– Еще и метели будут, и снег.

– Это само собой… Слышь, братан, а девки на слетах ваших есть?

– Девки? – Вожников прищурился. – Да сколько угодно.

– А они того… это самое…

– А как же! Если понравишься.

Напарник снова замолчал, пошмыгал носом, а потом спросил:

– Гош, а как ты думаешь, я им точно понравлюсь?

Егор скосил глаза, едва сдерживая усмешку:

– Точно-точно! Парень ты молодой, весь из себя видный.

– Правда? Не, короче, это самое, без подколов?

– Истинно так!

– Гош… – Как видно, выпитое пиво подвигло напарника на болтовню. – А правда, говорят, ты к бабке Левонтихе ездил?

Егор при таких словах чуть руль из рук не выпустил. Ну надо же! И про бабку уже знают – ну, деревня, в одном конце чихнут, в другом прокомментируют.

– Ездил. Меч заговаривал.

– А-а-а… А Валька-продавщица говорила – будто, это самое, венец безбрачия снимать, она к Левонтихе за тем же захаживала… Ха! Не помогло.

– Передай Вальке – голову откручу, – нехорошо усмехнулся Вожников. – Чтоб всякие поганые слухи не распускала. И ты смотри у меня…

– Да я ж это… Гоша, это самое… короче – молчу.

– Пей, вон, пиво лучше.

Догадались, блин, – венец безбрачия. Егор хмыкнул. Ему, между прочим, еще и двадцати пяти нет. И куда жениться? А самое главное – на ком? Вот как-то так получилось, что не на ком, хотя вообще-то девки на Вожникова кидались еще с ранней юности, особенно – после боксерских поединков на приз района. Егор был парень видный – на лицо этакий весьма приятный прихотливому женскому взгляду: волосы вьющиеся, густые, светло-русые, еще и усики, и бородка модная, и серо-стальные глаза, к тому ж весь из себя – мускулистый, подтянутый, прыгучий – в боксе тогда в среднем весе выступал, это вот после армии потихоньку заматерел, потяжелел изрядно. Девки были, да и немало… но – одно дело секс, и совсем другое – жениться. Вожников как слышал от какой-нибудь про «концерт такой здоровский вчера в телевизоре был – Ваенга и – ах – Стас Михайлов», так строить какие-то серьезные отношения с подобной девицей ему уже категорически не хотелось. И здесь не в одних музыкальных пристрастиях дело – Егор, к слову, не такой уж и завзятый меломан был, просто слушал, что нравилось, что к душе ближе лежало. Но вот девицы… Нет, попадались среди них и умные, и даже шибко продвинутые, и даже – страшно сказать – такие, с которыми, может, и сладилось бы, но… Кто ж в эту глушь поедет? Декабристок нет. Хотя и в материальном смысле все у Вожникова нормально было, он даже дом начал строить, уже и кирпич завез, и проект с архитектором разработал лично. Однако – все дела: пилорамы, лесовозы, делянки – здесь, в глуши, за лесами да за болотами, хоть и до райцентра недалеко – всего-то километров сто… ну, сто тридцать. Разве по российским-то меркам расстояние?

А честно сказать, просто побаивались его девки. И боксер, и лицом приятен, да еще и умен и… ну, небогат, но без проблем денежных, уж, казалось бы – завидный жених не только по местным меркам. Но вот просто всего в нем много – и то, и другое, и третье… даже и реконская тусовка, как здешние говорили – блажь.

Молодой человек скривился и неожиданно для себя вздохнул. Да встретится еще подходящая, ладно… а то удумали – венец безбрачия, и вовсе не затем Егор к бабке Левонтихе, местной колдунье, ездил – совсем за другим делом. Встретились как-то случайно в городе, на джазовом фестивале – Вожников туда заглянул музыку «живую» послушать, – увидел знакомое лицо, туда-сюда, разговорились. Он даже потом колдунью почти до самого дома подвез. И та – в машине еще, не в «уазике», в «Опеле», джипе – вдруг такое сказанула… Мол, есть в тебе, Георгий – так Левонтиха Егора называла – одна способность, в роду твоем некогда от отца к сыну передававшаяся, да вот давненько уже утраченная. Способность предчувствовать некие нехорошие события в ближайшей округе дней примерно за восемь-десять, а то и больше даже.

– Ну, вот ты сам-то, Георгий, не помнишь? Может, и с тобой иногда что-то подобное уже случалось?

Случалось, а как же! Вот тот предпоследний бой – закончившийся обидным нокаутом. Пусть техническим, ну и что же…

Действительно, тогда и ехать не хотелось, и на ринг ноги не несли… что-то такое было. И – перед тем, как отец умер.

– Ну. Вот видишь! Ежели захочешь, эту способность можно в тебе возродить. Сайт у меня есть – расценки посмотришь, свяжешься…

А что, неплохое дело! Всякую пакость предвидеть – и не допустить, как-то воздействовать! Вот сейчас бы точно знал – стоит ли в баньку ехать? Может, авторитетные люди что худое замыслили? Моргнут своим – те враз и пристрелят, а труп в прорубь кинут… трупы – Леха ж еще. А вдруг и Леха с ними – а вот так бы знал! И бухгалтеры… коли б предвидел – ни одного б гада на работу не взял, не надо было б и бухучет штудировать – не особенно-то захватывающую науку.

Вот и съездил к бабке, как раз позавчера и съездил – гляди-ко, уже и сплетни пошли. Это, верно, Машка-почтальонша… или та же Валька. А Вальке откуда знать?

– Леха, вчера с вами что за коза-то была?

– Да ничегошная такая, титьки – во! – Обрадовавшись возобновлению доброй беседы, напарник поводил ладонями, обозначив в воздухе нечто размером как минимум с баскетбольный мяч.

Вожников даже хихикнул:

– Ну, брат, заядлого рыбака сразу видно!

– Да я, это самое, отвечаю! Гад буду! Во-от такие титьки. Не веришь? Так я тебе ее как-нибудь подгоню, козу эту.

– Леха, я не про титьки. Откуда коза, спрашиваю? Наша?

– Не, городская. Из Питера, что ли… да я особо-то не расспрашивал… короче, это самое, водку в пасть, да в койку.

– Из Питера, говоришь?

– Дак к Вальке и приехала. Подруга.

– Вот теперь понятно, оттуда у слухов ноги растут.

– Да, у козы этой такие ноги-и-и… Ух! Короче, как у этих… ну, в цирке еще скачут…

– Акробаты?

– Точняк! Как у них – это самое, от ушей прямо.

– Ладно, сведешь как-нибудь.

– Да не вопрос, брателло!

– Просто посмотреть хочется на такое чудо.

Егор снова задумался, вспоминая свой позавчерашний визит к бабке. Да, собственно, и нечего было особенно вспоминать – ну, заехал, зашел, да, заплатив по таксе шесть тысяч рублей, получил от колдуньи заговоренную при нем же воду – снадобье – в пластиковой бутылочке от «Аква Виты» без газа. Левонтиха, как уходил, еще и проинструктировала: мол, надо в полнолуние этой водой облиться да сигануть в прорубь.

– Что, ночью, что ли?

– Да не обязательно, можно и днем. Нынче как раз полнолуние. Главное, чтоб грозы не было.

Грозы… не, ну надо же, сказанула бабка! Это в марте-то? Чушь какую-то смолола – а еще колдунья.

Егор вчера еще хотел окунуться, затеял с утра баню топить, чтоб не сразу в прорубь – а после баньки, все ж поприятнее. Да и водица заговоренная что-то как-то дурно пахла – Вожников пробочку открывал, принюхивался. Ацетон, что ли… Или этот, уайт-спирит, растворитель… В общем, гадость какая-то, такую удобней в баньке с себя смыть, ежели в проруби не отмоется.

Хотел, да… собирался. Но не срослось вчера, не сложилось. Тут же, с утра, начались звонки, поездки – то трелевочник на делянке заглох, с запчастями решить надо было, то лесовоз какие-то заезжие гаишники остановили, пришлось ехать, вопросы улаживать. Уладил. А вечером – позвонили, в баньку вот пригласили. В дальнюю баньку, попариться с авторитетными людьми.

А заодно – и бабкино зелье испробовать, почему б и нет? Самое для того место и время. Бутылку «заряженную» Егор с собой прихватил… кстати, а где она? На заднее сиденье кидал… вроде…

Егор обернулся и в ужасе округлил глаза:

– Эй, Леха! Ты что это пить собрался, родимый?

А Леха уже крышку на бутылочке бабкиной открутил да хлебнуть собрался… только вот принюхался, губы скривил:

– Это чего это у тебя, Гоша, тут? Спирт, что ли, паленый?

– Ацетон. Дай-ка сюда бутылку… На другое место переложу, чтоб ты случайно не выпил.

Свернув на лесную дорожку, Вожников сбавил скорость, но, тем не менее, примерно минут через двадцать «уазик» уже подкатывал к небольшой, огороженной новым забором усадьбе, у распахнутых ворот которой стояли два снегохода и черный «Хантер».

– Ты туда, в ворота, и заезжай, это самое, – показал рукой Леха. – Сейчас Иваныч выбежит, сторож.

И в самом деле, из просторной бревенчатой избы с высоким, под затейливым навесом, крыльцом, навстречу машине выскочил седобородый старик в телогрейке и валенках. В руках старик держал ружье да и вообще вид имел строгий… Правда, увидев Леху, тут же опустил ствол и широко улыбнулся:

– А, Лешенька! И Егор Ильич, вижу, с тобой. А мы вас еще раньше высматривали – а все нет да нет. Вы проходите сразу в баньку – там ждут.

– Хорошо, – выходя из «уазика», бросил Егор. – Леха, пиво не забудь прихватить. И водку.

– Да не надо ничего, парни, – осклабился старик Иваныч. – Там есть уже все.

– Ну, тогда только свою водичку возьму. – Вожников полез обратно в машину. – А где у вас тут баня-то?

– А вон, мил человек, у реки. Как раз на бережку и будет. Там и прорубь есть – после парилки-то самое оно то.

Егор поспешно спрятал усмешку – вот уж действительно прорубь сейчас весьма кстати.

– Гоша, ты че там застрял? – оглянулся уже прилично отошедший по нахоженной в снегу тропке Леха.

Вожников махнул рукой:

– Да иду, иду уже. Полотенца-то взял?

– Обижаешь!

– Да говорю, есть там все, – подал голос Иваныч. – Хорошая у нас банька, по-черному.

Банька располагалась на крутом бережку, метрах в пяти от затянутой льдом и искрящимся на мартовском солнце снегом реки, тут же дымилась и прорубь, к которой вела синяя нахоженная тропинка – видать, в баньке-то частенько парились и в прорубь понырять любили.

– Ну вот и славненько.

Потерев руки, Вожников обернулся, глянул назад – усадьба была надежно скрыта деревьями, такое впечатление, что здесь вообще одна только та баня – и все.

– А-а-а! Вот и гости. А мы заждались уже. – Скрипнув дверью, выглянул из бани распаренный голый мужик лет пятидесяти в войлочной – для парилки – шапке с серпом и молотом. Крепкий, жилистый, но уже с заметным брюшком, он производил бы впечатление добродушного дедушки из отставных военных, если б не усыпанные наколками руки и плечи.

– Здравствуйте, Вадим Георгиевич, – наклонив голову, вежливо сказал Егор. – Извините за опоздание – дороги тут не московские.

– Да уж, не московские. – Встречающий махнул рукой. – Ну, заходите – чего на улице стоять. Сперва попаримся, а потом, за столом – и за дело. Рад тебя видеть, Егор… Это кто?

– Это со мной. Леха.

– С тобой так с тобой, ладно.

Глубоко посаженные, под кустистыми бровями, глаза Вадима Георгиевича сузились так, что непонятно было, действительно ли он рад гостям или задумал что-то нехорошее. Мазнул, мазнул взглядом по кусточкам… Вожников, в баню заходя, обернулся, тоже туда посмотрел – увидел, как кусточки дернулись. Кто там сидел, интересно? Снайпер? Взвод автоматчиков? Молодой человек улыбнулся – вот ведь лезет в голову всякая хрень! Ну при чем тут автоматчики-то?

Быстро раздевшись в просторном – не без изыска, но и без излишеств – предбаннике, гости вслед за Вадимом Георгиевичем подались в дышащую травяным жаром парилку, где на полке́последняя орудовал веником другой «авторитетный» человек, лет на десять старше первого, – тощий, низенький, с лысой, обрамленной венчиком седых волос, головой.

– Эк вы тут, Федор Кузьмич, наподдавали!

– Ни-чо! – бодренько откликнулся «авторитет». – А ну, молодежь, давайте на полок. Что головы пригнули? Жарко?

– Да в самый раз, – ответил Егор.

Зашипела, испаряясь жаром, брошенная на камни вода. Мельницами замахали веники, распространяя вокруг духовитый березовый запах, унесся, осел на бархатно-черных от копоти стенах пар.

– Еще и дубовые веники есть, – похвастался Федор Кузьмич. – И эвкалиптовые. А ну-ка, Егор, поддай-ка парку!

Егор и рад стараться – наподдавал так, что все из парной выскочили, он один и остался, с остервенением охаживая себя веником по плечам… Потом выскочил и по снегу – в прорубь! Ах, вот это дело!

Долго, правда, не купался – скоренько забежал обратно.

Вадим Георгиевич, в парную заходя, обернулся:

– Ну что? Еще заход, а?

– Не, я тут посижу, отдышусь немного, – помотал головой Егор.

– Отдышись, отдышись. Пиво, вон, пей или квас.

– Спасибо.

Молодой человек дождался, когда все скрылись в парной и, взяв прихваченную с собой бутылку, вылил на себя заряженную воду. Мельком глянув в висевшее на стене зеркало, машинально почесал родинку на левом плече – небольшую, в виде трилистника – и, перекрестившись, снова побежал к проруби. Так, с разбега, и бросился, не обращая внимания на зависшую над головой зеленовато-свинцовую тучу. И откуда она взялась-то? Вроде только что ясно было… и вдруг – на тебе, гром! Случается, конечно, гроза и в марте, но очень и очень редко.

Померкло, закатываясь за тучу, солнце. В темном грозовом небе сверкнула молния. Снова ударил гром.