Вот как-то даже и расстроилась, впрочем, не сильно. Ибо никак не ожидала от лескова откровенной сладувани в стиле салонного писателя тех времен или в стиле диккенса, которому это в общем-то прощается. Мною прощается. Но лесков-то, лесков. Как же так. Пошто? Нда.
Хотя начинается все довольно-таки и неплохо. Живет, значит, на васильевском острове семейство обрусевших германцев, состоящее на момент повествования из одних женщин. И вполне себе феминистично, что удивительно по тем временам, управляются с домом и с бизнесом опосля потери кормильца. О, как.
То есть никто не бежит в падшие женщины или там топиться в озере из-за отсутствия пропитания. Но это душевное благополучие ненадолго. Из-за младшенькой дочери, которой не повезло народиться излишне экзальтированной и раскормиться на литературе, нашенской, в том числе. До такой степени, что любая русская придурь скромно курит в сторонке, заедая тульским пряником.
Вообще, в семействе этом есть три дочери. Средняя просто вышла замуж и неплохо, хоть лесков и гнал там волну на зятя-немца. Старшая все же с тараканами, но все они были вскормлены заради блага семейства. Зато младшенькая... Юные вертеры и всякие чайльд гарольды и рядом не стояли. Вот такая она была.
И, конечно же. Конечно же, нашелся меньшиков ей под стать. Весь такой ловелас, кобеляр и моднявый живописец. Начал было запудривать ей мозги. Да только сам припудрился. Потому что там такие буйные мозгошмыги расцветали вовнутрях девицы, что свихнулся бы сам профессор преображенский, простите. Девица похлеще шарикова.
И снова рассказчик и прочие мужики восхищались возвышенной придурью девицы и возводили ее на пьедестал аки женский идеал. Вот просто нет никаких слов, что вообще было у этих господ в головах? Что, интересно? А нормальные женщины у них обретались на задворках и назначались синими чулками.
Впрочем, живописец на самом деле очаровался старшей сестрой, которая записала себя в старые девы. Ну, она и была там самая нормальная за вычетом личных тараканов. И вот надо было именно ей подбирать этого кобеляра и держать его в ежовых рукавицах, потому что он нуждался как раз в такой женщине. Но незадача, у нее оказались совсем другие цели в жизни.
И от чего я просто выпала в осадок. Лесков вложил в уста старшей сестры слова, что живописца плохо воспитала мать, поэтому он такой потаскун и подлец. Что? ЧТО? Эй. А где отец? Он что не обязан участвовать? Это получается, что у женщин нет гражданских прав и свобод, но пробелы в воспитании потомства - всецело их вина. Короче, и ее нафиг с такими-то тараканами. Все же голосую за среднюю сестру.
Так что... Прочитала я этот опус, все больше и больше недоумевая и раздражаясь к финалу. И в очередной раз утвердилась во мнении, что этот немецкий даже не романтизм, а сентиментализм, да и еще взращенный на нашенской почве... Нафиг его, категорически нафиг.