Ему удалось извлечь из своей дырявой памяти обрывки, из которых в общих чертах складывалась картина бурного загула в компании незнакомой декольтированной девицы и «однорукого бандита», одинаково жадных до денег. Деньги у Ромы сначала были в большом количестве, а потом как-то внезапно кончились вовсе, после чего грудастая красотка и «однорукий бандит» превратились в одного мордоворота с могучей грудью и нормальным количеством верхних конечностей, и уже он, этот мордоворот, воздушным путем перебросил Ромино тело на ночной пляж. Совсем смутно помнились десантнику жесткая посадка на прибрежные камни и лунная дорожка на темной воде, о которой он сказал, что она была теплой, из чего следовало, что купаться дурак полез по собственному почину.

– А раздеваться я не стал потому, что по пляжу слонялись какие-то подозрительные личности, и я боялся, что меня обворуют! – сказал красавчик.

– Тебя и так обворовали, – безжалостно напомнила я.

– Слушай, а зачем ты собираешь эту ерундень? – некстати поинтересовался Рома, указав на бутыль, которую я за разговором успела наполнить до половины. – У тебя собственный стекольный заводик простаивает без сырья?

– Нет у меня своего заводика, не надейся, я бедная невеста! – предупредила я.

– Это плохо! – закручинился Рома. – Я тоже бедный, а мне кушать хочется!

Он жалобно посмотрел на меня, а я вздохнула и нахмурилась, прислушиваясь к спору Нюни с Тяпой.

– Бедненький мальчик, такой хорошенький! – печалилась сердобольная Нюня. – Без гроша в кармане, и знакомых никого, кроме нас! Давайте его подберем, накормим и обогреем.

– Подобрать не проблема, накормить тоже, – сказала циничная Тяпа. – А только где мы его обогревать будем? В тети-Люсином курятнике на шесть персон? Боюсь, соседки по бараку пожелают включиться, и получится у нас бордель почище израильского!

– Стыдно мне за тебя! – строго сказала я Тяпе, а Рома принял сказанное на свой счет и потупился.

Однако сквозь занавесившие лицо рыжие лохмы весело поблескивал разбойный зеленый глаз, и я подумала, что Тяпа моя где-то права, есть в ее словах какая-то сермяжная истина… В смысле, хорошо бы ни с кем не делиться.

– Ты, случайно, не дальтоник? – спросила я своего разорившегося миллионера.

– Нет, а что? – ответил он, заметно удивившись вопросу.

– Значит, зеленое различаешь, – кивнула я. – Тогда держи бутыль и помогай мне собирать стекляшки. Чем раньше мы наполним ведро, тем скорее ты получишь завтрак.

– Есть время разбрасывать камни и время их собирать! – возвестил Рома и принялся за работу.

К девяти часам, когда пляж заполнился народом и в полосе прибоя стало тесно, как в метро в час пик, мы наполнили небольшое ведро почти доверху.

– Не меньше трех кило! – объявил мой помощник, взвесив груз в руке. – Давай я понесу, тебе тяжело будет.

– Какой мужчина! – ахнула растроганная Нюня.

– Важно, не какой мужчина, а чей! – пробурчала Тяпа, начиная ревновать Рому к полуголым девам, поглядывающим на нашего красавчика с откровенным интересом. – Эх, зря мы все-таки в переполненном курятнике поселились! Вот досада-то! Есть роскошный мужик – и некуда его привести!

Я помалкивала, но смотрела в спину шагающего впереди Романа со смешанным чувством радости и досады. В самом деле, Тяпа моя совсем не дура, надо мне почаще к ней прислушиваться!

– Ну вот, я повторил подвиг Сизифа! – сказал Рома, успешно преодолев крутую лестницу. – Куда теперь?

– Вперед, только вперед! – ответила я и махнула рукой в сторону сложного сооружения со множеством балкончиков и пристроек, украшенного протяженной лживой вывеской: «Есть свободные места для отдыха и сна! Спокойно и недорого!»

– Спишь спокойно, да? – покосился на меня Рома.

– Не трави душу! – ляпнула я с подачи сексуально озабоченной Тяпы, о чем под нажимом Нюни сразу же пожалела, но слово уже вылетело и, судя по улыбке моего собеседника, было понято им совершенно правильно. И не только им.

– Вот козел-собака! – выругалась Тяпа. – Нюнька, смотри, что делается! Никак наша дура надумала влюбиться!

Подмоченный и помятый красавчик развернул плечи и заблестел глазами, а я скрипнула зубами и нечеловеческим усилием воли удержалась, чтобы не оглядеться в поисках покупателя на мою грешную душу. Влюбляться, так и не найдя смысл жизни, не хотелось, но было ощущение, что переживать по этому поводу не стоит, поздно уже. Зеленоглазый наглец успел пленить мое сердце.

Утешало только одно: превратившись из миллионера в нищего, Рома должен был сделаться существенно менее привлекательным для алчных девиц вроде давешней декольтированной красотки. Тем не менее мы с Нюней малодушно задрожали, страшась конкурентной борьбы. А тут еще вертихвостка Софи, едва увидев моего спутника в окошко, сделала большие коровьи глаза, свесила вымя за подоконник и заговорила томным голосом с придыханием:

– Здра-авствуйте! Ну же, Нюня, познакомь девушку с молодым человеком!

– Нюня? – заинтересовался Рома.

– Молодой человек – это девушка, девушка – это молодой человек! – сердито выдохнула я и потащила красавчика мимо пустившей слюни Софи в офис тети Люси.

– Тань, а кто это – Нюня? – спросил Рома по дороге в виноградную беседку, которая заменяла нашей хозяйке кабинет.

– Да есть одна такая… – Мне не хотелось сейчас распространяться о своей триединой сущности.

Тетя Люся покачивалась в плетеном кресле и читала Стейнбека. Несмотря на обилие на книжных лотках новых произведений, бывшая партработница всегда читает только проверенные временем и политически выдержанные произведения.

– Ну и? – вопросила она, увидев нас, и закрыла книжку, сунув между страницами вместо закладки сломанные очки без дужек.

– Вот! – в том же лаконичном стиле ответила я и вытолкнула вперед Рому.

– Постоялец? – спросила тетя Люся, с интересом оглядев молодого человека с растрепанной головы до мокрых ног.

– Никак нет, мэм! – гаркнул Рома, вытянувшись во фрунт.

– В каком полку служили, поручик? – сердито прошипела я ему в ухо. – Давай без «мэм», тут американизмы не в ходу.

– Я тетя Люся! – посуровев, сообщила моя хозяйка так величественно, словно далее по умолчанию следовал титул «Божьей Милостью королева Англии».

– Товарищ теть Люся! – мгновенно сменил пластинку смышленый красавчик. – Разрешите представиться: я Роман! Прибыл в ваше полное распоряжение!

– Полное, говоришь? – Наша королева повторно оглядела добровольного вассала.

Взгляд был оценивающий, и моя Тяпа занервничала:

– Чего глазеет ведьма старая?

– У него денег нет и жить негде, но он работящий! – поспешно сказала я.

– Работящий, – задумчиво повторила хозяйка, вновь пройдясь по фигуре парня инспекторским взглядом.

Тут уже и я заволновалась. Тетя Люся – дама энергичная, с большим вкусом не только к деньгам, но и к радостям жизни. А ну как она сейчас назначит моего красавчика на особо творческую работу в свою опочивальню?

– Теть Люсь, его пожалеть надо! – заканючила я, призвав в помощницы мастерицу нытья и плача Нюню. – Хороший парень, хоть и выпивает иногда, а как ему не выпивать, если у него жена-стерва налево бегает, а он на нервной почве потенции напрочь лишился?

Рома поперхнулся возмущенным возгласом и в приступе кашля согнулся пополам.

– И здоровье совсем потерял! – закончила я, умело использовав ситуацию.

– Лечиться надо, – веско сказала на это тетя Люся и задумчиво потерла лоб.

Мы в почтительном молчании ждали монаршего волеизъявления и дождались.

– Я тебя в санаторий устрою! – объявила хозяйка.

Я вытаращила глаза, не смея верить сказанному. Тетя Люся, которую в поселке за глаза называют старушкой-процентщицей, за свой счет купит чужому человеку путевку в санаторий?!

– В «Жемчужном колосе» срочно нужен смотритель бассейна, – сказала меж тем хозяйка. – Две тысячи рублей в месяц.

– Две тысячи? Мне? – повторил Рома.

По тону чувствовалось, что ничтожность суммы не соответствует его самооценке.

– Две тысячи мне, – твердо сказала тетя Люся. – Комиссионные. Ведь это я устраиваю тебя на работу, не так ли?

Мне полегчало. Зря я тревожилась, хозяйка в полном порядке, ведет себя совершенно нормально – как паук-кровосос.

– Тебе будут платить три, и на тысячу ты вполне проживешь, потому что тебе дадут жилье и позволят питаться в столовой после отдыхающих, – объяснила хозяйка. – Так вся обслуга живет.

Рома не выглядел счастливым, и тетя Люся сочла нужным его подбодрить.

– Ничего, сыт будешь! – пообещала она. – За отдыхающими остается очень много еды. Особенно плохо они кушают манку.

– Я тоже плохо кушаю манку! – пожаловался мне Рома, когда мы вышли из офисной беседки и удалились за пределы слышимости.

– А сейчас? – спросила я вредным голосом Тяпы.

– Сейчас съел бы, – прислушавшись к урчанию в пустом желудке, грустно признался красавчик.

– Вот и не выпендривайся! И знаешь что? Раздевайся!

– Здесь? – удивился он, повертев головой и послав мимолетную улыбку жадно глазеющей на нас Софи. – Сейчас?! Танька, одумайся, люди же кругом! – И красавец вопреки сказанному с готовностью расстегнул ремень на штанах.

– Застегнись! – рявкнула я. – Ты что подумал? Я тебя просто переодеть хочу, чтобы ты не был похож на короля в изгнании! Королю небось и трех тысяч не заплатят, одной манкой откупятся. Стой, где стоишь, я тебе другую одежду принесу!

Он замер вблизи барбарисового куста, как парковая скульптура, а я метнулась к себе в курятник, спешно отыскала в шкафу чистые бриджи и футболку и принесла все это Роме. Он уже не стоял под кустом один, а сидел на лавочке в компании Софи, с удовольствием поедая хачапури. И Софи, зараза такая, заботливо держала наготове второй пирог и бумажную салфеточку.

– Сонечка, тебя там тетя Люся зовет! – соврала я. – Срочно!

– Я не прощаюсь! – проворковала Софи, неохотно отклеиваясь от лавочки.

– Зря! – сказала я и забрала у нее хачапури и салфетку.

– Очень милая девушка! – радостно сказал Рома, проводив благосклонным взглядом круглую попу Софи.

Я сердито подумала, что Соньке не помешало бы похудеть. Ишь, отрастила себе задницу, весь обзор закрывает, мешает пейзажем любоваться!

– Лезь под куст и переоденься, – велела я парню. – Да поторопись, надо побыстрее шагать в «Жемчужный колос», пока вакансию не заняли. Мало ли желающих целых три тысячи получать и дармовую манку трескать!

Мои бриджи были Роме коротковаты, а майка откровенно тесна.

– Как я выгляжу? – с беспокойством спросил он, продравшись сквозь завесу зеленых веток.

– Как сирота казанская! – едва не всплакнула Нюня.

– Шикарный прикид! – весело сказала Тяпа. – Секонд-хенд от-кутюр! В таком виде ты смело можешь просить в столовой добавки, тебе даже нищий бомж захочет оказать гуманитарную помощь!

Я забрала у бывшего красавчика сверток с костюмом от Диора, дав взамен пирог, которым он и утешился.

В одиннадцать часов дня экс-миллионер уже был принят на работу в санаторий «Жемчужный колос», получил ключ от щелястого деревянного домика размером с хорошую собачью будку, познакомился с поварихой, ответственной за раздачу сирым и убогим неликвидной манки, и приступил к своим обязанностям смотрителя бассейна.

– Разумеется, без документов мы не можем оформить вас на работу официально, – сказала, вручая ему ведро и сачок, директриса заведения. – Это нарушение с нашей стороны, но за вас попросил и поручился проверенный товарищ… В общем, можете взять в кассе тысячу рублей авансом, бухгалтера я предупрежу. Кстати, как ваша фамилия?

– Иванов! – бодро отозвался тети-Люсин протеже. – Роман Иванович Иванов!

– Врет! – оценив избыточную искренность тона, убежденно шепнула Тяпа.

И на сей раз я и Нюня с ней согласились.