созданный моей силой, подхватил засиявшие крупицы, растворяя их в себе. Творение стихии заискрилось, вспыхивая сиреневыми молниями, и увеличилось вдвое, точь-в-точь как это было описано в книге. Я на полпути к победе!
С улыбкой, гордо вздернув подбородок, произнесла:
– Эхорке ке саррима!
Вот тут василиск, стоящий сзади меня, неожиданно вспылил:
– Во что я ввязался?! Вы даже слов призыва стихии не знаете…
И не успела я ничего предпринять, как была схвачена поперек туловища и отодвинута в сторону. А взбунтовавшийся Ксил ногой активировал полог защиты над площадкой для опытов и нырнул за ближайшее укрытие, утаскивая за собой и меня.
– Вы с ума сошли! Я не закончила опыт! Это опасно…
Попытка вылезти из-под совсем не хрупкого, а очень даже тяжелого революционера в чешуе не увенчалась успехом.
– Опасно то, что вы уже произнесли, – прорычал он и пояснил для удивленной меня: – «Саррима» в переводе с мертвого языка стихийников означает «шторм», а никак не «легкий летний дождик», который произносится с удвоенным «д» в конце слова!
– Я сказала с «дд».
– Нет! – заявил он категоричным возмутительным тоном и отсел от меня.
– А вы откуда знаете?
– Работаю в центральной библиотеке Академии МагФорм, пишу трактат о нелепых ошибках в заклинаниях и их последствиях. И ваша оплошность одна из самых досадных.
– Так это же прекрасно! – Я села и подтянула колени.
– Вы так думаете?
– Да! Во-первых, теперь я знаю, где брать методички и словари, во-вторых, на ошибках учатся. А сейчас, – торжественно провозгласила я, выбираясь из-под укрытия, – предлагаю посмотреть на результаты моей.
Но результатов не было. Под колпаком защиты площадка для опытов оказалась пустой, чистой и на удивление сухой. Я смотрела на творение рук своих, вернее его полное отсутствие, бесстрастно, а василиск – с нескрываемым ужасом. Совершенно не понимаю, что могло его так напугать. Следов опыта нет – вопросов нет. Все чисто, и оттого немного горько.
– Жаль, – резюмировала я, отчаянно стараясь не расстроиться. – Что ж, в другой раз, быть может, повезет. – Отряхнула подол халата, спрятала в карман блокнот и, подавив приступ жалости к самой себе, подхватила самые хрупкие приборы: – Идемте, Ксил, нам здесь более делать нечего.
И степенно пошла на выход, раздумывая о том, как несправедлив окружающий мир, сжалился бы надо мной и хоть парой капель наградил провалившийся эксперимент. На лестнице мне с трудом давался каждый шаг. И казалось, воображение зло насмехается над моей