ощутил даже не облегчение, а тотальное опустошение. Я не мог ни говорить, ни смеяться, ни думать, превратившись в зрение и слух. Меня усадили на маленький кораблик и повезли по каналам и речкам Питера, где я видел и слышал только прекрасное. Мы пили шампанское. С улиц, которые были выше поверхности воды, по которой мы плыли, доносились голоса, звуки музыки, которые бесперывно менялись. Город шумел, но с воды людская его составляющая была почти не видна. С воды город виделся так, как задумывался