Шекспир и его критик Брандес

Шестов с самого начала книги берёт мощный «замах» -«..вся моя задача состояла именно в том, чтоб раз навсегда избавиться от всякого рода начал и концов, с таким непонятным упорством навязываемых нам всевозможными основателями великих и не великих философских систем». Далее автор более-менее успешно машет этим «замахом» и под конец всё-таки как-то сдувается (но это уже простительно -в принципе, мало кому удавалось сделать целиком шедевральным (или хорошим) всё произведение).
Другое дело, что да, для публики того времени брошюрка эта произвела желаемый (для автора) эффект –ведь он явно хотел (думаю) одновременно и красиво выпендриться (не только мол, Ницше, но и мы, мол могём кое-что), но и красиво стать звездой-властителем дум (впрочем, ненадолго, но тем не менее) творческо-гуманитарной тусовки.
Далее, как обычно –разберем коротко несколько его цитат и мыслят.
-«Вот что значит быть любимым и иметь учеников! Даже умереть спокойно не дадут… Самая лучшая смерть это та, которая почитается самой худшей: когда никого нет при человеке – умереть далеко на чужбине, в больнице, что называется, как собака под забором», -и Шестов действительно умер «на чужбине» -в Парижской клинике, но, боюсь не «как собака под забором», но хоть наполовину, как хотел).
-«мы, в конце концов, принуждены сказать себе, что все, что угодно, может произойти из всего, чего угодно… Отсюда вывод: философия должна бросить попытки отыскания veritates æternæ [«вечной истины» (лат.)]. Ее задача научить человека жить в неизвестности – того человека, который больше всего боится неизвестности и прячется от нее за разными догматами. Короче: задача философии не успокаивать, а смущать людей». -Вот оно, прям практически начало экзистенциализма, который появится, как новое философское явление позднее, так что не зря все-таки экзистенциалисты признавали Шестова одним из своих отцов-основателей.
Что мне не очень понравилось в книге? -Лев Исаакович всё-таки лукавит –он одновременно пытается бунтовать против логики, упорядоченности, здравого смысла и тп. и в то же время «разоблачает» Достоевского и Ницше в том, что «Они притворялись душевно здоровыми, хотя были душевно больными». –Неужели? А о чем тогда было Ваше только что разобранное произведение? «Радикал» перестарался в своей радикальности –пропагандируя «революцию» он апеллирует к «здоровой» правильности.
Степень парлептипности 0,19. Степень густоты (крови) 0,11.

Философия не должна успокаивать людей догмами, а тревожить их и готовить к жизни, полной неопределенности. Или словами автора «Задача философии не успокаивать, а смущать людей». Такова основная идея «Апофеоза беспочвенности» Льва Шестова и литературная попытка раскрыть такое видение.

Произведение поражает своей захватывающей языковой мощью и одновременно, характеризуются парадоксами и провокациями. Шестов показывает системное мышление в замкнутых философских и идеологических структурах, как застывшие образования культурного угнетения и разоблачает логические выводы, как покорно замаскированные попытки интеллектуального порабощения. Автор особенно полемизирует против систематической, т. е. академической философии. Критикует ее ритуалы. Комментарий к комментарию комментария Канта никому не нужен. Как и Кант сам, Шестов считает, что-либо читаешь оригинал, либо изобретаешь свою собственную философию. Тогда научный мир был бы избавлен от обилия сносок и цитат, которые некоторые могут посчитать доказательством научной строгости.

Время от времени Шестов ищет ответы у русских писателей и в их литературных произведениях, чтобы выступить против всеобщности метафизики. Тургенев, Толстой, Достоевский, Чехов, Пушкин, Лермонтов и Гоголь. Но в небольших, а то и вовсе коротких главах он редко доводит свое суждение до логического конца, без каких-либо кульминационных реплик, чтобы перейти к новой теме. Мысли носят утвердительный, а не аргументативный характер, что делает их скорее не философскими, а антифилософскими, где утверждения заменяют рассуждения.

С моей точки зрения, человека далекого от философии «Апофеоз беспочвенности» — это фрагменты отчаявшейся души Льва Шестова. Философия / Антифилософия, состоящая из осколков, обломков, фрагментов. Его критику обоснований, аргументов и логики можно было бы воспринимать всерьез только в том случае, если бы она сама была обоснованной, аргументированной и логичной. Таким образом, лично для меня, «Апофеоз беспочвенности» явился болтливым монологом, но, безусловно, с интересными высказываниями.

«Ложь в области отвлеченных понятий чрезвычайно трудно отличить от истины»

«Гений – жалкий и слепой маньяк, которому прощаются все его странности ввиду приносимой пользы»

«Обыкновенно мудрость идет сама по себе, а общество само по себе»

«На человека обыкновенно гораздо более действует последовательность в интонации, чем последовательность в мыслях»

«Испытывать чувство радости или печали, торжества или отчаяния, скуки или веселья и т.п., не имея к тому достаточных оснований, есть верный признак душевной болезни»

С этим не поспоришь.

Шестов своей книгой служит голосом ребенка, кричащего, что разум "голый". Блестяще, почти в постмодернистском дискурсе, разоблачает всякие общепризнанные философские системы, бессильные дать ответы на основополагающие вопросы жизни. Для меня важны были мысли Шестова о созидающей роли условности в человеческой культуре. Но тут же он своей книгой срывает с нее всяческие одежды. Нагота - новая мода? Не думаю, что это конечный ответ Шестова. Вначале книги у него проскальзывают мысли о "великой жизненной тайне". Но основной посыл все же раздеть, выбить почву из под ног, все подвергнуть сомнению. Для 1905 года, когда все жили в "измах", это был скандал.

Все стали обсуждать с азартом книгу Шестова... Но больше всех слушал, как завороженный, Боря Пастернак. Он мне шепнул, расширяя свои прекрасные глаза: "Тебе не понять этого! А я весь дрожу!.."
И.Корвин-Хорватский

Книга - собрание 168 коротких эссе от нескольких предложений до нескольких страничек. Это и философский труд о человеке и литературная критика. "Литература и жизнь - не одно и то же", - рассуждает он. В книге много оригинальных мыслей, из нее можно узнать о Толстом, Достоевском, Тургеневе, Чехове, Ницше, о других, о себе. В чем-то согласиться, в чем-то нет. Книга не устарела. Мысли Шестова продолжают оставаться искрами, способными разжечь мировоззренческие поиски.