Что ж? Вот и встретились с очередным мироедом. Знакомьтесь – Алексей Дорофеич Бирюков. По профессии – мельник. По призванию – «Каин и Ирод». Это родная мама его в рассказе так называет. А ещё она про него говорит – «Всем ты у меня хорош: и умен, и красавец, и из купцов купец, но не похож ты на настоящего человека! Неприветливый, никогда не улыбнешься, доброго слова не скажешь, немилостивый, словно зверь какой... Ишь какое лицо! А что народ про тебя рассказывает, горе ты мое! Спроси-ка вот батюшек! Врут, будто ты народ сосешь, насильничаешь, со своими разбойниками-работниками по ночам прохожих грабишь да коней воруешь... Твоя мельница, словно место какое проклятое... Девки и ребята близко подходить боятся, всякая тварь тебя сторонится». Такой страшный человек описан в рассказе Чехова.
А начиналось это произведение довольно обыденно – два монаха, приехавших на телегах из ближайшего монастыря, выгружали мешки с рожью для помола на мельнице. Но Бирюков сразу начал к ним цепляться с претензиями из-за ловли рыбы в реке. Мельник считал, раз он взял реку на откуп у монастыря, никто не имеет права ловить в ней рыбу. Сильно мне это напоминает некоторых современных хозяйчиков, не подпускающих рыбаков с удочками на арендованные или частные участки рек и озёр. Поневоле, вспомнишь Советский Союз, когда такое даже в страшном сне присниться не могло. Но монах понимает, что река не может быть чьей-то – «Река не вся вам дадена... Она не ваша и не наша, а божья...»
Бирюков своим грубым ворчанием так достал монахов, что один из них, Клиопа признаётся – «Владыка святый, нет для меня тягостнее послушания, как на мельницу ездить! Сущий ад! Ад, истинно ад!» «Мельник не унимался и продолжал сыпать во все стороны ругань. Видно было, что ворчанье и ругань составляли для него такую же привычку, как сосанье трубки». Бывают такие тяжёлые люди, находиться рядом с которыми настоящее наказание.
Умолк мельник от того, что к мельнице подошла маленькая старуха, которая оказалась его матерью. Поначалу их разговор напоминает обычную встречу двух родных людей, но очень быстро становится понятно, что только мать, несмотря ни на что, продолжает нуждаться в общении с сыном. А ему хочется поскорее от неё избавиться, сославшись на необходимость куда-то ехать по делам. Просьбы старушки о помощи бедному брату мельника – «Он бедный, а ты - слава тебе, господи! И мельница у тебя своя, и огороды держишь, и рыбой торгуешь... Тебя господь и умудрил, и возвеличил супротив всех, и насытил... И одинокий ты... А у Васи четверо детей, я на его шее живу, окаянная, а жалованья-то всего он семь рублей получает. Где ж ему прокормить всех? Ты помоги...» Сразу по молчанию мельника становится понятно, что не собирается он никому помогать. Просит мать его и за некоего Назара Андреича, которого обманул мельник. Только и тут просьбы напрасны. Здесь и говорит мать сыну слова про Каина и Ирода. И добавляет – «Куда ни ступишь - трава не растет, куда ни дыхнешь - муха не летает. Только и слышу я: "Ах, хоть бы его скорей кто убил или засудили!" Каково-то матери слышать всё это? Каково? Ведь ты мне родное дитя, кровь моя...» Так и хочется сказать старушке – погоди чуток, скоро придёт Советская Власть, она этих мироедов на теле народном сковырнёт и выполнит твою просьбу –будет помогать бедным и угнетённым. А Володе Ульянову, будущему вождю революции, в момент написания этого рассказа было всего 16 лет. Сегодня как раз 150 лет со дня его рождения.
Мельник попытался сбежать от матери, но старушка бросилась передавать ему гостинец – пряник мятный, что у дьяконицы её накануне угощали. Только отстранил сын руку, «старуха сконфузилась, уронила пряник и тихо поплелась к плотине... Сцена эта произвела тяжелое впечатление».
Что-то шевельнулось в груди мельника, достал кошелёк с деньгами, но из всего вороха бумажек и серебряных денег дал матери только двугривенный…
Кажется, обыденная история, но насколько тяжело читать про подобного страшного человека. Удивительный талант у Чехова описывать разнообразные характеры, столь выпукло и жизненно представлять картины окружающей действительности.
Фраза – «Плохое его житье, Алешенька! Намучилась я, на него глядючи... Есть нечего, детки оборванные, сам он - на улицу стыдно глаза показать, все штаны в дырах и сапогов нет... Все мы вшестером в одной комнате спим. Такая бедность, такая бедность, что горчее и придумать нельзя... С тем к тебе и шла, чтоб на бедность попросить... Ты, Алешенька, уж уважь старуху, помоги Василию... Брат ведь!»
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 296