Глава 1

Ослепительная вспышка сменяется непроглядной темнотой и обжигающей болью на лопатке.

– Ваше величие Роувард Даррел, – сквозь пелену боли слышу противненький подобострастный голос, – примите от нас в дар это скромное жилище, чтобы вам было удобно пребывать в нашем уютном городке, и эту деву, которая может скрасить ваш ночной досуг. Мы слышали, что драконы особенно любят невинных девушек с магией…

Когда жжение на спине чуть-чуть затухает, я разлепляю глаза и первое, что вижу – широкоплечего богатыря-красавца с мужественным, широким подбородком, высокими скулами и пронзительным, недовольно сверлящим меня взглядом. Но больше всего бросаются в глаза крупные кисти рук с длинными пальцами. Говорят, что если они большие, то…

Совушки, больные головушки… о чем я вообще думаю? Совсем мозгом повредилась. Где я вообще?! И что-то подсказывает мне, что “дева в дар” – это про меня! Как-то нехорошо звучит.

Пока я пытаюсь разогнуться и как-то осознать себя, этот богатырь подходит ближе и смотрит на меня с высоты своего огромного роста. Так, словно я досадное недоразумение на его героическом жизненном пути.

Нет. Не богатырь. И точно не герой. Просто высокомерный мерзавец, знакома я была с такими “королями жизни”. Все с отвратительным характером.

– Мне кажется, вы не рады подарку, – вырывается у меня хриплое замечание, как будто я сорвала голос.

В глазах этого мерзавца на долю секунды мелькает удивление, но он достаточно быстро теряет ко мне интерес, а потом, отвернувшись, вообще небрежно бросает:

– Отнесите все в дом. И ее тоже, – мужчина едва заметно дергает уголком рта, как это бывает, когда чем-то недовольны. – И оденьте уже, а то простынет, какой уж там досуг, она и полы помыть не сможет.

Полы? Да что он себе…

Только сейчас начинаю ощущать происходящее в полной мере: кроме двух голосов, на меня обрушивается гомон толпы, цокот копыт, скрип снега под чьими-то сапогами, а еще множество запахов от свежего хлеба до конского навоза. И холод, пробирающий до самых костей холод, потому что на мне тонкая хлопковая сорочка без рукавов и… как бы все!

Меня грубо хватают за руку, резко дергают вверх и подталкивают вперед.

– Давай поднимайся, нечего тут рассиживаться, – сипло говорит один из поднимающих.

Я выдергиваю руку из его пальцев, но чуть не падаю снова. Меня спасает только то, что второй придерживает с другой стороны.

– Я сама, – пытаюсь огрызнуться снова, но как-то это звучит не очень героично.

– Эх, девочка… Дракону в лапы попасться, – слышу я не очень искренние причитания какой-то старушки справа. – Но сама хотела, сама выбрала, вот пусть и расплачивается!

Ноги еле идут, а ступни уже онемели от колючего холода промерзшего камня. Однако ослушаться здоровяка, которому меня подарили, не осмеливаются, и мне на плечи ложится тяжелый камзол, пропахший табаком и крепким алкоголем.

В голове бьется мысль: да где же я? Вроде себя осознаю, а собрать мысли в кучу не могу. Как если бы я ехала по абсолютной темноте, а впереди видела только освещенный фарами участок.

– Как думаете, она переживет первую ночь с ним? Он же… зверь! – с каким-то злобным предвкушением говорит женщина слева.

От камзола становится теплее, но ожог на спине взрывается болью. Да что там у меня такое-то?

– А метку, метку-то видели? Бабка говорила, что последний раз такую ставили еще в ее молодости девушке. Ее тогда отправляли выкупом в Эльвариам… Рабская метка… Ради чего только не пойдут ради безбедной жизни.

Эти слова взрывают мой мозг чужими воспоминаниями.

Марика – так зовут девушку, которой я теперь стала, стала подарком для приезжего дракона, попыткой задобрить его, выторговать лучшие условия. Не просто как служанка, как привязанная рабыня: теперь без хозяина ей, то есть мне, не жить. И пошла она на это добровольно.

Я вспоминаю все, словно у меня в голове умещаются две жизни: моя и ее. Как в фантастических фильмах. Или, скорее, в фэнтезийных.

Мы уходим с главной площади Хельфьорда, города, в котором я оказалась, и в последний момент мой взгляд выхватывает в толпе обладателя того самого подобострастного голоса, который я услышала первым. Мэр Гриндорк – главная причина, по которой Марика пошла на это. Толстый, с блестящей лысиной и пирожками-губами, вытянутыми сейчас в алчную улыбку.

Он подмигивает мне, намекая, что есть у нас одна большая тайна. А мне аж тошно становится от одного его вида. Он решил дополнительно поставить метку Марике, чтобы не дергалась. Только я-то не Марика. Буду надеяться, что это обратимая реакция.

Мы проходим по главной улице Хельфьорда до самого крайнего особняка на отшибе, куда меня и впускают, оставляя одну. И все это время меня сопровождают охи и ахи о моем страшном будущем и злорадство о том, как я расплачусь за свой выбор. Как обычно, делают выводы, зная только вершину айсберга.

Это обижает, злит, расстраивает своей несправедливостью. Но что есть настоящая несправедливость?

Справедливо ли, когда подающая надежды аспирантка моего мужа “случайно” оставила на моем столе листок с фото узи их будущего ребенка? На следующий день после того, как я узнала о своей замершей беременности.

Я не хотела устраивать сцен, просто хотела спросить зачем. Зашла в лабораторию, но аспирантки на месте не было. На столе дымила реакционная смесь из ее эксперимента. Я же ей говорила, что нельзя…

Вздрагиваю, когда за моей спиной захлопывается входная дверь. Резко оборачиваюсь… Передо мной стоит тот самый мерзавец-богатырь, хмуро и подозрительно рассматривая мой внешний вид.

– Ну здравствуй, подарочек…