передавать ГОСУДАРСТВУ кучу долларов, которые томились сейчас в спортивной сумке в камере хранения, он не собирался.
– Но если ОНА продала дом, значит, должны быть где-то и деньги… А что, если агент – подставное лицо?
– Я сам займусь этим, – поспешил заверить Кречетова Крымов. – А не пора ли нам выпить, господа?
Было три часа ночи. Баранина уже давно покрылась застывшим жиром, были съедены все закуски и выпито много водки.
Смертельно уставшая Надя, совершенно измотанная хлопотами, связанными с таким нашествием гостей, ходила по комнатам и стелила постели. Мужчинам (Астраханову, Кречетову, Чайкину и Берковичу) она постелила возле камина на полу, устроив ложе из двенадцати самых разных одеял и четырех подушек, Земцовой и Шубину отдала крымовский кабинет с раскладным широким диваном, а сама, едва помня себя от усталости, рухнула на кровать в спальне.
Крымова не было. В последнюю минуту, перед тем как уснуть, Надя подумала, что он, должно быть, пошел запирать ворота…
Шубин, много выпивший и почти ничего не евший, уснул сразу же и не мог услышать, как Юля, накинув на себя его рубашку, выскользнула из комнаты, спустилась вниз и там, на кухне, забившись в угол, дала волю слезам…
Она видела перед собой слабо освещенное снаружи окно, за которым была голубоватая ночь, зимний лес и тишина… Ее окружали кухонные запахи, которые теперь к ней не будут иметь никакого отношения – теперь здесь живет Надя, и это