Цитаты из книги «Сикарио»

таки, несправедливость, что при таком количестве больших домов со светящимися окнами ни в одном из них не найдется хотя бы маленького уголка, всего одного крошечного уголка, где бы двое бедных, перепуганных мальчишек могли

И еще нам показалось, что она улыбалась, словно давала понять будто там, где она сейчас пребывает – несравненно лучше, чем здесь, на земле. Мы вылезли из грузовика и расселись вокруг, смотрели на неё, пока не объявился хозяин фургона и не начал ругаться на «сукину дочь», что нашла место где издохнуть.

Нет, никогда меня не мучили угрызения совести, это совершенно точно. Ни по поводу всех тех покойников, ни по какому другому поводу. Полагаю, что совесть начинает «точить» нас, когда мы совершаем нечто несоответствующее тем принципам, внушенным в ранние наши годы, но, как вы теперь знаете, мне ничего не внушили. И то не был вопрос раскаяния, а только результат глубокого размышления по поводу всех «за» и «против» в отношении мрачного будущего этой профессии.

Думаете это справедливо рисковать жизнью, занимаясь грабежами, чтобы, в конце концов, накормить кого-то мерзкого червя? Это невероятно, просто невероятно!

а брызгать слюной от возмущения – занятие никчемное.

Восхищение незаметно превращается в ненависть, когда разница между людьми становится все меньше и меньше.

Чтобы стать убийцей не нужно быть жестоким, для этого нужно лишь просто им стать

Надо знать Колумбию, чтобы понять то, о чем я хочу сказать. В Колумбии общество не формируется, как это должно происходить с большинством цивилизованных наций, где выстраивается своего рода пирамида: внизу пирамиды располагается беднота, а потом вся конструкция вытягивается вверх и доходит до самой вершины, в моей же стране эта пирамида обрывается где-то посередине и самым неожиданным образом. Внизу, у самого основания располагается голодная масса тех, кто никогда ничего не будет иметь, потом идет небольшая прослойка военных, чиновников и представителей среднего класса, а затем, совершенно неожиданно, словно парящие в воздухе по воле божественной, «висит» эта элита, состоящая из сотни или около того семейств, которые то любят друг друга, то ненавидят, но всегда оказываются связанными либо узами брака либо политическими интересами.

С моей точки зрения существуют две формы морали: одна активная, а другая пассивная. Первой следуют те, кто совершает преступления, второй – те, кто не предпринимают ничего, чтобы остановить эти преступления.

Насилие, сеньор, словно камень, лежащий на краю пропасти. Лучше его не трогать. Но если все-таки пришлось сдвинуть с места, то в самом начале его еще можно остановить без особых усилий, если же отпустить этот камень, то он увлечет за собой гораздо большие камни и контролировать каким-либо образом подобный обвал будет уже невозможно.