Что это за книга? Как говорят многие мои знакомые, это «мужской роман», не в том смысле, что он написан мужчиной, а в том, что он понятен мужчине и ближе ему. Сюжет достаточно прост, молодой человек, студент Литературного института, летом 1992 года едет на каникулы в свой родной город Баку, где и происходит основное действие. Встреча со старыми друзьями, любовная интрига с бывшей женой бывшего друга, и всё это на фоне политических катаклизмов раздирающих бывшее Советское пространство, и конкретно Азербайджан.
Главное, что сразу завораживает, эта та атмосфера начала девяностых. Всё знакомо, вот эти ощущения, которые знакомы с первого слова романа. Атмосфера романа отдельная тема. Действие начинается и заканчивается в Москве, развивается в Баку, а есть еще «лирические отступления», путешествие из Москвы в Баку, воспоминания героя или какого-либо другого персонажа. И всё это со своеобразной атмосферой, присущей этому времени и этим событиям.
Читать дальше...
Момент, в который развивается действие романа, сам по себе уникален. Рухнула «Советская империя», наступили новые во всех смыслах времена. Но люди еще живут по инерции. Они воспринимают пространство как единую, целую страну. Постоянно возвращаясь к прошлому, Илья Новогрудский (герой-повествователь) сверяет свои ощущения с нынешними, пропала разница между ним и жителями четвертого этажа (в доме, где вырос герой, было три этажа, в советское время достроили четвертый, на котором жили высокопоставленные чиновники) или нет. Тема высоты одна из главных в романе. Герой вспоминает о своем детстве, проведенном на чердаке и крыше своего дома, или, будучи взрослым, лезет на эту крышу устанавливать антенну.
«Я глянул на Город сверху (сейчас он для меня, как для древнего римлянина, — с большой буквы). Город, порождающий бесконечные смысловые ассоциации; Город, голоса которого сливаются сейчас в один; Город, окутанный фиолетовой дымкой; Город, отступающий от моря всего лишь на один шаг; Город, в котором не найти центра, но зато столько периферий. Когда я напишу роман и поставлю последнюю точку или отточие, мне необходимо будет взглянуть на него вот так вот, сверху; увидеть, как собираются в бесконечное целое разные по форме крыши, — раскаленные, как та, на которой я сейчас стою, — темные провалы дворов-колодцев, верхушки деревьев и, конечно же, вертикально вздымающиеся минареты (орфография Города, в том смысле этого слова, какой вкладывал в него Витрувий), поднимающие Город до той высоты, до которой он еще не поднялся; минареты Тэзэ-пира, Джума-мечети и мечети Касым-бека, что на улице Гуси Гиджиева, недалеко от того самого телеателье, откуда наш мастер, сочиняющий для меня антенну. В грубой простоте речи я должен буду свести воедино, в один пучок, в одну пульсирующую точку все улицы, все крыши и всех людей под этими крышами, живущих с их снами, секрециями и мечтами».
Для Ильи и поездка в родной город, к маме, это опять же очередная высота. Он едет в страну, которая находится в состоянии войны. Сейчас мы уже привыкли к межнациональным и межконфессиональным конфликтам, но что творилось в сознании любого из нас тогда, когда мы слышали новые сообщения, о том, что где-то началась очередная бойня. Мы привыкшие, за долгие годы к размеренной и спокойной жизни, терялись, не знали радоваться нам, потому что это происходит не с нами, или же печалится, потому что это происходит. В этом тоже Мамедов точен. Его герой едет в воюющий Азербайджан, идет война в Нагорном Карабахе, всего лишь со справкой, что он в отпуске.
«— Эдуард Михайлович, тут товарищ вот справку…
Толком она объяснить ничего не может, а я не успеваю вставить слово. Меня прошиб пот.
— Зачем тебе справка?
— В Баку еду, а там переворот … «Мусават», Народный Фронт, сторонники Муталибова, войска оставляют позиции… Короче, как сказал Алиев, «царит полный хаос». Говорят, «муниципалы» уже на перроне встречают и сразу в Карабах… А со справкой я гражданин России, просто в отпуск приехал…
— …думаешь, справка твоих соотечественников остановит? — ухмыляется.
— Мне самое главное до Баку добраться и с вокзала быстрее рвануть. А улицы меня… да я там каждый двор проходной знаю.
— Антонина Ивановна, выдайте ему справку. И все-таки я бы посоветовал тебе сейчас не ехать в Баку. Ты что, телевизор не смотришь, газет не читаешь? Вот у нас тут путевочки есть…
Но я уже не слушал его».
Каникулярный роман, в какой-то момент грозит превратиться в авантюрный. Но этого не происходит. Автор избежал вульгарного скатывания в «чернушную героику». Выстрелы звучат, но где-то за пределами обозримого действия, и поэтому они становятся еще страшнее.
«На улицах стреляют. Очередями… Стреляют с таким азартом, будто на деньги в нарды играют. Короткий ойн . «Шеш-гоша » — четырежды повторенная автоматная очередь. «Еганы » — прицельная, одиночными… «Пэнчу-Ся » — ответ: оборонительный пистолетный хлопок» . Война где-то рядом, она незрима, но ощутима. «Грузовики («Уралы») набиты новобранцами. У всех гусиные шеи. Глаза из-за бритых черепов кажутся еще больше, чем на самом деле, — круглые восточные и в них грусть и испуг; нет, не грусть и испуг — в них тоска и страх. Да. Точно. Сколько душ влезает в «Урал»? Двадцать пять, тридцать? Два «Урала» — два взвода; где армяне разметают их? Под Лачином или у Агдама? Где сейчас армяне? Где линия фронта? Есть ли она вообще? Может быть, ее начертил шарик, ударившись о лобовое стекло грузовика и воспарив над бритыми головами новобранцев. Я, благодаря какому-то трудно объяснимому, почти неуловимому чувству, понимаю, что все ребята — бакинцы, и их тоска и страх передаются мне» .
Война это фон, развал Советского Союза – фон, августовские события 1991 года, опять же фон, учеба в Литинституте, воспоминания детства, рассказы других персонажей, снова фон, фон к происходящему в душе у Ильи Новогрудского, происходящего с ним.
Удивительно, но главный герой-повествователь – лирический герой. Мы видим все его глазами, воспринимаем мир через его слава и поступки. И мир этот достаточно притягательный и естественный. Сам Афанасий Мамедов в одном из интервью сказал: «Это как по Хемингуэю – писать надо о том, что хорошо знаешь, чтобы избежать проколов. И потом, проза задевает читателя только тогда, когда в ней появляется что-то глубоко личное, может быть, с этим связан нынешний бум мемуарной литературы. Мне хотелось передать иную реальность, колорит и экзотику южного города, которые входят в поры и творят твою судьбу, даже если ты отрываешься от того мира». Про другой город хочется сказать особо. Я в Баку никогда не был, но после прочтения, возникло ощущение, что город мне знаком. Город играет определенную роль и в романе и в судьбе героя.
Илья – человек, выросший на стыке двух культур – русской и азербайджанской. Он стал свидетелем распада империи, пережил погромы в любимом Баку и с огромным трудом пытается прижиться в Москве – кого-то подобные истории делают старше, а кого-то, наоборот, останавливают во внутреннем развитии. Когда кто-то приходит в чужой монастырь со своим уставом, трудно всем: и тем, кто живет в монастыре, и тому, кто приходит... Не зря говорят, если хочешь понять чужую для себя страну, читай ее поэтов и заведи роман с женщиной, – Новогрудский действует именно по этой схеме. Но жизнь сложнее схем: двигаться в своем развитии вперед можно, только когда этому не мешают грехи и пороки. Герой в детском возрасте попал в ситуацию, когда три мальчика любили одну девочку, потом они выросли, но чувство вины осталось. Вот Илья и попадает в ситуации, которые помогают ему изжить порок свального греха. Герою удается вырваться из порочного круга вины и несостоятельности, он становится другим, пишет роман, и читатель, собственно, и получает этот роман.
Интересно само построение романа, в нем три части. Первая часть «Анабазис (искусство собираться в дорогу)» начинается с момента пробуждения героя в Москве и заканчивается его отходом ко сну уже в Баку. Спрессованность событий, людей, воспоминаний в первой части напоминает большой бал-маскарад, где каждому персонажу отведено свое место и время, у каждого своя роль и маска в этом карнавальном вихре. В этой части повествования преобладает жизнь московская, с ее особым темпо-ритмом. Даже воспоминания героя связаны с Москвой. В этой же части происходит путешествие в Баку, и прибытие в Город. Но даже при смене декораций и персонажей, всё еще тянется московская линия, она заканчивается, как только герой засыпает, смежив глаза, он переходит из одного реального мира в другой.
Вторая часть «Дни без чисел» полностью посвящена пребыванию героя в Баку. Начинается она с его пробуждения, «меня разбудил телефон». В этой части нет места московским воспоминаниям, здесь всё подчинено Городу, здесь воспоминания детства, здесь внезапно вспыхнувшая любовь с бывшей женой бывшего друга, здесь другой мир, который реальный-ирреальный, а в некоторой степени сюрный. Всё знакомое с детства, претерпело трансформацию, люди с четвертого этажа стали ближе и доступнее, друзья стали не друзьями, произошли потери и приобретения, иногда сомнительные. Карнавал продолжается, не всегда герой и читатель могут понять, что же происходит на самом деле, кто злодей, а кто герой. В конце второй части Илья Новогрудский мысленно пишет письмо своей однокурснице по Литинституту Нине Верещагиной. Тем самым перекидывает мостик к возвращению в Москву.
Часть третья «Левое лето (искусство возвращаться)» – решение всех вопросов, по крайней мере, тех которые существовали. Резкое возвращение героя не только в Москву, но и в реальность, где спадают карнавальные маски, и всё становится на свои места. Самоутверждение героя происходит не за счет кого-то, а потому что он сам переоценивает мир вокруг себя, себя в этом мире. Он уже не боится перемен, до этого он был к ним готов, теперь же пройдя инициацию карнавалом, он не только готов ждать перемен, он сам идет навстречу им.
