– Система противоракетной обороны, над которой сейчас работают наши специалисты, позволит надежно прикрыть большинство крупных городов США…

– Пятьдесят процентов, – послышался чей-то ядовитый голос и оратор живо повернулся в сторону говорившего.

– Не пятьдесят, а, по последним расчетам, шестьдесят два…

– А жителям остальных тридцати восьми? Зарываться в землю, словно кротам? К тому же, вы говорите лишь о крупных городах, – невысокий плотный и лысоватый мужчина в сером костюме произнес предпоследнее слово так, будто выделил его жирным шрифтом, да еще и подчеркнул размашисто красным маркером. – А как же не очень большие? Маленькие? Им вы предлагаете уповать лишь на Господа?

– Но ни одна система ПРО в мире, даже самая совершенная, не сможет закрыть все воздушное пространство страны! Даже Советы, в свое время, прикрывали своей ПРО только Москву. А ведь у них тогда не было проблем с финансированием…

Перепалка набирала обороты. Спорщики, казалось, забыли о Президенте, который еще больше скорчился за своим столом, пребывая в состоянии, близком к прострации. Но одна, едва слышная на общем фоне, реплика, заставила его встрепенуться.

– Повторите! – потребовал он, близоруко щурясь куда-то вглубь затемненного помещения, откуда, как ему почудилось, прозвучал ответ на беспокоивший его все эти дни вопрос. – Повторите, что вы сейчас сказали!

– Простите, сэр?.. – только что многословно объяснявший сразу двум оппонентам, почему он лично считает проблему неразрешимой, госсекретарь оборвал свою гневную тираду на полуслове и обратился в вопросительный знак, но тут же спохватился: растерянность в любых видах здесь не одобрялась. – Я думаю…

– Мне плевать, что вы думаете и думаете ли вообще! – вскипел Президент. – Я прошу повторить свои слова того, кто прячется вон в том углу…

Увы, ни гоблин, ни инопланетный пришелец в тени, на которую указывал палец повелителя сверхдержавы, не скрывался, а вместо них перед частью удивленными, частью завистливыми, но, без исключения, неодобрительными, взглядами собравшихся явился щуплый и лысоватый, действительно яйцеголовый субъект, мышиной мастью одежды и длинным влажным носом, отчасти, смахивающий на мелкого грызуна вроде полёвки.

– Джим Козловски, эксперт по оборонным исследованиям, – поблескивая стеклами мощных очков, несколько гнусаво, представился человек-землеройка, то и дело шмыгая своим выдающимся органом обоняния (впрочем, как знать, возможно и осязания). – Простите, это у меня аллергический…

Конец фразы был заглушен трубным звуком, который больше подошел бы какому-нибудь представителю благородных оленей, зовущему соперника на бой, томясь весенней порой от вожделения, а вовсе не страдающему насморком щуплому «научнику».

– Что вы хотели услышать, сэр? – обратился эксперт к Президенту, когда огромный клетчатый платок исчез в недрах одежды.

– Вашу последнюю фразу, – брюзгливо пояснил глава государства, терпеливо пережидавший оправление естественных потребностей организма Козловски, – ту, которую вы вставили после слов генерала…

– Ах, да… – эксперт приосанился, настраиваясь на длительную лекцию: Президент припомнил, что он и был профессором университета в Кливленде. – Если мне позволено будет сделать отступление…

– Короче.

– Вероятно, вы знаете…

– Еще короче.

– Способ обезопасить страну от любых посягательств извне есть.

* * *

Местечко Верошуа, штат Северная Дакота

5 декабря 200… года, еще семь месяцев спустя

Здесь, в нескольких десятках миль от канадской границы зима была совсем не той, что в Нью-Йорке или Вашингтоне, а настоящей…

– И до каких пор вы намерены углублять эту воронку?

Рев землеройных механизмов и свирепый декабрьский ветер, гудящий в кронах высоченных сосен заглушали почти все посторонние звуки, поэтому приходилось кричать, чтобы быть услышанным собеседником, стоящим в двух шагах.

– Объект должен располагаться на достаточной глубине, – развел руками могучий чиновник, в такой же, как и у Президента оранжевой каске, судя по манере держаться, бывший (или настоящий) военный, – чтобы с гарантией быть защищенным от любых внешних воздействий…

– От любых? – проорал высокопоставленный ревизор в красное от холода мясистое ухо.

– Да! – раздалось в ответ. – Вплоть до ядерного взрыва и прямого попадания метеорита…

Карьер, действительно напоминающий воронку с очень крутыми, почти отвесными склонами, уходил далеко вглубь поросшего лесом склона холма. Метрах в десяти от кромки начинались кроваво-красные пласты гранита, поэтому углубление очень напоминало отверстую рану.

Вынутый из раскопа грунт тут же аккуратно перегружался в мощные самосвалы, отсюда, с многометровой высоты казавшиеся муравьями, снующими у разрытого каким-то великаном гигантского муравейника. Люди же на их фоне вообще терялись. Титанический муравейник уже пожравший миллиарды долларов и не собирающийся хотя бы немного приглушить свой зверский аппетит… А ведь это всего-навсего начальный этап стройки.

– Замечательно! – буркнул Президент. – Слава Всевышнему, хоть результаты зрелищные, а то налогоплательщики были бы совсем недовольны… Какие работы кроме землеройных ведутся в настоящее время?

Прораб тут же с готовностью увлек главу государства от края смотровой площадки к ноутбуку, установленному на раскладном столике.

– …Вот здесь, собственно, будет расположен центральный пост, а вот здесь, – пластиковая указка (действительно, не показывать же Президенту и его свите пальцем) изящно очертила систему концентрических окружностей, напоминающую ловчую сеть паука, – уже начаты работы по прокладке кольцевых волноводов… Жилые помещения обойдутся лишь в символическую сумму, так как под них задействованы штольни бывшего командного пункта управления пусками баллистических ракет, стройка которого была заморожена пятнадцать лет назад… Э-э-э… Когда, из-за разрядки и сокращения вооружений он был признан не удовлетворяющим задачам момента.

– Значит русские сэкономили нам миллиардика полтора, а?! – с усмешкой обратился Президент к своей свите.

– Один миллиард триста восемьдесят два миллиона шестьсот семьдесят две тысячи девятьсот одиннадцать долларов шестьдесят девять центов, – подтвердил прораб, сверившись со шпаргалкой, извлеченной с ловкостью карточного шулера из рукава и тут же молниеносно исчезнувшей.

– Шестьдесят девять центов, – снова улыбнулся глава государства, – можете, в качестве премии, переслать в Москву – не зря же они старались!..

Вся команда, изрядно продрогшая на непривычном морозце, несмотря на обилие напяленных на себя одежек, с готовностью захихикала: шутки Президента США обязаны быть неотразимыми.

– Если бы этими центами можно было обойтись… – оборвал смех Президент, снова поворачиваясь к монитору компьютера.

Ветер продолжал завывать над циклопической стройкой, словно демон разрушения, обрадованный небывалыми жертвами в его честь…

* * *

Гарвардский университет, штат Массачузетс

2 июля 200… года, за два дня до…

– Профессор, – маленький, лысый как колено человечек с длинным подвижным носом носился взад-вперед по кабинету, проделав уже вероятно добрую половину окружности земного шара по экватору, – я снова и снова спрашиваю вас совершенно определенно, но вы умудряетесь оставить все мои прямые вопросы без ответа…

Хозяин кабинета, которого называли профессором, но никак под это определение не подходящий – долговязый красавец латиноамериканского типа, настоящий «мачо», к тому же, на вид, не старше тридцати пяти – сорока лет – задумчиво следил за проплывающими перед ним по экрану монитора строками какого-то текста и, казалось, совершенно не слушал кипящего от негодования «крысоида». Только когда тот вознамерился вывернуть из консоли монитор, чтобы хоть этим привлечь к себе внимание, «мачо» лениво, но непреклонно отстранил слабые и тощие ледяные лапки и повернулся к вопрошающему:

– Это свидетельствует только об одном, мистер Козловски, – невозмутимо ответсвовал он исходящему возмущением «носатику», – вы просто-напросто не задали мне ни одного вопроса на который я мог бы ответить с удовлетворяющей вас…

– Ах, оставьте свои академические замашки, Дженнингс! – взвыл, хватаясь за голову, Козловский, снова бросаясь продолжать свое бесконечное путешествие. – Мы с вами не в университетской аудитории, а я – не ваш студент…

Профессор Деннингс с интересом следил за его хаотичными перемещениями, временами что-то черкая механическим карандашом в огромном блокноте: не то вычислял вероятное положение собеседника в пространстве в следующий момент времени, не то пытался описать его траекторию графически.

– Между прочим, сэр, – заметил он, почесывая кончик своего носа – неожиданно для его общего облика, короткого и несколько толстого – истинно ирландского, – не вы мой студент, а я… К сожалению, в прошлом…

– К сожалению? – взвыл «крысоид», резко огибая по сложной кривой стоящее на пути кресло и замирая перед собеседником, уперев руки в боки. – Да это я сожалею, что когда-то учил вас, сопливого теоретика, азам…

– Да-а? – удивился «сопливый теоретик», что-то критически поправляя в своих расчетах. – А я как раз совсем не сожалею об этом…

Эксперт по оборонным исследованиям некоторое время сопел, сверля своего бывшего ученика взглядом, а потом зловещим тоном заявил:

– Значит, я не могу правильно поставить вопрос?.. Так я его поставлю!..

Козловски так решительно сунул правую руку за отворот мышистого пиджака, что стороннему наблюдателю, окажись он в кабинете, непременно показалось бы, что теперь на сцене непременно появится оружие. Увы, вместо пистолета или кинжала, эксперт выдернул из-за пазухи обширный клетчатый платок и трубно прочистил свой монументальный нос.

– Имеете ли вы стопроцентную уверенность в том, что эксперимент в присутствии Президента окажется успешным?

Ученый, с приоткрытым ртом ожидавший «прямого вопроса» и в очередной раз убедившийся в совершенной неспособности учителя их задавать, сокрушенно вздохнул.

– Могу сказать вам только одно, сэр, – он что-то аккуратно подправил в блокноте, видимо, ставя последний штрих, – в математических моделях и лабораторных опытах все выглядит безукоризненно… Сфера непроницаема извне и вполне устойчива… Как же все это будет выглядеть в реальности знает только сам Господь Бог, да и то, я в этом уверен лишь на семьдесят пять процентов…

Дженнингс еще полюбовался своим творением и сунул раскрытый блокнот под нос ошеломленному Козловски.

На плотном листе хорошей белой бумаги был довольно похоже изображен сам эксперт по оборонным исследованиям с сияющим нимбом вокруг головы, сморкающийся в звездно-полосатый носовой платок, весьма смахивающий на флаг США…

* * *

Местечко Верошуа, штат Северная Дакота, Центр Управления

4 июля 200… года, за тридцать минут до…

Свежеотделанный Центр Управления Установкой, у которой пока еще не было собственного названия (кроме длинного буквенно-цифрового условного кода), детища доброй пары десятков научно-исследовательских институтов, университетов и сотен компаний самого различного профиля (зачастую не подозревающих, куда именно идет их продукция) занятых в проекте «Гудини» блистал почти стерильной чистотой.

Зал, огромный и пустой, если не считать нескольких длинных пультов вдоль стен, поглотил многочисленную шумную толпу военных и гражданских лиц, сопровождающих Президента в его последнем, инспекторским обходом Центра перед историческим запуском Установки, словно огромный кит стайку крохотных рыбешек. Акустика его была такова, что звуки гасили сами себя и, спустя пару минут почти все из присутствующих, только что оживленно беседовавшие на самые различные темы (перед обходом имел место небольшой фуршет, так как до банкета, призванного отметить успех – а в нем были уверены все без исключения – оставалось еще немало времени) замолчали один за другим, нервно озираясь. Продолжал косноязычно витийствовать один из многозвездных генералов, явно переусердствовавший в прохладительном, но и он вскоре стих.

Молчание затягивалось и Президент, вздохнув, решил взять инициативу на себя.

– Так это и есть та самая штука, на которую я затребовал у Конгресса столько миллиардов?

Высокий брюнет, к которому был обращен вопрос ответил не сразу. Он сперва с самым оскорбительным видом смерил Президента с головы до ног, а уж затем ответил, безразлично глядя в потолок:

– «Штука», как вы ее изволили назвать, находится в трех с лишним сотнях футов под нашими ногами, а здесь всего лишь пульт управления.

Мистер Козловски, конечно же присутствующий здесь, понял, что назревает конфликт и суетливо продрался сквозь толпу.

– Господин Президент, прошу вас, давайте подойдем поближе…

Блестящий, моргающий десятками разноцветных лампочек пульт выглядел совсем как игрушка и эксперт с облегчением понял, что раздражение охватившее Президента при, переходящем все пределы нахальства, ответе создателя Установки, понемногу отступает.

– Как же все это работает? – поинтересовался «ревизор», с восхищением следя за прихотливым мерцанием цветных огоньков и завораживающим танцем кривых на мониторах.

Козловски поздравил себя с тем, что настоял на создании такого вот «чуда техники», беззастенчиво «содранном» с голливудских прототипов из космических фильмов «славных семидесятых», до которых Президент, по слухам, был большим охотником еще с тинейджерских времен. Девять десятых всего этого великолепия являлось совершеннейшей бутафорией, а функциональную нагрузку вообще нес только десяток приборов и кнопок, причем, самых невзрачных.

– Я бы мог объяснить вам это довольно подробно…

– Нет-нет! – Президент, словно защищаясь, поднял обе ладони. – Все равно я ничего не пойму… Я хотел сказать: достаточно и того, что наши ученые светила все понимают.

– Наверное, чтобы привести весь этот… Все это… – Президент замялся, запутавшись, но с честью вышел из ситуации. – Всю эту штуку в действие, потребуется куча времени?

– Вовсе нет. Вся черновая работа уже проделана и вам остается нажать всего одну кнопку. Вот эту, – палец Козловски указал на огромную прямоугольную красную клавишу со светящейся надписью «PUSH». – Впоследствии, думается, можно будет смонтировать эту кнопку в вашем «ядерном» чемоданчике.

– А она там поместится? – Президент скептически оценил взглядом устрашающие размеры «кнопки».

– Кнопку можно сделать любых размеров, – вмешался высокий блондин, которому смертельно надоело это представление, – при желании, даже поместить ее в ваши наручные часы.

– Вы серьезно?

– Совершенно точно.

– Тогда приступим, чего тянуть?

Свита Президента пришла в движение, занимая места, согласно своему положению и статусу, за спиной главного действующего лица, чтобы ни в коем случае не упустить наиболее выгодного для себя ракурса обзора и освободить некоторое место операторам телевидения с их громоздкой аппаратурой, призванной запечатлеть исторический момент для потомков.

Президент занес руку над клавишей и, озаряемый вспышками «блицев», снова повернулся к Козловски, справедливо полагая, что от настоящего творца установки ему внятных пояснений не добиться.

– Так вот просто нажать и все?

– И все.

– Тогда ладно.

– Господин Президент, – вмешался Госсекретарь, – скажите хотя бы пару слов для истории…

– Хорошо.

Президент приосанился перед телекамерами.

– Вот этим легким нажатием я, Президент Соединенных Штатов, в священный для нашей великой страны день, открываю новую эру. С этого момента все человечество вступает в Золотой Век абсолютной безопасности, о которой мечтало тысячелетиями. И миссия повести его за собой возложена Господом именно на Соединенные Штаты Америки!

Указательный палец с аккуратно подстриженным ногтем слегка коснулся матовой поверхности клавиши, замер на мгновение и плавно утопил ее…