Поэтому, так и не поговорив с отцом и решив, что обязательно сделает это на следующий день, Алена отправилась к себе в номер. Там она написала несколько сообщений по электронке друзьям и коллегам в Москве, приняла душ, прочитала нудную статью в научном журнале, немного посмотрела телевизор и легла спать. А посреди ночи ее разбудил телефонный звонок. Так она и узнала, что ее папка умер. Вернее – убит…

* * *

Двери лифта распахнулись, и Алена стряхнула с себя воспоминания. Она задумалась всего на пару секунд, пока лифт, гудя и вибрируя, поднимал ее с нижнего этажа института судебной медицины наверх, а случилось так, что пережила заново события последних месяцев, причем в течение всего нескольких мгновений.

А как было бы хорошо, если бы она вдруг на самом деле оказалась в прошлом! Хотя бы во вчерашнем дне. Тогда бы она ни за что не отпустила папку из лаборатории одного – ведь он отправился навстречу своей смерти...

В коридоре Алена увидела ошарашенную Катюшу Горицветову. Та, тоже заметив Алену, метнулась к ней с криком:

– Это ведь не он, да? Нелепая ошибка, кошмарное стечение обстоятельств, правда? Но не Павел Леонидович, так?

Алена поняла, что должна проявить силу, потому что рядом с ней человек гораздо более слабый и беззащитный, чем она сама. И его требуется защитить, успокоить. Но утаить от Катюши правду она не имела права. Поэтому, взяв девушку под руку, Алена завела спокойным, задушевным тоном разговор о том, что сейчас бы неплохо выпить по чашке кофе.

Катюша немного успокоилась, видимо посчитав, что профессор Кочубей в самом деле жив и имела место ошибка. Усадив впечатлительную аспирантку в кресло, Алена, смотря в стену, принялась излагать сухие факты.

– Нет! – простонала Катюша, зажимая розовенькие ушки ладошками. – Павел Леонидович не может лежать там, в морге! Это все ерунда! Он не мог умереть! Ведь он был таким молодым, еще полным сил…

Алена, чувствуя, что сама вот-вот расплачется, крепилась изо всех сил.

– Сердце подвело, да? – частила Катюша. – Он почувствовал себя плохо, а прохожие, увидев лежащего на тротуаре мужчину, решили, что он… что он пьян, и не стали помогать? Ведь так? Или… Наверное, несчастный случай? Милый Павел Леонидович может задуматься и перейти дорогу на красный свет... Или идти по трамвайным рельсам, сам того не замечая и думая о чем-то исключительно важном…

Алена медленно произнесла:

– Нет, не сердце виновато. И несчастного случая не было. Павла Леонидовича… моего отца… убили!

Катюша вытаращилась на Алену, затем ойкнула, закатила глаза и брякнулась в обморок.

Хорошо, что врачи были рядом и смогли при помощи нашатыря привести несчастную аспирантку в чувство. Лежа на кушетке, с бледным лицом, после инъекции для повышения тонуса, Катюша в ужасе шептала:

– Такой человек убит! Господи, как страшно! И как ужасно несправедливо! Гордость российской науки… Уж лучше бы меня убили…

– Что ты такое мелешь! – прикрикнула на нее Алена.

Катюша снова затряслась в рыданиях, а Алена отвернулась, чтобы никто не видел ее собственных слез. Глупые мысли лезли в голову: если бы ей предложили выбрать между папкой и этой Машей-растеряшей, вернее, Катюшей-истерюшей, она бы…

Какой бы выбор она сделала, Алена предпочла не додумывать. Ей даже стало стыдно за себя. Нет, папку к жизни уже ничто и никто не вернет, и зачем думать, что могло бы быть… Когда-то, много лет назад, она так просила боженьку, чтобы мама выздоровела, чтобы ее страшная болезнь отступила, чтобы курсы лечения наконец-то оказали положительное действие. Отец однажды застал ее за самосочиненной горячей молитвой и долго кричал, что никакого бога нет, что все это глупости и суеверия, что надо надеяться на самого себя и на природу, а также на целительные силы человеческого организма.

А на кого или на что надеяться ей теперь? Ей двадцать шесть, и она потеряла отца, своего единственного близкого родственника.

Когда ближе к полудню Алена попала обратно в отель, там ее встретили коллеги отца. Ученые приносили ей соболезнования и выглядели шокированными. Но девушка заметила торжествующую ухмылку немецкого профессора и то, как француз, только что рассыпавшийся в цветистых комплиментах в адрес профессора Кочубея, уже смеялся, похлопывая по ягодицам одну из симпатичных ассистенток. А кореянка, нисколько не стесняясь, громко поинтересовалась у швейцарской ученой:

– Валерия, а кто же теперь станет главой нашей команды? Я считаю, что необходимо равенство, то есть вместо покойного русского профессора во главе экспертной комиссии должна стать женщина. – Она явно имела в виду себя.

Алена сделала вид, что не заметила всех этих бестактностей. Она сопроводила Катюшу, которая все еще была слаба и еле держалась на ногах, в номер, а затем спустилась в ресторан. Кусок в горло не лез, однако ей требовалось немного перекусить и выпить чашку обжигающего черного кофе, чтобы набраться сил.

По местному телевидению уже сообщали о гибели профессора из России, причем умудрились переврать фамилию. Высокий полицейский чин с одутловатым лицом и бегающими глазками заявил, что преступление будет раскрыто по горячим следам. Показали и мрачный переулок, в котором обнаружили тело профессора – в так называемом Ист-Энде, в районе «красных фонарей», недалеко от публичного дома и секс-шопов. Алена услышала за спиной беседу по-английски двух ассистентов, которые, видимо, ее просто не заметили:

– А что старик делал там? Чего он ночью поперся в Ист-Энд?

– Да не говори! Явно не для того, чтобы опыты в лаборатории ставить. А если опыты и ставил, так в постели шлюхи.

– Вот тебе и божий одуванчик! Ему ведь под шестьдесят было, а туда же! Если бы не шастал по злачным заведениям, не утолял свою похоть, никто бы на него в притоне не напал и по башке трубой не шандарахнул.

– Только почему убили-то? Могли бы просто ограбить и отпустить на все четыре стороны. Наверное, он с проституткой что-то не поделил. Может, гонорар за ее услуги зажал, она на него своего сутенера и натравила.

– Вот вам и гордость международной науки! Ходил по продажным девкам!

Алена развернулась, увидела вытаращенные лица сплетников и выбежала из ресторана прочь. Она вдруг почувствовала со всей определенностью, что осталась в мире одна, совершенно одна. Папка умер, и ничто не могло воскресить его!

Только почему ему пришлось умереть? Неужели бесстыдники, которые поливали грязью имя профессора Кочубея, правы? Что папка делал поздно вечером в столь опасном и порочном месте? Алена не хотела и думать об этом. Но ведь отец был человеком из плоти и крови, и с момента смерти мамы прошло столько лет... Она же сама в шутку намекала ему, что Катюша вскоре станет ее мачехой. Но одно дело, если бы папка снова женился, и совсем другое – предполагать, что он посещал… бордель.

Девушка вспомнила, как несколько дней назад сторонники коммунистов устроили митинг в Экаресте, требуя отменить захоронение короля Георгия, который был для них тираном и убийцей многих тысяч людей. В комиссию пришло даже несколько анонимных писем, в которых сторонники то ли троцкистов, то ли анархистов, то ли какого-то сумасшедшего молодежного ультралевого движения призывали экспертов добровольно сложить полномочия и отказаться участвовать в опознании останков коронованного палача. Иначе, мрачно предсказывали экстремисты, может всякое произойти…

Вот и произошло. Так, может, на папку напал один из подобных свихнувшихся на коммунистических идеях типов?

Рутина позволила Алене на какое-то время забыться. Странное дело – она занималась подготовкой транспортировки тела папки в Москву, а сама даже и не думала, что именно это значит. Как будто речь шла о чем-то повседневном.

От имени Академии наук Герцословакии ей выразили самые искренние соболезнования и заверили, что все формальности как юридического, так и финансового толка будут решены незамедлительно, что правительство страны возьмет на себя все расходы.

Денежные вопросы волновали Алену меньше всего. Она боялась войти в номер папки, однако требовалось собрать вещи: через несколько дней ей вылетать в Россию. В Герцословакии, которая ей прежде так нравилась, делать было нечего.

Катюша, несколько оклемавшаяся после шока, вызванного вестью об убийстве Павла Леонидовича, самоотверженно вызвалась помочь, но Алена отказалась – она боялась, что разревется, когда будет собирать папкины вещи. А слезливая Катюша заголосит вслед за ней, и тогда они будут на пару реветь как белуги.

Алена плакала, укладывая в чемодан вещи отца. И что делать с его гардеробом, с его одеждой? Кажется, вещи полагается раздать… Однако Павел Леонидович в бога не верил, над церковными обрядами потешался и утверждал, что если в чем попы и правы, так только в том, что у подлинного бога роскошная седая борода, но имя ему – Чарльз Дарвин.

Последними Алена собирала вещи с письменного стола. И вот на столешнице остался один папкин ноутбук. Девушка решила, что это уже не будет вторжением в личную сферу, если она включит его. Но компьютер оказался защищен паролем. Алена положила его в сумку и решила, что в Москве попросит какого-нибудь знакомого программиста взломать пароль. Вряд ли папка был бы против…

А тем временем, как доложила верная Катюша, игравшая роль шпионки в тылу врага, то есть среди коллег Павла Леонидовича, был избран новый глава научной комиссии по идентификации королевских останков. Как и ожидалось, почетный пост достался швейцарке Валерии Дорнетти.

– Мюнхенский профессор Хохмайер рвал и метал! Ведь он думал, что теперь уж точно его призовут в шефы. Ходят упорные слухи, что Павла Леонидовича посмертно наградят орденом… – рассказывала Катюша, и из ее глаз снова заструились слезы. Наконец она, шмыгнув носом, сказала виноватым тоном: – Ведь мне придется теперь искать нового научного руководителя. Павел Леонидович был ученым от бога, хотя сам в существование бога не верил! Алена, я за несколько дней до… трагического события отдала Павлу Леонидовичу первую часть своей третьей главы. Если тебе не сложно…

Алена вернула рукопись и подумала, что, как бы это ни было ужасно, жизнь продолжалась и без папки. Ученые коллеги по-прежнему занимались идентификацией останков, проводя заключительную экспертизу, Катюша искала нового научного руководителя, а она сама… Она сама вернется в Москву и продолжит работу в институте. Ей будет очень не хватать папки, но ведь ничего изменить нельзя…

* * *

За два дня до вылета в Москву Алена находилась у себя в гостиничном номере, когда вдруг в дверях появилась взволнованная Катюша и сообщила:

– Лаборатория горит! Господи, и что такое происходит?

Девушки включили телевизор, и там по одному из новостных каналов шла прямая трансляция из лаборатории Академии наук Герцословакии, старинного здания в классическом стиле, где работали в последние недели профессор Кочубей и его коллеги.

– Пока рано говорить о причинах возгорания. Вполне возможно, что пожар вызван неполадками технического характера, ведь последний раз капитальный ремонт данной лаборатории проводился в 1981 году, – вещал диктор, указывая дланью на объятое огнем здание, около которого стояло несколько пожарных машин. – Не исключается и версия террористического акта, которая, с учетом убийства профессора Павла Кочубея несколько дней назад, тоже заслуживает право на существование. Полиция пока воздерживается от комментариев. Как только что стало известно, по предварительным данным, удалось эвакуировать всех, кто находился в здании. Однако останки королевской семьи и расстрелянных вместе с ними приближенных по-прежнему находятся в лаборатории, и они, не исключено, спустя без малого семьдесят лет после расстрела будут уничтожены во время пожара, вместо того чтобы быть захороненными в кафедральном соборе…

Алена, не отрываясь, следила за тем, как пожарные сновали около здания, пытаясь локализировать пожар, грозивший перекинуться на соседние дома. Что это, совпадение или… или дело рук тех же самых сумасшедших радикальных элементов, которые напали на ее папку?

Ту же мысль высказал и корреспондент:

– И вот самые свежие новости – по словам очевидцев, за несколько минут до того, как пожарная служба зарегистрировала сообщение о возгорании в лаборатории, из здания выбежали два молодых человека, в руках одного из них была пустая канистра. Напомню: ряд левых организаций крайне негативно относится к перезахоронению останков короля Георгия и членов его семейства. В прошлом году был взорван памятник монарху, установленный на деньги Дворянского собрания, а в начале нынешнего года вандалы осквернили выставку, посвященную королеве Марии, которая проходила в Музее изящных искусств столицы…

Катюша Горицветова всхлипнула:

– И теперь еще выяснится, что Павла Леонидовича убил один из этих умалишенных. Как такое может быть? Неужели за столько десятилетий после расстрела короля страсти еще не улеглись?

Алена выключила телевизор со словами:

– Катюша, извини, но мне надо продолжить сборы. Ты ведь тоже вылетаешь в Москву?

– Конечно же, Алена! – закивала аспирантка. – Я хочу сопровождать Павла Леонидовича в последний путь! Господи, как все ужасно получилось…

Избавившись от надоедливой Катюши, Алена оглядела пустой номер отца. Вот и все, как будто… как будто никогда и не было человека! Чувствуя подкатывающие к горлу рыдания, Алена подхватила чемодан и сумку с ноутбуком и вышла в коридор, где едва не столкнулась с горничной, которая, по всей видимости, намеревалась убраться в номере.

– Номер свободен, – сообщила ей Алена.

Оставив вещи папки у себя, девушка вышла прогуляться. Но, побродив немного по улицам Экареста, поняла, что герцословацкая столица полна воспоминаний об отце. Здесь, на мосту, они сделали несколько фотографий. А вон там, около Старого королевского дворца, покупали открытки…

Девушка развернулась и кинулась обратно в отель «Савой». Ей хотелось одного: как можно быстрее покинуть чужую страну и оказаться в Москве. Но ведь и там каждая мелочь будет напоминать о папке! А как она почувствует себя в пустой квартире на проспекте Мира?

Алена постаралась не думать о том, что ее ждет дома. Она справится, потому что папка ожидал бы от нее именно этого. А если и не справится, то сделает так, чтобы никто не видел ее переживаний. «Папка, милый папка, как же мне тебя не хватает!» – думала девушка.

Она вышла из лифта и обнаружила, что дверь в ее номер открыта, а у порога стоит тележка с грязным бельем и щетками. Алена подошла к дверному проему и увидела молодую девицу в униформе, с которой едва не столкнулась недавно, покидая номер папки, та копошилась в ящиках стола, явно пытаясь что-то отыскать, что никак не походило на уборку номера. К тому же на плече у горничной висела сумка с папкиным ноутбуком. Ну это уж слишком! Мало того что в Герцословакии людей убивают на улице, так еще и горничные в приличных отелях нагло воруют дорогие вещи!

Алена оттолкнула тележку, направилась к горничной и сорвала у нее с плеча сумку с портативным компьютером.

– Я буду жаловаться дирекции отеля! – заявила девушка. – И не говорите, что вы стирали с ноутбука пыль, поэтому сумка и оказалась у вас на плече. Вы элементарно хотели его украсть. Как вам не стыдно!

Реакция горничной была странной – она резко толкнула Алену в грудь. Девушка отлетела на кровать. Затем горничная выхватила из ее рук сумку с ноутбуком и бросилась бежать. Несмотря на то что удар был чувствительным, Алена опрометью кинулась за нахалкой. Вот тебе и пятизвездочный отель «Савой»! Горничные не просто исподтишка обворовывают постояльцев, а совершают настоящие разбойные нападения!

Ноутбук был папкин, и Алена не намеревалась отдавать его воровке. Она выскочила из номера и увидела юркую особу почти в конце коридора. Еще мгновение, и та исчезнет на лестнице! Девушка схватила одну из щеток, прикрепленных к торцу тележки, и метнула ее, словно копье, в спину горничной. И, надо же, попала ей в спину! Алена была горда собой – даром, что ли, она в школе и институте играла в волейбол.

Воровка грохнулась на ковровую дорожку, а ноутбук, соскочив с ее плеча, пролетел несколько метров и приземлился около лифта. Двери его раскрылись, и из кабины появилась пожилая чета.

Алена поспешила к месту падения горничной, но та уже успела подняться и устремилась к лестнице. К счастью, ноутбук она схватить не смогла, потому что его уже держал в руках седой высокий господин в клетчатом пиджаке.

– Благодарю, это мое, – сказала Алена по-английски и взяла у него сумку с переносным компьютером.

Затем она отправилась прямиком к стойке администратора и пожелала немедленно переговорить с директором или управляющим. Когда Алена вкратце обрисовала ситуацию, ее тотчас проводили в кабинет к изящно одетой даме. Та выслушала Алену, принесла ей свои самые искренние извинения и заявила, что горничная, пытавшаяся ее обокрасть, будет передана в руки полиции.

– Госпожа Кочубей, мне очень стыдно. От лица нашего отеля я еще раз приношу извинения. Эта девица, как я понимаю, сбежала, в отеле она наверняка больше не появится, однако я тотчас попрошу продемонстрировать вам фотографии всех горничных, дабы вы могли идентифицировать преступницу!

Через несколько минут, попивая кофе с коньяком, Алена просматривала альбом с фотографиями горничных. Странно, но той, которая пыталась умыкнуть папкин ноутбук, среди персонала отеля «Савой» не было. А ведь она хорошо разглядела эту нахалку! Алене показали фотографии всех сотрудников и сотрудниц, но и среди них грабительницы не обнаружилось.

Дама-администратор вздохнула:

– Полиция вот-вот прибудет. Скорее всего, мы имеем дело с воровкой, которая под видом горничной проникла в наш отель и обчищала номера. И это уже прокол службы безопасности. Расследованием происшествия немедленно займутся. Хорошо, что тележка осталась около вашего номера, госпожа Кочубей. На ней могут быть отпечатки пальцев воровки, как, впрочем, и в вашем номере. Руководство отеля просит вас принять в качестве извинений нашу скромную компенсацию – бесплатное проживание в президентском люксе до конца вашего пребывания в «Савое».

Алена усмехнулась. Наверняка менеджер знала, что госпожа Кочубей через два дня покинет Экарест, поэтому и была такой щедрой. А если бы постоялица изъявила желание остаться в отеле еще на месяц или даже на год? Неужели она и тогда тоже с такой же милой улыбкой предоставила бы ей возможность бесплатно пользоваться президентским люксом?

Но девушка воздержалась от едкого замечания. В конце концов, женщина не виновата в том, что какая-то преступница решила обокрасть постояльцев. Поэтому Алена позволила перенести все свои и папкины вещи в самый шикарный и большой номер отеля, располагавшийся на последнем этаже. У нее теперь даже имелся собственный лифт, и пользоваться им могла только она при помощи особой электронной карты.

Однако эта приятная мелочь не особенно занимала девушку, потому что все мысли были занятии одним – смертью отца. Она-то готова ночевать даже в палатке под открытым небом, отказавшись от всяческой роскоши, лишь бы ее милый папка снова был жив и здоров.

* * *

За день до вылета в Москву Алена посетила Академию наук, чтобы уладить последние формальности, связанные с транспортировкой тела. Она получила необходимые бумаги, вице-президент академии высказал ей еще раз самые искренние соболезнования. Затем они немного поговорили о случившемся в лаборатории.

– Если бы я был суеверным, госпожа Кочубей, то заявил бы, что нас по пятам преследуют несчастья, – заметил вице-президент. – Сначала трагическая кончина вашего батюшки, а теперь пожар в лаборатории... К большому сожалению, были уничтожены многие уникальные аппараты стоимостью в сотни тысяч долларов. И самое печальное, огонь не пощадил и перевезенные в столицу останки королевской семьи и их приближенных. От скелетов теперь мало что осталось, разве что несколько обугленных костей. Однако для процедуры похорон это не так уж и важно.

– Известно ли уже, кто совершил поджог? – поинтересовалась Алена.

Ученый отрицательно качнул головой:

– К сожалению, в деле пока нет подвижек. Однако вы правы, госпожа Кочубей, имел место действительно поджог. Боюсь, что пожар каким-то непостижимым образом связан со смертью вашего отца. Эти экстремисты, желающие сорвать церемонию захоронения…