Для покрытия расходов Синьория вводила налог – коммеркий в 1,5 % со стоимости товаров для своих купцов, торговавших в Каффе^[120], предусматривая даже возможность захода конвоя галей «линии» в Каффу в 1345 г.^[121]

Ничего не добившись, венецианские послы вернулись в Венецию из Каффы летом 1346 г., затратив на свою миссию 25 месяцев, как значится в уникальном документе фонда Grazie. В этом постановлении было предусмотрено выплатить им по 30 сольди гроссов (15 дукатов) в месяц каждому за срок, превышающий первые 8 месяцев (за которые, по условиям, им причиталось по 300 дукатов, т. е. по 37,5 дукатов в месяц, если они не попадали в ставку хана)^[122].

12 ноября, получив новые известия из Каффы, Сенат избрал комиссию трех «мудрых» и поручил им подготовить предложения до ближайшего понедельника (14 ноября)^[123]. По совету «мудрых» было принято решение отозвать послов до конца марта, когда кончался срок «унии» с генуэзцами, если не будет явной возможности мирного договора сторон с Джанибеком, на что, как считали, мало шансов^[124].

Тем не менее, в апреле 1346 г. часть пленных венецианцев (или все они, кто не погиб еще от разразившейся чумы) смогла вернуться на родину, и Сенат поручил экстраординариям включить сведения об их потерях в общий список ущерба^[125]. Р. Мороццо делла Рокка предполагает, что вернулись все оставшиеся в живых – ибо позднейших требований о выдаче пленных Венеция не выдвигала. Это могло произойти и в результате обмена пленных после неудачной для татар осады Каффы^[126].

24 апреля 1347 г. Сенат снял запрет для венецианцев торговать зерном во владениях «императора Джанибека», что свидетельствовало как о достигнутых с правителями Орды договоренностях, так и о нужде Венеции в хлебе, доставляемом из Черного моря из-за большого недорода в Западной Европе^[127].

19 июня 1347 г. венецианский Сенат уже получил информацию о том, что генуэзцы заключили мир и соглашение с ханом Джанибеком^[128]. Еще 16 мая 1347 г. купец из Кандии сообщал об этом, информируя, что много судов направилось в Тану^[129] и произошло некоторое падение цен. Сенат решил не ждать, и уже 19 июня было принято решение о немедленной отправке двух послов в Орду. Их миссию должна была предварить посылка нунция из Константинополя за подорожными охранными грамотами. Выбрать нунция поручалось венецианскому байло в Константинополе. Послы должны были прибыть в Тану, Воспоро (Керчь) или другой пункт Азовского моря, где их ждал бы получивший подорожные нунций. Послы отправлялись «на перекладных»: до Рагузы – на одной из лигний, далее – на патрульной галее Гольфа вплоть до соединения с венецианским военным флотом на Леванте, участвовавшим в антитурецком крестовом походе, а затем – на специально отряженной капитаном этого флота галее до Таны или Воспоро. На кораблях, на которых путешествовали послы со скарбом и дарами, запрещалось перевозить товары, купцов или вообще посторонних лиц, под угрозой высокого штрафа, а экипаж, прибыв в Тану, не имел права выходить на берег. В состав посольства входили казначей-нотарий со слугой, священник, повар, 4 слуги и 2 оруженосца. Это была торжественная и представительная миссия, так и именуемая в самом постановлении Сената. Для покрытия ее расходов Сенат увеличил традиционно взимаемый в Тане налог с купцов на 65 %, доведя его до 1 % со стоимости товаров. Задача послов заключалась в возвращении конфискованных в Тане и на дорогах Золотой Орды товаров венецианцев, в восстановлении прежних привилегий венецианской торговли, прежде всего – льготных налогов (коммеркиев). Допускалось погашение венецианских потерь за счет передачи Республике поступлений от коммеркиев в ханскую казну и взаимная компенсация ущерба татар и венецианцев по договоренности. Более того, желая прочнее закрепиться в Приазовье перед лицом генуэзских соперников, Венеция просила хана о передаче ей еще одной фактории – Воспоро (Керчи), на которую давно уже с вожделением взирали венецианцы, понимая ее стратегическое значение в Керченском проливе. Ради достижения целей послам разрешалось закупить дары хану на сумму до 2000 дукатов^[130].

Послами были избраны Джованни Квирини и Дзоффредо Морозини^[131]. Дзоффредо Морозини был ранее избран патроном Арсенала. В виде исключения ему было дано разрешение занять должность патрона не через 3 дня после избрания, а после возвращения из Таны. Временно же его должность патрона Арcенала поручили исполнять его братьям Урсино или Пьетро^[132]. Послы должны были отправиться из Венеции 18 июля и по пути, прибыв в Константинополь, выполнить дипломатические поручения при дворе Иоанна VI Кантакузина и Иоанна V Палеолога. В самой же Тане им поручалось, уже как частным лицам, позаботиться о взыскании закупленного, но не доставленного венецианским купцам из-за кризиса Таны шелка^[133] и бумазеи^[134]. Переговоры обнадеживали, и для исчисления понесенных в Тане потерь (для последующих представлений хану о компенсации) Сенат создал специальную комиссию «мудрых»^[135].

26 декабря 1347 г., наконец, хан Джанибек пожаловал венецианским послам алотамговый ярлык. Произошло это не в Тане, а в Гюлистане, на средней Волге, куда ханский двор, видимо, откочевал при эпидемии чумы. Полную реконструкцию текста, исходя из практики монгольской канцелярии, предприняли А.П. и В. П. Григорьевы^[136].

Новый ярлык был дан в ответ на просьбы венецианской коммуны и ее заверения в осуждении виновника ссоры 1343 г. Хан простил обидчиков, предоставил им новую территорию, но повысил коммеркий с 3 до 5 % (редкий случай, когда венецианцы согласились с умалением ранее данной привилегии). Впервые четко определялась площадь предоставляемого участка: 100 на 70 пассов^[137]. Венецианцы получали отдельный от генуэзцев участок территории в Тане^[138]. Большинство условий прежних пожалований подтверждалось (право отдельного проживания от генуэзцев и наличие собственной охраны, совместный суд консула и местного эмира-даруги в случае конфликта венецианцев и татар, освобождение от налогов на драгоценные металлы и фиксация портовых сборов и др.). Специально оговаривался запрет берегового права, а также отказ от применения репрессалий к родственникам виновных в финансовых и иных нарушениях. Венецианцы всегда настаивали на обязательстве хана не применять права марки к гражданам Республики, и в данном случае добились такого подтверждения. Важным условием, фиксирующим сложившиеся отношения, был оговоренный ханом запрет чинить ущерб мусульманским («сарацинским») купцам и паломникам на борту венецианских судов, а также в прибрежных портах. Вероятно, это отражало заинтересованность хана не только в поддержке хаджа в недавно мусульманизированной стране, но и в средиземноморской торговле с использованием венецианских судов. Еще одной мерой защиты местной торговли со стороны хана было введение непомерно высокой заградительной пошлины на покупку сырых шкур (50 и 40 % от стоимости, в зависимости от типа)^[139]