Цитаты из книги «Психология женщины»

сами стандарты, по которым человечество оценивает природу мужчины и женщины, не являются нейтральными, не учитывают различие полов, но по сути своей – мужские…

Утверждая, что фригидность всегда выражает отвержение мужчины, я не имею в виду подозрительность или враждебность. Такие женщины могут иметь красивую фигуру, со вкусом одеваться и вести себя вполне женственно. Они могут производить впечатление, что вся их жизнь «настроена лишь на волну любви»[55]. Я имею в виду нечто более глубокое – неспособность к настоящей любви, неспособность полностью отдаться мужчине. Такие женщины либо предпочитают идти своим путем, либо отпугивают мужчину своей ревностью, требованиями, нытьем и занудством.

Мне кажется, что состояния предменструального напряжения возникают менее регулярно в тех случаях, в которых желание иметь ребенка хотя и вызывает конфликт, но все же реализуется. Я имею в виду женщин, для которых материнство стало решающим событием в жизни, но у которых сопутствовавшие бессознательные конфликты проявлялись в той или иной форме, например в тошноте по утрам, слабости потуг или чрезмерной опеке своих детей.

Вместе с тем Сверх-Я угрожает опасность оживления старого запрета инцеста – на этот раз по отношению к брачному партнеру; и чем полнее осуществляются бессознательные желания, тем сильнее эта опасность. Воскрешение запрета инцеста в браке является весьма типичным и mutatis mutandis приводит к тем же результатам, что и в отношениях ребенка с родителями, а именно к тому, что прямые сексуальные цели уступают место отношениям привязанности, налагающим запрет на сексуальные цели. Я лично знаю лишь один случай, в котором не произошло такого развития, и жена продолжала относиться к мужу как к объекту сексуальной любви, причем эта женщина в возрасте двенадцати лет пережила реальное сексуальное удовлетворение с отцом.

теперь мы можем с большей точностью утверждать, что влечение, побуждающее нас к вступлению в брак, есть не что иное, как ожидание найти в нем исполнение всех наших давних желаний, проистекающих из эдиповой ситуации нашего детства, – желания быть женой отцу, владеть им как исключительной собственностью и родить ему детей.

Стоит бессознательным претензиям на маскулинность однажды взять верх, как женщина попадает в фатальный порочный круг. Поскольку она изначально искала прибежища от роли женщины в фиктивной мужской роли, то последняя, однажды возникнув, требует от нее дальнейшего отказа от женской роли, добавляя оттенок презрения. Женщине, которая построила свою жизнь на таких бессознательных претензиях, угрожает опасность с двух сторон: во-первых, мужские желания ослабляют ее чувство себя, а во-вторых, подавленная женственность в тех или иных переживаниях непременно напоминает ей о ее женской роли.

Но даже если все эти расстройства женских функций отсутствуют, одно отношение непременно будет нарушенным или, по крайней мере, неполноценным – а именно отношение к мужчине. Я еще вернусь к природе этих расстройств в ином контексте. Здесь же я хотела бы сказать только одно: выражаются ли они в безразличии или болезненной ревности, в недоверии или раздражительности, в претензиях или чувстве неполноценности, в потребности иметь любовников или в стремлении к интимной дружбе с женщинами, всех их объединяет неспособность к полноценным (то есть затрагивающим и душу, и тело) любовным отношениям с гетеросексуальным объектом.

По мнению Хорни, возможность избавиться от подобных ложных представлений заключена в способности человека устанавливать искренние и доверительные отношения с другими людьми, в которых обе стороны могут общаться свободно. Благодаря такому опыту расширяется поле видения и тем самым возрастают шансы на более реалистичную самооценку.

Когда Хелен Дойч пишет, что комплекс маскулинности у женщины играет гораздо большую роль, чем комплекс фемининности у мужчины, она, вероятно, не учитывает тот факт, что зависть мужчины имеет значительно большие возможности для успешной сублимации, нежели зависть девочки к пенису, и что именно эта зависть служит одной из основных, если не главной движущей силой в формировании культурных ценностей. Сам язык указывает на этот источник продуктивности в культуре. В исторические времена, которые нам известны, эта продуктивность, несомненно, была значительно выше у мужчин, чем у женщин. Не объясняется ли невероятная сила импульса мужчины к творчеству в любой области ощущением им относительной незначительности собственной роли в сотворении живого существа, что и подталкивает его постоянно к сверхкомпенсации за счет других достижений?

особое значение придает развитию таких качеств, как чувство ответственности, спонтанность, доверие к себе и искренность