Трое

, злобой… Привели Веру: она стояла за решёткой в сером халате до пят, в белом платочке. Золотая прядь волос лежала на её левом виске, щека была бледная, губы плотно сжаты, и левый глаз её, широко раскрытый, неподвижно и серьёзно смотрел на Громова

, и вновь волосы на его лице зашевелились. – Прочитай ему, Яша, от Иова, начало десятой главы…Яков молча поспешно перебросил несколько страниц книги и прочёл тихо, вздрагивающими звуками:– «Опротивела душе моей жизнь моя, предамся печали моей, буду говорить в горести души моей. Скажу богу: не обвиняй меня, скажи мне, за что ты со мной борешься? Хорошо ли для тебя, что ты угнетаешь, что ты презираешь дело рук твоих…»Илья вытянул шею и заглянул в книгу, мигая глазами.– Не веришь? – воскликнул Яков. – Вот чудак!– Не чудак, а трус, – спокойно сказал сторож.Он тяжело перевёл свой матовый взгляд с потолка на лицо Ильи и сурово, точно хотел словами раздавить его, продолжал: – Есть речи и ещё тяжелее читанного. Стих третий, двадцать второй главы, говорит тебе

е книги о рыцаре и драконе явился «Гуак, или непреоборимая верность», «История о храбром принце Францыле Венециане и прекрасной королевне Ренцивене». Впечатления действительности уступили в душе Ильи место рыцарям и дамам. Товарищи по очереди крали из выручки двугривенные, и недостатка в книгах у них не было. Они ознакомились с похождениями «Яшки Смертенского», восхищались «Япанчой, татарским наездником» и всё дальше уходили от неприглядной жизни в область, где люди всегда разрушали злые ковы судьбы, всегда достигали счастья