Цитаты из книг автора «Сергей Довлатов»

Восстановление рукописи с пленки на бумагу – дело кропотливое. Даже в Америке с ее технической мощью это нелегко. И кстати, недешево.На сегодняшний день восстановлено процентов тридцать.

Читая гениальные стихи, не думай, какие обороты больше или меньше удались автору. Бери, пока дают, и радуйся. Благодари судьбу.Любить эту девушку – все, что мне оставалось. Разве этого недостаточно? А я все жаловался и роптал. Я напоминал садовника, который ежедневно вытаскивает цветок из земли, чтобы узнать, прижился ли он.

– Она меня избила, сэр! За что?.. Сначала она била меня вешалкой. Но вешалка сломалась. Потом она стала бить меня зонтиком. Но и зонтик тоже сломался. После этого она схватила теннисную ракетку. Но и ракетка через какое-то время сломалась. Тогда она укусила меня. Причем моими собственными зубами.

Ого! – сказал Зарецкий. – Это интересно! Говорите, я вас с удовольствием послушаю. Внимание, господа! Так что же выше справедливости? – Да что угодно, – отвечаю. – Ну а если более конкретно? – Если более конкретно – милосердие…

Зачем ты уехала, да еще с малолетним ребенком? – Не знаю… Так вышло. – Понятно, когда уезжают диссиденты, евреи или, например, уголовники… – У меня было плохое настроение. – То есть? – Мне показалось, что все уже было… Маруся хотела, чтобы ее понимали. Хотя сама она не понимала многого. – У тебя действительно все было – развлечения, поклонники, наряды… А ты вдруг – раз и уезжаешь. – Мне сон приснился. – Например? – Вроде бы у меня появляются крылья. А дальше – как будто я пролетаю над городом и тушу все электрические лампочки. – Лампочки? – заинтересовался Фима. – Ясно. По Фрейду – это сексуальная неудовлетворенность. Лампочки символизируют пенис. – А крылья? – Крылья, – ответил Фима, – тоже символизируют пенис. Маруся говорит: – Я смотрю, ваш Фрейд не хуже Разудалова. Одни гулянки на уме…

Ты выпил? – спросил Безуглов. – Нет. А у тебя есть предложения? – Что ты, – замахал руками Безуглов, – исключено. Я пью только вечером… Не раньше часу дня… Безуглова я знал давно. Человек он был своеобразный. Родом из Свердловска. Помню, собирался я в командировку на Урал. Естественно, должен был заехать в Свердловск. И как раз на майские праздники. То есть могли быть осложнения с гостиницей. Обращаюсь к Безуглову: – Могу я переночевать в Свердловске у твоих родителей? – Естественно, – закричал Безуглов, – конечно! Сколько угодно! Все будут только рады. Квартира у них – громадная. Батя – член-корреспондент, мамаша – заслуженный деятель искусств. Угостят тебя домашними пельменями… Единственное условие: не проговорись, что мы знакомы. Иначе все пропало. Ведь я с четырнадцати лет – позор семьи!.. – Ладно, – говорю, – поищу тебе узбека. Я начал действовать. Перелистал записную книжку. Позвонил трем десяткам знакомых. Наконец один приятель, трубач, сообщил мне: – У нас есть тромбонист Балиев. По национальности – узбек. – Прекрасно, – говорю, – дай мне номер его телефона. – Записывай. Я записал. – Он тебе понравится, – сказал мой друг. –

градском Дворце искусств аплодировали, когда Сталин появился на экране.Я-то всегда его ненавидел. Задолго до реформ Хрущева. Задолго до того, как научился читать. В этом – мамина политическая заслуга. Мать, армянка из Тбилиси, неизменно критиковала Сталина. Правда, в довольно своеобразной форме. Она убежденно твердила:«Грузин порядочным человеком быть не может!..»

Поэт Охапкин надумал жениться. Затем невесту выгнал. Мотивы: «Она, понимаешь, медленно ходит. А главное – ежедневно жрет…»