– Не знаю, Игорь Вячеславович. С самого начала поездки пребываю в смятении, а сейчас и подавно. Я за столом привыкла беседу поддерживать, а о чем разговаривать с вашей бывшей супругой – не имею ни малейшего понятия.
– А тебя никто разговаривать и не просит. Посидишь, послушаешь, осетрины навернешь.
– Занятие, больше подходящее кошке, – хмурюсь я.
Усмехнувшись, Жданов смотрит мне на грудь, а затем – на колени.
– Вот в чем дело. Женско-инженерская гордость играет. Мол, если голос есть – надо обязательно его подать. Слушай сюда внимательно, Люба, и уясни. Цели тебя унизить не преследую. Отношусь с большим трепетом и уважением. Настолько большими, что порой посреди рабочего дня в брюках свербит. А приехала ты со мной для того, чтобы сразу двух зайцев угандошить. Вижу, что не доверяешь ты мне. Сама себе заборы в голове городишь – он такой сякой, бабник ветреный, воспользоваться моим телом инженерским хочет. А я тебе говорю, что это все херня. Поэтому нужна очная ставка. Бывшая моя – тот еще ерш сопливый. Мне одно скажет, потом к тебе прибежит и напиздит противоположного с три короба. Сейчас я этого ерша насажу на трезубец и кишки ее тощие по всему ресторану размотаю, чтобы навсегда отбить желание самодеятельностью заниматься и по чужим офисам с небылицами скакать. Суть мероприятия теперь ясна?
– Никаких кишок разматывать не нужно, пожалуйста, – лепечу я, немного оторопев от такого пояснения. – И я вам вполне доверяю…
– Люба… – Полиграфический магнат морщится. – Доверяла бы, мы бы с тобой сейчас не возле входа в ресторан топтались, а у меня в спальне матрас мяли.
Покраснев, я смущенно смотрю в зеркало заднего вида. Бедный Михаил. Чего только ему при таком работодателе выслушать не пришлось.