Глава 1. Два "привет" до любви

Их история любви была очень красивая с самого начала. Она началась там, где время замедляется, а мир на мгновение задерживает дыхание – на побережье Средиземного моря, в маленьком курортном городке, утопающем в зелени пальм и аромате цветущих гибискусов.

Был конец июня, и воздух был наполнен сладковатым запахом морской соли, смешанным с пряными нотами олеандра. Отель, где они остановились, стоял на самом берегу, его белоснежные стены отражали солнечные блики, а террасы утопали в бугенвиллиях, чьи розово-фиолетовые лепестки рассыпались по плитке, будто чья-то небрежная кисть оставила следы акварели.

Она приехала сюда просто отдыхать, на две недели беззаботного лета. Ее естественная грация и беззаботность идеально дополняли этот курортный пейзаж. Она была художницей, она впитывала красоту окружающего мира: каждый оттенок моря, игру света на волнах, причудливые очертания рыбацких лодок – всё это откладывалось в её восприимчивом сознании, чтобы позже воплотиться в работах.

А он оказался в этих местах по работе. Он был переводчиком на конференции. Деловая часть его поездки подошла к концу и у него оставалось несколько свободных дней перед обратным рейсом. Он сменил строгий костюм на лёгкие льняные брюки и рубашку с закатанными рукавами и вышел на набережную, чтобы вдохнуть полной грудью этот тёплый, пропитанный солнцем воздух. Сегодня свободный вечер, лёгкий бриз с моря и никаких дел.

Он был выше среднего роста, стройного спортивного телосложения. Это не были груды мышц или нарочитая маскулинность. В нём сочетались бережная изящность и скрытая сила.

Его нельзя было назвать красавчиком в прямом смысле этого слова. Но в нем был безмятежный магнетизм, который мгновенно затягивал в воронку его внимания.

Он был расслаблен, доброжелателен, открыт. В нем не было кричащей брутальности. Однако в его присутствии становилось очень спокойно. Но в то же время не исключало, что он может быть опасен. Это придавало ему шарма сексуальности.

Его тёмно-русые волосы обрамляли лицо с широкими, естественными чертами, полными спокойной уверенности. Его притягивающие взгляд глаза были голубого цвета как море в переменчивую погоду: то глубокие синие, то с серо-зелеными всполохами, в зависимости от освещения и настроения.

Он вышел на набережную в тот час, когда солнце начинает клониться к закату, окрашивая всё в золотистые тона. Воздух был напоён свежестью моря и сладковатым благоуханием цветущих кустов. В тени высокой пальмы, чьи перистые листья шелестели на лёгком бризе, среди густой зелени, усыпанной россыпью нежных соцветий, на фоне бескрайнего лазурного моря, теряющегося в дымке горизонта, стояла она.

Она была красивой девушкой – стройной, почти хрупкой, со светло-русыми волосами и трепетно-голубыми глазами. Глубокими, как предрассветное небо, чистыми, словно первый луч солнца, добрыми и настолько живыми, что казалось – в них отражается сама душа мира.

Ее красота не была той, что кричит с обложек глянцевых журналов – она была другой. Мягкой, живой, словно созданной не для того, чтобы поражать, а чтобы очаровывать. Это было воплощение самой природной естественности, которая притягивала внимание всех и мужчин и женщин и детей. Ее лицо излучало ту самую беззаботную радость – естественное сияние, рождающееся между солнечными бликами на воде и шепотом ветра в волосах. По ее губам пробежала лёгкая улыбка, будто она только что вспомнила что-то приятное.

Она замерла в мечтательной задумчивости, лёгкий сарафан с небесно-голубыми цветочными узорами обвивал её стройную фигуру, мягко подчёркивая каждое движение. Тонкая ткань колыхалась на ветру, на мгновение обрисовывая силуэт, в котором женственность сочеталась с естественной грацией: изящные плечи, тонкая талия, мягкий изгиб бёдер и гармоничные соблазнительные округлости груди. Алые босоножки на её босых ногах казались последним штрихом – дерзким, но удивительно гармоничным, как мазок красной краски на акварельном пейзаже.

Он посмотрел на неё – она ответила взглядом, без смущения, но и без вызова. Он тут же улыбнулся – и её губы ответили тёплой, но осторожной улыбкой. Он подошёл к ней поближе – она полностью развернулась своим телом по направлению к нему, будто открывая дверь в свой мир. Мгновение они стояли и смотрели друг на друга.

В нем смешалась его уверенность, спонтанность в общении и робость, как будто он боялся все испортить. А её глаза выдавали ту же трепетность: лучистую открытость и едва уловимый страх сделать неверный шаг и отпугнуть его.

– Привет, – произнес он, и в этот момент ветер донёс до него нежный, тонкий, окутывающий запах её духов.

– Привет, – ответила она, немного наклонив голову и солнечный блик скользнул по ее бархатистой щеке и растворился в мягких прядях волос.

Даже море затихло, будто затаив дыхание. Они улыбнулись друг другу, и в этой тишине, между двух одинаковых слов, родилось что-то новое. Что-то, что позже они назовут «нашей историей».

Глава 2. Три дня рая

Первые лучи солнца пробивались сквозь щели плотных штор, рисуя золотые полосы на стене. Он открыл глаза и сразу вспомнил. Вчерашний вечер. Набережная. Ее смех, смешавшийся с шумом прибоя. Долгий разговор до рассвета, когда слова лились легко, будто они знали друг друга всю жизнь. Их прогулку как они шли вдоль кромки прибоя, где волны оставляли кружевные следы на песке. Как они убегали от накатывающий волн, чтобы не намочить одежду. Иногда останавливались и просто сидели на берегу и смотрели на звездное небо. Их ужин пролетел незаметно, они даже не помнили, что заказывали. В ресторане они были как самые главные гости на большом празднике. Молодые. Влюбленные. Счастливые. Когда пришло время прощаться, между ними повисла странная неловкость. За эти часы их души сплелись невидимыми нитями, но тела, привыкшие к условностям, ещё не осмеливались говорить на этом новом языке. В глазах каждого читалось желание большего, но в итоге они лишь неуклюже обнялись и пожелали друг другу спокойной ночи. Перед сном, глядя в небо через открытое окно, они прислушивались к тишине, в которой теперь пульсировало их дыхание.

Выглянув на балкон, он тут же увидел ее внизу около моря – она сидела одна на краешке шезлонга у воды, склонившись над блокнотом, и что-то быстро зарисовывала. Солнце играло в ее волосах, превращая их в переливающийся водопад света. Ее рука быстро скользила по бумаге, иногда останавливалась, и тогда она закусывала нижнюю губу – привычка, которую он уже заметил.

Она же провела ночь в странном промежутке между сном и явью. В голове крутилось одно: «Это просто курортный роман», но сердце упрямо твердило другое. Когда она вышла к морю на рассвете, то поймала себя на том, что ищет его глазами среди пустых шезлонгов.

– Место занято? – его голос, низкий и тёплый, как шёлк по обнажённой коже, прозвучал прямо за её спиной.

Она не обернулась сразу – дала себе три секунды, чтобы губы сами собой сложились в улыбку.

– Ждёт тебя, – наконец сказала она, играя с соломинкой в апельсиновом соке.

Они не договаривались о встрече. Но разве нужно уговаривать море вернуться к берегу, а солнце снова взойти?

Он опустился рядом, и на мгновение их плечи почти соприкоснулись – тепло её кожи будто обожгло его, несмотря на утреннюю прохладу.

Взгляд его скользнул вдаль, где море сливалось с небом в дрожащей дымке горизонта. Глубокий вдох – в груди смешались чистый запах моря и чего-то неуловимо сладкого, возможно, кокосового масла с её кожи.

– Красиво… – прошептал он, но смотрел уже не на море, а на её профиль: как солнечные лучи пробиваются сквозь ресницы, оставляя золотистые блики на щеках.

Их утренние диалоги начались с той особой неловкости, которая возникает, когда вчерашняя безудержная откровенность под утренним светом вдруг кажется слишком смелой. Каждый из них теперь сомневался: было ли это волшебство реальным? Или просто игра ночного моря и звёзд? Чувствуют ли они одно и то же, или каждому лишь почудилось?

Они позавтракали на открытой веранде, где ветер лениво перебирал края льняных салфеток, а солнечные блики танцевали на серебряных ложках. Они едва притронулись к еде – слова лились рекой, перебивая друг друга, смешиваясь со смехом.

Она ела персики – спелые, с той прозрачной сладостью, что бывает только у фруктов, сорванных на рассвете. Сок стекал по её пальцам. Он замер, наблюдая, как её язык ловит убегающую каплю сока – движение настолько естественное, что заставило его забыть, о чём он только что говорил.

– Что? – она заметила его взгляд.

– Ничего… – он сделал глоток апельсинового, вкус которого показался еще прекраснее после этого зрелища. Ветер донёс до него аромат персиков с её губ – сладкий, чуть терпкий, как сам этот момент.

После завтрака они неспешно двинулись к бухте – той самой, где скалы, как исполинские стражи, защищали от палящего солнца. Здесь вода была цвета забвения, а воздух в бухте был прохладным и насыщенным – солёные брызги с легким оттенком йода смешивались со смолистым дыханием сосен, растущих на скалах. Свежесть моря переплеталась со сладковатым ароматом выброшенных на песок водорослей, пахнущих как морская карамель, а где-то вдалеке витал дымок от костра, где жарили рыбу, сдобренную лимоном.

За такое непродолжительное время они успели рассказать друг другу больше, чем некоторые за годы. Она смеялась над его историей про неудачный перевод на конференции, он с неподдельным восхищением слушал, как она впервые продала картину. В какой-то момент он поймал себя на том, что запоминал каждую ее реплику – будто собирал ракушки, чтобы потом перебирать их в памяти.

Они купались в бухте, куда редко доходили туристы. Она нырнула первой – стремительно, как будто вода была ее стихией. На мгновение исчезла в синеве, а потом вынырнула уже далеко от берега, отряхивая мокрые волосы и смеясь. Он бросился следом, догоняя, но она снова ускользнула – только мелькнула пятками над водой, оставляя за собой пузырьки воздуха.

Когда он наконец поймал ее у самого берега, она не вырвалась. Вода была не холодной, а освежающей, как глоток лимонада в летний зной. Капли стекали по её ресницам, а она медленно провела кончиком языка по губам, слизывая кристаллики морской соли – этот небрежный жест казался невероятно соблазнительным.

– Ты плаваешь, как будто родилась в море, – сказал он, держа её своими сильными руками за талию, чтобы волна не сбила с ног.

– А ты ловишь, как будто всю жизнь только этим и занимался, – она фыркнула, вытирая ладонью лицо, но не отстранилась.

Они дурачились, как дети: брызгались, ныряли друг под друга. Её смех растворялся в шуме прибоя, а его руки запоминали изгибы её тела – гибкого, упругого, живого.

В какой-то момент она вынырнула прямо перед ним, так близко, что он почувствовал её дыхание. Он посмотрел ей прямо в глаза и приблизился своими губами почти вплотную к ее губам. Она на мгновение замедлилась, широко раскрыла глаза, глядя прямо в его душу, и она сделала последний шаг, сократив недостающее расстояние между их губ и они поцеловались.

Первый поцелуй был соленым от моря и сладким от чего-то другого, неуловимого. Она ответила сразу, без стеснения, пальцы вцепились в его мокрые волосы, и ногами обняв его за талию. Волна накрыла их с головой, но они не разомкнули объятий, смеясь уже под водой, пока не пришлось всплыть за воздухом.

Обратно они шли уже взявшись за руки. Как две волны, наконец слившиеся после долгого пути к берегу. Его большой палец невольно провёл по её пальцам. А когда она ответила тем же, в груди было теплое ощущение, что это правда происходит и это взаимно.

Вечером она надела легкое платье цвета морской волны, которое облегало ее фигуру, оставляя плечи и спину открытыми. За ужином при свечах он не мог отвести глаз от изгиба ее шеи, от того, как двигаются ее руки, когда она что-то рассказывает.

День прошел настолько быстро, но стал таким ярким для их жизней. Было ощущение, что они стали лучшими друзьями, единственными людьми в этой вселенной. Была так легко и интересно в присутствии друг друга, что даже тишина между фразами звучала, как продолжение разговора. Они пришли к двери ее номера, не замечая пути.

Им обоим хотелось продолжения – но не той поспешности, что стирает границы, а медленного раскрытия, как бутоны ночных цветов под лунным светом. В этом не было похоти. Им хотелось сблизиться еще, узнать друг друга полностью – услышать, как бьётся сердце под тонкой кожей, понять, о чём умолкают губы в темноте.

Когда они оказались в её номере, луна уже поднялась высоко, наполняя комнату серебристыми бликами. Его пальцы скользили по пряжке платья – неспешно, как если бы он развязывал драгоценный свёрток. Каждую освобождённую пядь кожи он отмечал поцелуем: сначала тыльную сторону шеи, потом выступ ключицы, на которую лунный свет ложился, как ожерелье. Он спускался все ниже и ниже, покрывая ее поцелуями.

Её тело дышало той гармонией, которую не создашь нарочно – только природа или годы танцев могли так вылепить линию бедра, этот плавный переход от талии к округлости бёдер, мягких и упругих, как спелый персик в золотую пору лета.