Цитаты из книги «Демон-босс»

– Да понял я. – Жданов делает взмах рукой. – Давай пообедаем, что ли, завтра. Обсудим непримиримые противоречия, в которые ты меня дважды как щенка обоссаного ткнула. – Я подумаю, – тоном опытной повелительницы мужских сердец парирую я, заранее зная, что соглашусь. Понятия не имею, откуда вдруг взялось это жеманство. – Сначала приманила на пироги, теперь крутит как хочет, – ворчит Жданов. – Вечером сегодня позвоню и назову время и место. Платье покороче надень, раз не дала себя в купальнике поразглядывать. Не в силах перестать улыбаться, я возвращаюсь к шезлонгам, где на меня моментально налетают с расспросами.

– Очень приятно, – небрежно бросает Жданов и, отвернувшись, с интересом смотрит на меня. – Так как твои дела, Люба? Долго еще дуться планируешь, или пора попытки к сближению возобновлять?

– Ты имеешь в виду, всю вот эту херню с массажами и масками? – Он морщится. – Нет, конечно. Я же не баба. Плавать сюда хожу и в сауне погреться. А ты, стало быть, соскучилась и преследовать меня решила? – Серый взгляд искрится иронией. – Польщен. – Не совсем так, – сдержанно отвечаю я. – Я пришла на эту самую спа-программу для баб. С массажами и масками. – Что, уже и оскорбиться успела? – Тон полиграфического магната становится мягче. – Опять Игорь Жданов что-то не то ляпнул. – Все в порядке, – не удержавшись от улыбки, заверяю я. Сердце как-то подозрительно неровно стучит. То ли потому что он пытается быть милым, то ли потому что я действительно по нему соскучилась. – Меня пригласили.

– Вот так встреча, инженер Люба. – Голос Жданова разлетается по помещению, привлекая внимание и пузатого дяденьки, и других участниц нашего девичника. Рты Светы и Виты карикатурно открыты, будто на их глазах вода только что превратилась в вино. – Да погоди ты халат завязывать. И так вторую неделю на сухом пайке благодаря тебе сижу.

Я бы на вашем месте конечно не раздумывала и выбирала Игоря Вячеславовича. Он и красивее и богаче. И сексуальнее, – договаривает она, слегка порозовев. – Слышишь, Люба? – Раздавшийся голос Жданова заставляет нас обеих вздрогнуть. – Вроде дура дурой эта ресепшионистка, а сейчас дело говорит.

С другой стороны, хорошо, что этот факт выяснился до того, как у нас со Ждановым все слишком далеко зашло. Хотя, чего душой кривить? После такой роскошной ночи переварить подобный выпад сложно. Когда так сильно очаровалась и разрешила себе поверить, что у нас с полиграфическим магнатом есть будущее. У богатых, властных и инициативных есть один большой недостаток – уж больно любят других под себя подминать. А я под кем-то существовать не могу и согласна только на равноправное партнерство. Поздно мне в сорок три себя перекраивать. Да и нужды не вижу.

Повесив пиджак на плечики, ложусь на кровать. Да-а-а, Любовь Владимировна. Думала ли ты, что в свои годы станешь жертвой любовных переживаний? Все-таки задели меня слова Жданова не на шутку. Что, мол, мы, женщины, только притворяемся самодостаточными, а не деле мечтаем мужчине на шею присесть и ноги свесить. Как с такими убеждениями противоположный пол уважать? Потому он без зазрения совести чужие телефоны как свой и хватает.

– Твои комплименты – это отдельный вид искусства. Так сразу и не поймешь: то ли обругал, то ли похвалил. – Все ты понимаешь, Люба. Иначе бы хер сюда приехала. Не найдясь с ответом, я делаю еще один неторопливый глоток. Господи, неужели у нас действительно это случится? Два года воздержания – все же приличный срок. Я уже и не помню, как интим происходит. В смысле, в какой момент двое понимают, что уже пора переступать черту. Я бы, пожалуй, еще в душ сходила. Белье на мне вроде приличное. – Нервничаешь? – Взгляд Жданова задумчиво проходится по моему лицу. – Есть немного, – признаюсь я. – А ты? Не разрывая зрительного контакта, он подходит вплотную и забирает бокал. Его лицо оказывается близко к моему, отчего кровь как по команде приливает к щекам, а частота пульса удваивается. – С чего мне нервничать? Красивая женщина рядом, дети по койкам не орут. С мужским потенциалом, как и говорил, проблем не имеется. – Есть ведь и другие важные вещи, – от волнения я перехожу на шепот. – Например, взаимная химия. – Химии у нас с тобой навалом. У меня с момента как мы сюда вошли брюки лопаются, а у тебя глаза вон как сверкают. Даже глобус доставать не пришлось. С этим словами он убирает прядь волос мне за ухо и наклоняется близко-близко, так что я могу почувствовать тепло дыхания. Я каменею как статуя. Просто я давно не ощущала себя рядом с мужчиной вот так. Вернее, так ни разу не ощущала. Не слишком разумной, впечатлительной и влюбленной. – Целовать будешь? – шепчу я, ощущая, как пересыхает в горле. – Или только смотреть? – Буду конечно, – хрипловато откликается Жданов. – Соврал я тебе, Люба. Нервничаю рядом с тобой немного. Уж больно хороша ты. Обидно будет такую женщину проебать. Ну вот как ему удается так на меня действовать? Я ведь матершинников терпеть не могу, а от его матерных комплиментов начинаю плавиться как сырок «Орбита». А в следующее мгновение и вовсе растекаюсь лужей, когда ладонь полиграфического магната уверенно ложится мне на бедро, а в рот впечатываются его жесткие губы.

– Знаешь в чем твоя ошибка, Люба? – перебивает Жданов. – Ты в силу интеллигентности свой пиджак пытаешься на чужие плечи натянуть. Только Анжеле пиджак твой нахер не нужен. Ей мини-юбку в стразах и литр автозагара подавай. А ты себя на ее место ставишь, думаешь: ох, я бы сквозь землю провалилась, если бы Игореша так меня отчитал. И действительно бы провалилась. Только проблема в том, Люба, что ты бы такого повода не дала. В офис бы не поперлась разборки устраивать и каждый месяц бы бабла не клянчила под любыми предлогами. Я на этой кляче пятнадцать лет был женат и знаю, о чем говорю. Уже через час она об унижении забудет и переключится на то, как ей теперь денег на итальянские колготки и посиделки в ресторанах раздобыть. – Вы конечно правы, но мне как женщине… – Люба. Как есть говорю: я не твой приятель еврей. Ко мне за стол хер кто подсядет. И если и подсядет – то махом схлопочет ответку. Понимаешь, о чем речь? Срать себе на голову никому не разрешаю. Даже бывшим женам. А для дальнейшего продолжения беседы, давай-ка я тебе еще раз лично представлюсь. Жданов Игорь Вячеславович. Великовозрастный хам. Между ртом и мозгом провод короткий. Из плюсов – на интеллект не жалуюсь и в отсутствии порядочности никто не обвинял. Вроде ничего не утаил. С потенцией тоже полный порядок, кстати. Ну, в этом ты еще лично сможешь убедиться. А теперь, Люба Владимировна, отвечай как на духу. Берешь такой дефектный образец? Все-таки уникальный он человек. Я, пожалуй, такого еще ни разу не встречала. Манеры у него отвратительные, но сам он настолько цельный. И честный, что немаловажно. От такого обмана и подлости, как от моего бывшего мужа, ждать не приходится. – Можно сначала вопрос, Игорь Вячеславович? – Люба. – Жданов морщится. – Ты меня и в койке, что ли, по имени-отчеству называть будешь? Прибереги это для ролевых игр. Густо покраснев, я хватаюсь за стакан с водой. – Можно задать вам… тебе… вопрос, Игорь? Надеюсь, он не покажется бестактным. Дождавшись утвердительного кивка, продолжаю: – Как вам с Анжелой удалось столько времени продержаться вместе? На первый и даже на второй взгляд, вы совершенно разные люди. – Сам тем же вопросом каждый день задаюсь, – ворчит полиграфический магнат. – Версию о том, что она меня опоила, отверг в силу здравомыслия. Хер его знает, Люба. У меня и первая жена была дурой набитой, но обеих я по-своему любил. – Имейте в виду, что я себя дурой набитой не считаю, – нахмурившись, замечаю я. – Так и я не считаю, – хмыкает он. – Поэтому ты мне и приглянулась. Лимит на дур в моей жизни точно иссяк. Опустив глаза, я тихонько смеюсь. Ох и хорош Жданов. И цветы подарит, и завуалированными комплиментами осыпет. – Смеешься – это хорошо, – удовлетворенно заключает он, поднимая руку. – Разносчик, притащи-ка нам Дом Периньон. У меня отличное предчувствие.

Еще раз я тебя в своем офисе увижу – глаз на жопу натяну. Усекла? Узнаю, что ты к инженерке сунулась – повторю все то же самое, только в обратном порядке. Никаких звонков, никаких встреч на «экспрессо» и сообщений. Все, капут пришел кормушке. А знаешь почему? Потому что ты охуела. Расчехляй резиновые перчатки и дуй посуду мыть. – Я отдала тебе лучшие годы! – взвизгивает Анжела. – Твои лучшие годы закончились лет за десять до того, как мы снюхались. А за оставшиеся я нехило башлял. А мог бы счастливо пироги жрать в компании инженерки. Эй, разносчик! Упакуй этой тощей даме с собой. Хер его знает, когда теперь нормально пожрет.