднимаясь из-за стола и направляясь к выходу из номера.

– Договорились, – ответил я ему, пожимая руку на пороге и закрывая за ним дверь.

Дальше вернулся на кухню забрать Иллино платье. Прошел в нашу с ней спальню и в обнимку с ним рухнул на кровать.