Бабушка Галины Щербаковой не любила Сталина. И Гитлера, и Ленина тоже.
«Ленин, Гитлер, Сталин – и миллионов людей как и не было. Потом придут еще такие же.»
Бабушки, они такие, знают то, что должно случиться, помнят, что было, и в настоящем пытаются удержать нас от ошибок.
Бабушка - это как мама, только старше, мудрее и опытнее, «я сто раз могу ослушаться маму, но никогда бабушку, ибо она дом, еда, сказка и ласка.»
Бабушка была хохлушкой. И в критические моменты (это она определяла сама по себе, по настроению) переходила на рідну мову, вернее на суржик, «суржик же означал, что перед вами гарна хохлушка, ничего не кончавшая, но ей это и не надо, потому как черт ей не брат. »
И, по мнению автора, перелом в войне начался как раз тогда, когда немец некрасиво намалевал їхню дытыну. Бабушка подняла такой крик, что началось отступление по всему фронту.
Небольшая такая зарисовка-воспоминание о бабушке, о жизни в деревне, о войне (и чекистах, там интересный момент), о детстве, о том, что давно ушло. Но честно, без прикрас *Бабушка моя была слегка пьющая и весьма курящая*
Что ж, это не мешало бабушке быть человеком.
И как-то так к месту она пришлась, так по делу.
Удивительные вещи иногда находишь, когда буквально в последние дни пытаешься закрыть моб. Старые, запыленные в книжных залежах, малочитаемые и нелюбимые, потому что ведь правду не особо и любят, если честно.
Прошла жизнь. И думается мне вот что. Бабушка в моей жизни была единственным истинно свободным человеком. По природе, по естеству, а не по данной ей по указу свободе вероисповедания и слова. Мы же – остальные – все указники. Нам дали, у нас отняли… Мы все время в промежности чужой воли. До сих пор ходим под красным, до сих пор хороним и хороним молодых. Мы тебя не услышала, бабушка. Значит, так нам и надо.