Песнь XVIII

Содержание. Со спины Гериона Данте обозревает все пространство преисподней ада, которую описывает вообще как глубокое жерло с окраиною, разделенною на десять концентрических рвов, через которые перекинуты в виде мостов огромные утесы. Эти рвы составляют восьмой круг ада, названный Злыми рвами (Malebolge): здесь наказуется обман без доверия. – Сброшенные в этот круг Герионом, поэты идут налево и приходят к первому рву: тут рогатые черти бичуют торговавших слабостью женского пола (ruffiani) и обольстителей; грешники бегут двумя – один другому противоположными – строями. Из первого строя, бегущего навстречу поэтам, Данте узнает Болонца и Гвельфа Каччианимако, с которым и разговаривает; из второго – мифическое лицо Язона, похитителя золотого руна и обольстителя Изифилы и Медеи. Поэты идут далее и достигают второго рва, столь глубокого и узкого, что дно его можно рассмотреть только с самой высшей точки моста. В нем погружены в зловонную жидкость льстецы; они кричат, бьют себя руками и задыхаются. Из них Данте узнает одного грешника, Алеесио Интерминеи из Лукки; а Виргилий указывает ему на тень прелестницы Таиды, лица из Теренциевой комедии «Эвнух».

1    В аду есть округ, Злые рвы прозваньем:
    Весь каменный, железа он темней
    И обнесен стены таким же зданьем.

4    В средине самой проклятых полей,
    Бездонный кладезь зев разверз широкий;
    Но расскажу не здесь о бездне сей.

7    Край пропасти, между стеной высокой
    И кладезем, окру́глен и прорыт
    Вкруг десятью долинами глубоко.

10    Как и́дут рвы, стена́м надежный щит,
    Вкруг крепостей, стесняясь у средины,
    И каковой от них приемлют вид:

13    Подобный вид имеют те долины,
    И как лежат подъемные мосты
    При крепостях: так от подошв стремнины

16    Кремнистые протянуты хребты,
    Идущие чрез стены и провалы,
    До кладезя, где все в одно слиты́.

19    Тут, Герионом сброшены на скалы,
    Мы очутились; влево путь чернел:
    Подвигся вождь, за ним и я, усталый.

22    Иную скорбь направо я узрел,
    Иных судей, мучения иные,
    Которыми весь первый ров кипел.

25    На дне толпились грешники нагие:
    Одни отселе двигались на нас,
    Оттоле с нами, но быстрей, другие.

28    Так Римляне, в огромный сонм столпясь,
    Идут чрез мост, в год славный юбилея,
    От множества в два строя разделясь:

31    С одной руки, перед лицом имея
    Вал крепостной, в Петров стремятся храм;
    С другой, текут к горе, вдали пестрея.

34    Меж черных скал я видел здесь и там
    Чертей рогатых с длинными бичами,
    Разивших страшно грешных по хребтам.

37    Ах! как бегут вприпрыжку и скачками,
    Лишь хлопнет бич, и нет здесь никого,
    Кто б ждал еще удара за плечами!

40    Пока мы шли, я встретил одного
    Знакомого и молвил в то ж мгновенье:
    «Не в первый раз встречаю я его!»

Меж черных скал я видел здесь и там

Чертей рогатых с длинными бичами

43    Чтоб рассмотреть, в него вперил я зренье;
    А сладкий вождь, остановясь со мной,
    Назад вернуться дал мне позволенье.

46    Бичуемый, поникнув головой,
    Надеялся укрыться; но напрасно!
    Я молвил: «Ты, так взор склонивший свой, —

49    Когда твой образ говорит мне ясно, —
    Ты Венедико Каччианимик!
    За что ж попал ты в щёлок столь ужасный?»

52    А он: «Ответа не дал бы язык;
    Но, твоему вняв звонкому глаголу,
    Я вспомнил мир, в котором я возник.

55    Я убедил прекрасную Гизолу
    Ответствовать Маркизу на любовь,
    Предав ее злых толков произволу.

58    Не я один болонец свергнут в ров:
    Так много нас вмещают эти стены,
    Что не осталось столько языков

61    Твердить sipa меж Рено и Савены;
    А хочешь в этом быть ты убежден,
    То вспомни, как жадны́ мои сочлены».

64    Так говорил; но, сзади поражен,
    Он бросился, а вслед кричал нечистый:
    «Прочь, изверг! здесь не покупают жен!»

67    Я поспешил к вождю тропой скалистой,
    И мы пришли с поспешностью туда,
    Где из стены торчал утес кремнистый.

70    Тогда, взойдя на камень без труда
    И вправо взяв, мы прочь пошли оттуда,
    Покинув область вечного суда.

73    Когда ж пришли, где каменная груда
    Дает внизу бичуемым проход,
    Мой вождь сказал: «Дождемся здесь, покуда

76    К нам обратит лицо проклятый род:
    Сих грешников не мог ты видеть лица,
    Затем, что вместе с ними шел вперед».

79    И с древних скал узрел я вереницы
    Навстречу нам бежавших под утес,
    Которых гнали демонов станицы.

82    И добрый вождь, предвидя мой вопрос,
    Сказал: «Взгляни: вот призрак величавый!
    Бичуемый, не льет он горьких слез.

85    О, как он горд величьем царской славы!
    Сей дух – Язон, похитивший руно
    Колхидское, вождь смелый и лукавый.

88    Пришед^[24] на остров Лемнос, где давно
    Отвагой жен в ожесточенье рьяном
    Убийство всех мужей их свершено, —

91    Приветной речью, красотой и саном
    Он Изифилу в цвете лет прельстил,
    Увлекшую подруг своих обманом.

94    Там, обольстив, ее он позабыл:
    За этот грех казнится высшей властью,
    И за Медею рок ему отмстил.

97    С ним и́дут все, прельщающие страстью!
    О первом рве довольно ты узнал
    И о толпе, пожранной черной пастью».

100    Мы были там, где узкий путь у скал
    Крест-на́крест вал второй пересекает,
    Ведя на мост через второй провал.

103    И в этом рве я слышал, как стенает
    Проклятый род и дышит тяжело,
    И сам себя разит и проклинает.

106    Там плесенью брега обволокло
    Зловонье дна, сгущаемое бездной,
    И брань со всеми чувствами вело.

109    Ров так глубок, что было б бесполезно
    Смотреть на дно в зловонный сей овраг,
    Не взлезши вверх, где свис утес железный.

112    Мы на него взобрались и сквозь мрак
    Я рассмотрел народ, увязший в тине,
    Извергнутой, казалось, из клоак.

115    И одного заметил я в пучине
    Столь грязного, что рассмотреть нельзя:
    Мирянин он, или в духовном чине.

118    Он мне кричал: «Что смотришь на меня
    Так пристально меж грязными тенями!»
    А я: «Затем, что сколько помню, я

121    Тебя видал с сухими волосами:
    Интерминеи мне давно знаком;
    Затем тебя преследую глазами».

124    В башку ударив, он сказал с стыдом:
    «Лесть мерзкая нас свергла в ров вонючий!
    Без устали болтал я языком».

Он мне кричал: «Что смотришь на меня

Так пристально меж грязными тенями!»

127    И вождь: «Впери сквозь сумрак взор летучий
    И ров глубокий обозри вокруг;
    Взгляни: вон там, среди бесчестной кучи,

130    Растрепанной развратницы злой дух
    Скребет ногтями грудь в трясине скверной,
    То вдруг присядет, то привстанет вдруг:

133    То тень Таиды, грешницы неверной,
    Что на вопрос: «Довольна ль мной?» в ответ
    Любовнику сказала: «Ах, чрезмерно!»

136    И с омерзеньем прочь пошел поэт.

То тень Таиды, грешницы неверной

Песнь XIX

Содержание. Поэты приближаются к третьему рву, в котором казнится симония^[25] – святокупство, грех Симона волхва. Каменное дно этого рва пробито множеством круглых ям, в которые уткнуты головою и телом грешники: ноги их торчат кверху и сжигаются пламенем. Виргилий на руках несет Данта на дно рва и становится с ним подле одного грешника, над которым пламя горит краснее: это папа Николай II. Грешник принимает Данта за папу Бонифация VIII; но, разуверенный в ошибке, повествует о грехе своем и намекает на других более важных симонистов, которые со временем займут в аду его место. Тогда Данте изливает в сильной речи свое негодование на унижение папского достоинства и алчность пап, отчего грешник в немощной злобе сильно потрясает ногами. Виргилий, с довольным видом слушавший эти слова, опять возносит Данта на крутой утес и по мосту приближается к четвертому рву.

1    О Симон волхв, о род злосчастых братий!
    Господень дар, с единым лишь добром
    Вступающий в святой союз, как тати,^[26]

4    Вы осквернили златом и сребром!
    Для вас должна греметь труба отныне,
    Для вас, навек пожра́нных третьим рвом!

7    Уж мы пришли к ближайшей к нам пучине,
    Взобравшись там на горные хребты,
    Где, как отвес, падут они к средине.

10    О высший разум! как всесилен ты