Отзывы на книги автора «Иван Шмелев»

Необычное произведение. Есть в нём какая-то необъяснимая притягательность и сила, хотя поначалу, признаюсь, с трудом пробивалась.
Весь роман - это рассказ, поток мыслей и впечатлений тульской старушки, которая всю жизнь проработала няней (няничкой) у некоторой Катички.
Катичка, эта изнеженная, избалованная барыня, и есть главная героиня рассказа Дарьи Степановны. Кажется, что она ещё и смысл жизни этой простой мудрой женщины.
Оно то понятно. Бывшая крепостная, она привыкла с ночи до зари работать на господ, исполнять их прихоти, угождать и лелеять их капризных детей. Ей и в мыслях не приходит обижаться на некоторые глупые выходки своей воспитанницы. Привыкнув быть вещью, очень сложно перестроиться и чувствовать себя личностью. Да и не в её возрасте. Кроткая простая душа, она любит свою Катичку, старается научить её уму-разуму, переживает за сироту и беспокоится за неё.
Хотя нет, ошибаюсь, иногда задевали её Катичкины слова, но всё равно находила она ей оправдание.

«Ах, надоела ты мне, скрипучая улитка!» – мне-то.
Навязалось на язык – улитка и улитка. Плакала от обиды: вот уж и улитка стала, как червь какой. Ходила за ней, ночей не спала, пеленок за ней что, за мокрохвостой, перестирала…  – и теперь я улитка! Да знаю, барыня, не со зла она, а с озорства, сердечко у ней доброе… а обидно. Да что, к тому и шло… а вот что людей людями перестали считать.

Образ нянички - светлый, запоминающийся. Любящая, заботливая, тонко чувствующая натура, даром, что старая и неграмотная. Да и с юмором у неё всё в порядке. И рассказчица она потрясающая.
Незаметно для себя я втянулась в эту круговерть, рассказанную Дарьей Стапановной: революция, любовь, бегство из России, странствия по миру. Это было интересно, это оказалось оригинальнй точкой зрения, это стало в некоторой мере открытием.
Как жили господа до революции, как приняли её. Кто-то остался, кто-то убежал. Странствия по миру, если это не путешествия досуга ради, не такая уж занятная штука. Чужбина не жалует. Но и своя страна отвергла. Тяжело. Страшно.
Да, прелюбопытные вещи можно узнать за чашкой чая. И пусть это оказалась сказка с красивым финалом, всё равно она оставила какую-то лёгкую грусть. Странное послевкусие сладкого с горьким.

Самое забавное было увидеть в конце повести дату написания — 1911 год. Потому что во время чтения возникло и не отпускало ощущение, что речь идёт о 1915-16 гг. И всё как будто говорило об этом периоде истории России: и упоминания о войне, и революционные брожения, и вообще весь дух книги был оттуда, из преддверия революционного. А оказалось, что это был вполне мирный период, и как раз на самый спад пошла революционная активность, и войны никакой не было вот уже добрых шесть лет. Наверное замысел этого произведения у автора возник либо в годы русско-японской войны, либо ненамного после её окончания (и тут же иду проверять это своё предположение и ничего не нахожу — хотя, может быть просто плохо искал).

В центре внимания автора (и читателя) находится «маленький» человек Яков Софронович, работающий официантом в ресторане. Казалось бы, ну что официант, что можно вытащить привлекательного и интересного для читателя из этакого неказистого персонажа? Однако Иван Шмелёв проделывает всё это вытаскивание с изрядным мастерством. И дело даже не в том наборе событий и происшествий внутрисемейной жизни главного героя и членов его семьи, и даже не в тех ресторанных сокровенных тайнах, которые приоткрывает читателю автор устами своего героя. А прежде всего (по крайней мере для меня — прежде всего) привлекает сама форма — повесть написана от «Я» рассказчика и одновременно главного героя. Т.е. перед нами некий внутренний монолог, в котором Яков Софроныч говорит нам обо всём подряд, что его тревожит в данный момент или в эти дни — и тут мы узнаём и всю подноготную ресторанной разгульной жизни богатеев, и грязное похабное закулисье «кабинетной» и «будуарной» возни, и все чаяния и мечтания самого Якова Софроновича, и судьбы его детей и супруги, и жизненные мелочи причастных к существованию семьи нашего визави людей. Причём, поскольку этот рассказ идёт от внутреннего «Я» героя, то и по форме Шмелёв сделал повествование очень близким к тому, как у нас и в самом деле происходят вот эти внутренние монологи, которые мы то и дело ведём сами с собой и о сути которых мы не так часто и задумываемся (не зря в тексте много многоточий). И при чтении повести порой возникает стойкое ощущение, что автор как бы воспользовался неким гипотетическим «записывающим» устройством, чтобы «снять» все мысли и внутренние непроговорённости своего героя неким ментоскопом и затем попросту привёл их в литературную форму.

Ну, а если о сути всего того, что и о чём нам рассказывает Яков Софронович, то конечно мы имеем дело с откровениями маленького обижаемого всеми человека, практически смирившегося со своим зависимым положением в том обществе, которому он терпеливо служит. И зная обо всех тех мерзостях, которые совершаются сильными мира сего в ресторанном закулисье, наш герой практически не сопротивляется им и даже внутренне почти не критикует. Да и что он может сделать со всем этим гнилым продажным миром!

И как ни странно, эта столетней, вековой давности повесть вовсе не превратилась в замшелый литературный памятник. А, как мне кажется, наоборот, как нельзя более актуальна и злободневна. Ибо есть богатые и богатенькие и в наши дни, и есть также «маленькие» люди, и есть всё это ресторанно-клубное закулисье, о котором все и всё знают и которое молчаливо принимают. А то и участвуют во всём этом (и сразу в голове Сергей Минаев с его «Духless» и прочими романами-откровенностями).

Произведение Ивана Шмелёва "Неупиваемая чаша" входит в рамки традиционной для автора религиозной православной тематики и представляет собой достаточно небольшую по размерам повесть об одном талантливом живописце, крепостном мальчике, юноше, который пройдя через ряд духовных и нравственных испытаний, становится одаренным иконописцем. Познав любовь земную к своей барыне и не очернив святой облик своей любимой, очищаяясь через страдания и болезнь, после смерти своей любимой, он отошел сам к Богу, написав по образу её икону Богоматери, которая в народе за свои чудотворные свойства позднее получила название Неупиваемая чаша.

Сюжет довольно прост - талантливый мальчик, возросший в прямом и переносном смысле в грязи крепостных отношений девятнадцатого века, сын маляра, он сам начинает рисовать с младых лет, становится заметен своими работами. От грязи и несправедливости, побоев и прелюбодеяний он находит отдохновение и утешение в тихих прохладных стенах монастыря. Иван Шмелев - православный писатель, поэтому тут и видения, и чудесное заступничество по молитвам Царице Небесной.

Произведение удивительно светлое, чистое. Шмелев, как православный автор, уникален - у него нет нравоучительных пассажей, нет тяжелой догматики, нет навязывания единого знания религиозной правды. Произведения Шмелева - и эта повесть не исключение - это красивые светлые картины русского православного уклада ("Лето Господне"), русского православного характера ("Неупиваемая чаша"), русского православного монашества и православия в чистом его виде ("Старый Валаам").

Я бы рекомендовала читать эту книгу всем, кто немного устал от нашей быстротечной жизни и постоянного стресса, а также тем, кто хочет почитать что-то принципиально для себя новое, светлое, для души. Думаю, что проиведения Ивана Шмелева не будут раздражать даже самого яростного атеиста - так много в них просто нашего русского, настоящего. А православие? А разве может быть Россия Россией, а душа "неизъяснимой" и мистической без Бога?

Иногда меня всё-таки заносит обратно в русскую классику, по долгу учёбы или из-за угрызений совести, хотя я слишком много прочитала её раньше, чтобы и теперь чувствовать в полной мере её своеобразность и самобытность. Так грустно, что лучшее для тебя уже закрыто или не играет прежними красками.

Возможно, это не касается Шмелёва. Его "Лето Господне" глубоко потрясло меня много лет назад. Я решила открыть что-то более скромного объёма, чтобы убедиться в том, что Шмелёв по-прежнему для меня актуален.

"Неупиваемая чаша" всё же больше повесть, чем рассказ, — охватывается довольно большой промежуток времени. Здесь всё по традиции — композиция а-ля "рассказ в рассказе", проблема тяжёлой крестьянской доли и поиск смысла жизни. Прибавим к этому контраст прошлого и настоящего, в котором байки о барском самодурстве перемешаны с криками "Да давайте пить чай!", а призраки прошлого не больше, чем просто тени в полуразрушенном склепе. Новым для меня стало повествование о самой иконе, о предыстории её создания.

По-другому Шмелёв раскрыл и ключевую проблему творчества. Удивительно, как из простого мальчика Ильи, зажатого и всего боявшегося, в итоге получился настоящий творец. Талант не спрячешь, его видно сразу, несмотря на все ухищрения. И как только понять, кому дан дар с рождения, а кому — нет? Очень удачно, хоть и сжато, показано путешествие Ильи по приказу барина. И Италия, и Турция привлекают свободой как в плане искусства, так и буквально (от крепостного права), но наш художник возвращается в Россию, чтобы расписывать церкви. Такое отношение к родине, где тебя не ждут и не ценят, вполне объяснимо для человека того времени. В этом же и идея — если у тебя есть дар, ты всюду сможешь его применить, вопрос только, какой ценой.

Илья похож на человека не от мира сего. Деньги ему предлагают за работу — не берёт. Что-то не по нему — терпит, не ропщет. Ищет силы в молитвах и упорно делает своё дело, как бы кто ни реагировал. И любовь для него — чувство высокое, не смешанное с похотью. На искушения Илья не ведётся, терпеливо ожидая грандиозную любовь, по сравнению с которой остальные увлечения — пыль.

Образ Анастасии Ляпуновой — едва ли не самый светлый и действительно высокий в русской классике. Сама проза Шмелёва озаряет светом — не холодным, не ослепительным, а именно согревающим, ободряющим, дающим надежду на лучшее. А образ Анастасии — это буквально средоточие тепла, жизни, света, на который больно смотреть из-за его невинности и идеальности. Чувства Ильи к ней не опошлены, не снижаются ни на йоту, даже когда ему велели рисовать портрет барыни.

Что хотелось бы сказать в заключение. Читать можно и нужно, главное — помнить при этом, что перед нами всё-таки художественное произведение, а не документ с информацией о том, откуда взялась икона. Шмелёв в этом повторяет мысль Куприна, что истинная любовь, как и настоящее искусство, требует жертв и часто раскрывается на фоне трагедии.

Иногда меня всё-таки заносит обратно в русскую классику, по долгу учёбы или из-за угрызений совести, хотя я слишком много прочитала её раньше, чтобы и теперь чувствовать в полной мере её своеобразность и самобытность. Так грустно, что лучшее для тебя уже закрыто или не играет прежними красками.

Возможно, это не касается Шмелёва. Его "Лето Господне" глубоко потрясло меня много лет назад. Я решила открыть что-то более скромного объёма, чтобы убедиться в том, что Шмелёв по-прежнему для меня актуален.

"Неупиваемая чаша" всё же больше повесть, чем рассказ, — охватывается довольно большой промежуток времени. Здесь всё по традиции — композиция а-ля "рассказ в рассказе", проблема тяжёлой крестьянской доли и поиск смысла жизни. Прибавим к этому контраст прошлого и настоящего, в котором байки о барском самодурстве перемешаны с криками "Да давайте пить чай!", а призраки прошлого не больше, чем просто тени в полуразрушенном склепе. Новым для меня стало повествование о самой иконе, о предыстории её создания.

По-другому Шмелёв раскрыл и ключевую проблему творчества. Удивительно, как из простого мальчика Ильи, зажатого и всего боявшегося, в итоге получился настоящий творец. Талант не спрячешь, его видно сразу, несмотря на все ухищрения. И как только понять, кому дан дар с рождения, а кому — нет? Очень удачно, хоть и сжато, показано путешествие Ильи по приказу барина. И Италия, и Турция привлекают свободой как в плане искусства, так и буквально (от крепостного права), но наш художник возвращается в Россию, чтобы расписывать церкви. Такое отношение к родине, где тебя не ждут и не ценят, вполне объяснимо для человека того времени. В этом же и идея — если у тебя есть дар, ты всюду сможешь его применить, вопрос только, какой ценой.

Илья похож на человека не от мира сего. Деньги ему предлагают за работу — не берёт. Что-то не по нему — терпит, не ропщет. Ищет силы в молитвах и упорно делает своё дело, как бы кто ни реагировал. И любовь для него — чувство высокое, не смешанное с похотью. На искушения Илья не ведётся, терпеливо ожидая грандиозную любовь, по сравнению с которой остальные увлечения — пыль.

Образ Анастасии Ляпуновой — едва ли не самый светлый и действительно высокий в русской классике. Сама проза Шмелёва озаряет светом — не холодным, не ослепительным, а именно согревающим, ободряющим, дающим надежду на лучшее. А образ Анастасии — это буквально средоточие тепла, жизни, света, на который больно смотреть из-за его невинности и идеальности. Чувства Ильи к ней не опошлены, не снижаются ни на йоту, даже когда ему велели рисовать портрет барыни.

Что хотелось бы сказать в заключение. Читать можно и нужно, главное — помнить при этом, что перед нами всё-таки художественное произведение, а не документ с информацией о том, откуда взялась икона. Шмелёв в этом повторяет мысль Куприна, что истинная любовь, как и настоящее искусство, требует жертв и часто раскрывается на фоне трагедии.

Классика - это прежде всего тончайшее владение языком. Любой пейзаж, описание интерьера, разговор - и не важно, с человеком какого сословия и уровня образованности - здесь цельная картина, яркая настолько, что можно представить себе ситуацию до мельчайших подробностей. Пока не начали говорить о серьёзном, шуточное, но абсолютно точное предупреждение: не читайте книгу, если вы на диете, и к ночи лучше не надо - возможны спонтанные походы к холодильнику)).

И всякие колбасы, и сыры разные, и паюсная, и зернистая икра, сардины, кильки, копченые, рыбы всякие, и семга красная, и лососинка розовая, и белорыбица, и королевские жирные селедки в узеньких разноцветных «лодочках», посыпанные лучком зеленым, с пучком петрушечьей зелени во рту; и сиг аршинный, сливочно-розоватый, с коричневыми полосками, с отблесками жирка, и хрящи разварные головизны, мягкие, будто кисель янтарный, и всякое заливное, с лимончиками-морковками, в золотистом ледку застывшее; и груда горячих пунцовых раков, и кулебяки, скоромные и постные, — сегодня день постный, пятница, — и всякий, для аппетиту, маринадец; и румяные расстегайчики с вязигой, и слоеные пирожки горячие, и свежие паровые огурчики, и шинкованная капуста, сине-красная, и почки в мадере, на угольках-конфорках, и всякие-то грибки в сметане, — соленые грузди-рыжики… — всего и не перепробовать.

А таких и ещё более обильных застолий описано множество, поскольку автор - по книге маленький рассказчик Ваня, примерно 6-7 лет - последовательно вспоминает и праздники церковные, с описанием Крёстного хода, выноса иконы, Крещенья с прорубью и т.д., и праздники домашние - именины, рождения. Для людей, интересующихся православными обрядами, эта книг просто кладезь знаний. Это не строгий пересказ, а обряды, теснейшим образом вплетённые в жизнь. Дети, благодаря своей чистоте души и помыслов, очень сильно чувствуют многие моменты красоты и возвышенности духа в таких моментах, где для взрослых, скажем, просто звучат слова привычной молитвы...

Смерть — это только так: все воскреснут. Я сегодня читал в Евангелии, что гробы отверзлись и многие телеса усопших святых воскресли. И мне хочется стать святым, — навертываются даже слезы.

А маленькому Ванятке повезло: среди служащих его отца есть старик Горкин. Он не просто по доброте душевной иногда берёт мальчишку на реку или на птиц посмотреть, он действительно его друг. И поскольку Горкин - человек светлый, с неколебимой верой и честной душой, он мальчику многое объясняет и про Бога, и про жизнь небесную и людскую, и про многие работы.

Чего только не знает Горкин! Человек старинный, заповедный.

Такая же светлая личность - отец мальчика. В доме устроено всё очень красиво и разумно, религиозное воспитание детей - без натуги, своим примером. Все очень любят друг друга, мало того - отношения со слугами и работниками тоже можно назвать идиллическими, потому что барин - справедлив и не злобен. Если честно, в описании жизни семьи мне большую часть книги чувствовалась излишняя сладость. Но писателя понять можно: в эмиграции, вдали от Родины, пережив множество потрясений, воспоминания детства он мог писать только чистыми, очень яркими красками.

Тем ужаснее на этом зефирно-нежном фоне выглядит беда, приключившаяся с папой: упал с лошади, а ведь ездил всегда, как казак.

Папашенька помирает… почему Бог нас не пожалеет, чуда не сотворит?!

Маленькому Ване ужасно тяжело принять такую волю божию, тем более, что мама тоже в глубине души верит: это цветок виноват, называется "змеиный цвет" - другие названия аморфофаллус или лилия вуду. Полученный по наследству, он столько лет не цвёл, почему-то не нравился маме, она его просила вывкинуть, и тут стал набиваться бутон...

Иногда бывает легче, если можешь найти подобного "виновника"...

Классика - это прежде всего тончайшее владение языком. Любой пейзаж, описание интерьера, разговор - и не важно, с человеком какого сословия и уровня образованности - здесь цельная картина, яркая настолько, что можно представить себе ситуацию до мельчайших подробностей. Пока не начали говорить о серьёзном, шуточное, но абсолютно точное предупреждение: не читайте книгу, если вы на диете, и к ночи лучше не надо - возможны спонтанные походы к холодильнику)).

И всякие колбасы, и сыры разные, и паюсная, и зернистая икра, сардины, кильки, копченые, рыбы всякие, и семга красная, и лососинка розовая, и белорыбица, и королевские жирные селедки в узеньких разноцветных «лодочках», посыпанные лучком зеленым, с пучком петрушечьей зелени во рту; и сиг аршинный, сливочно-розоватый, с коричневыми полосками, с отблесками жирка, и хрящи разварные головизны, мягкие, будто кисель янтарный, и всякое заливное, с лимончиками-морковками, в золотистом ледку застывшее; и груда горячих пунцовых раков, и кулебяки, скоромные и постные, — сегодня день постный, пятница, — и всякий, для аппетиту, маринадец; и румяные расстегайчики с вязигой, и слоеные пирожки горячие, и свежие паровые огурчики, и шинкованная капуста, сине-красная, и почки в мадере, на угольках-конфорках, и всякие-то грибки в сметане, — соленые грузди-рыжики… — всего и не перепробовать.

А таких и ещё более обильных застолий описано множество, поскольку автор - по книге маленький рассказчик Ваня, примерно 6-7 лет - последовательно вспоминает и праздники церковные, с описанием Крёстного хода, выноса иконы, Крещенья с прорубью и т.д., и праздники домашние - именины, рождения. Для людей, интересующихся православными обрядами, эта книг просто кладезь знаний. Это не строгий пересказ, а обряды, теснейшим образом вплетённые в жизнь. Дети, благодаря своей чистоте души и помыслов, очень сильно чувствуют многие моменты красоты и возвышенности духа в таких моментах, где для взрослых, скажем, просто звучат слова привычной молитвы...

Смерть — это только так: все воскреснут. Я сегодня читал в Евангелии, что гробы отверзлись и многие телеса усопших святых воскресли. И мне хочется стать святым, — навертываются даже слезы.

А маленькому Ванятке повезло: среди служащих его отца есть старик Горкин. Он не просто по доброте душевной иногда берёт мальчишку на реку или на птиц посмотреть, он действительно его друг. И поскольку Горкин - человек светлый, с неколебимой верой и честной душой, он мальчику многое объясняет и про Бога, и про жизнь небесную и людскую, и про многие работы.

Чего только не знает Горкин! Человек старинный, заповедный.

Такая же светлая личность - отец мальчика. В доме устроено всё очень красиво и разумно, религиозное воспитание детей - без натуги, своим примером. Все очень любят друг друга, мало того - отношения со слугами и работниками тоже можно назвать идиллическими, потому что барин - справедлив и не злобен. Если честно, в описании жизни семьи мне большую часть книги чувствовалась излишняя сладость. Но писателя понять можно: в эмиграции, вдали от Родины, пережив множество потрясений, воспоминания детства он мог писать только чистыми, очень яркими красками.

Тем ужаснее на этом зефирно-нежном фоне выглядит беда, приключившаяся с папой: упал с лошади, а ведь ездил всегда, как казак.

Папашенька помирает… почему Бог нас не пожалеет, чуда не сотворит?!

Маленькому Ване ужасно тяжело принять такую волю божию, тем более, что мама тоже в глубине души верит: это цветок виноват, называется "змеиный цвет" - другие названия аморфофаллус или лилия вуду. Полученный по наследству, он столько лет не цвёл, почему-то не нравился маме, она его просила вывкинуть, и тут стал набиваться бутон...

Иногда бывает легче, если можешь найти подобного "виновника"...

Довольно сложно что-то написать об этой книге, очень уж впечатление противоречивое. С одной стороны, книга сильная, она цепляет, она по-настоящему страшная. С другой, я почти не совсем не могу воспринимать формат "поток сознания", ну никак. Даже если он, быть может, оправдан. Может, если бы книга была написана чуть по-другому, она бы сильнее "проникла" в меня. Но тогда это, наверное, была бы совсем другая книга...

Мы видим происходящее глазами человека, пережившего страшное время: мучительное и жестокое рождения "новой власти", красный террор в Крыму, сопровождающийся голодом, расстрелами, множеством смертей обычных людей. Контраст жуткий. Прекрасная природа, яркое солнце... Казалось бы, вот она еда - руку протяни: в море рыба, на земле виноград, овощи, фрукты... И тут же - люди умирают с голоду, выменивают последнее на кусок паршивого хлеба, сделанного неизвестно из чего. За корову или козу - готовы убить, это теперь дороже всякого богатства. А жизнь - она ничего не стоит... Сегодня есть человек, завтра нет его. И даже похоронить некому и не на что. Свалят в овраг, а то в море выкинут. Еда, одежда, любые вещи - "излишки". Сады - вырубить, богатые дома - растащить на кусочки. Это же теперь - "народное достояние"... А значит, все можно. Но не всем.

Все дни слились в один, нескончаемый. И нужно этот нескончаемый день чем-то заполнять, лучше какой-нибудь однообразной физической работой, глушить мысли. Думать нельзя, от этого жить становится совсем невыносимо. Вот отсюда и рождается этот "поток сознания". Очевидец событий просто живет, как может, стараясь полностью погрузиться в ежедневную рутину. Но мысли все же берут верх, прорываются, заставляют вспоминать, думать, искать ответ: почему все так? Да и нельзя не думать, невозможно не видеть то, что происходит вокруг каждый день. Да и другие люди, они тоже не могут не думать. Они часто приходят просто поговорить, выплеснуть что накопилось, разделить с кем-то ужас и непонимание. Даже если от этого не будет легче. Наш герой даже иногда пытается не слушать, но разве поможет? Месяц проходит за месяцем, каждый день смерть совсем рядом, то и дело забирает кого-то то голод, то свои же, бывшие друзья и соседи...

И выхода нет из этого замкнутого круга. Остается только зачерстветь, законсервироваться, забыть о том, кто ты и как-то существовать дальше. Ради чего и что же дальше? И об этом тоже лучше не думать...

Довольно сложно что-то написать об этой книге, очень уж впечатление противоречивое. С одной стороны, книга сильная, она цепляет, она по-настоящему страшная. С другой, я почти не совсем не могу воспринимать формат "поток сознания", ну никак. Даже если он, быть может, оправдан. Может, если бы книга была написана чуть по-другому, она бы сильнее "проникла" в меня. Но тогда это, наверное, была бы совсем другая книга...

Мы видим происходящее глазами человека, пережившего страшное время: мучительное и жестокое рождения "новой власти", красный террор в Крыму, сопровождающийся голодом, расстрелами, множеством смертей обычных людей. Контраст жуткий. Прекрасная природа, яркое солнце... Казалось бы, вот она еда - руку протяни: в море рыба, на земле виноград, овощи, фрукты... И тут же - люди умирают с голоду, выменивают последнее на кусок паршивого хлеба, сделанного неизвестно из чего. За корову или козу - готовы убить, это теперь дороже всякого богатства. А жизнь - она ничего не стоит... Сегодня есть человек, завтра нет его. И даже похоронить некому и не на что. Свалят в овраг, а то в море выкинут. Еда, одежда, любые вещи - "излишки". Сады - вырубить, богатые дома - растащить на кусочки. Это же теперь - "народное достояние"... А значит, все можно. Но не всем.

Все дни слились в один, нескончаемый. И нужно этот нескончаемый день чем-то заполнять, лучше какой-нибудь однообразной физической работой, глушить мысли. Думать нельзя, от этого жить становится совсем невыносимо. Вот отсюда и рождается этот "поток сознания". Очевидец событий просто живет, как может, стараясь полностью погрузиться в ежедневную рутину. Но мысли все же берут верх, прорываются, заставляют вспоминать, думать, искать ответ: почему все так? Да и нельзя не думать, невозможно не видеть то, что происходит вокруг каждый день. Да и другие люди, они тоже не могут не думать. Они часто приходят просто поговорить, выплеснуть что накопилось, разделить с кем-то ужас и непонимание. Даже если от этого не будет легче. Наш герой даже иногда пытается не слушать, но разве поможет? Месяц проходит за месяцем, каждый день смерть совсем рядом, то и дело забирает кого-то то голод, то свои же, бывшие друзья и соседи...

И выхода нет из этого замкнутого круга. Остается только зачерстветь, законсервироваться, забыть о том, кто ты и как-то существовать дальше. Ради чего и что же дальше? И об этом тоже лучше не думать...

Опять повелась на рецензии друзей-сочитателей.(Живите долго и не кашляйте, но желаю вам пару раз икнуть :))
Главное условие для чтения книги: должна быть близка и интересна тема православия. Если у вас этого нет, не мучайте ни себя , ни книгу, т.к. именно о Карелии, о святой земле-Валаам и истории здесь очень-очень мало. Но те, что есть описания природы, написано так красиво, что просто хочется посетить эти места.

Вся книга-повесть - описание жития-бытия монастыря, которое Шмелев увидел во время свадебного путешествия(!!!) Странный выбор, не правда ли? Шмелев очень подробно описал уклад жизни монахов. На острове всё делается "во имя", с благословения и никак иначе.

Читать или нет? Для общего развития - да.
Я не попала с настроением и поэтому совсем небольшую повесть, пусть и написанную красивым языком, читала аж 3 дня