Взглянув в огромные глаза своей кобылы, я в них прочла вселенскую тоску. Кобыла тоже посмотрела на меня своими грустными глазами и подумала: «Бедная девочка!». Что подумал наш проводник, никто не знал: глаза у него были черные и думал он по-татарски.